Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 11, 2009
Письма из-за рубежа#
Сергей Строкань
Увидеть Бенарес и не умереть
Этот город, один из старейших на Земле, стал Меккой индуистского мира. Одни едут сюда, чтобы смыть в водах Ганга свои грехи. Другие — чтобы стать бессмертными.
“Выходим без пяти шесть утра. И ни минутой позже. Иначе упустим самое главное”, — предупредил накануне вечером опытный гид, предложивший встретить рассвет на Ганге. В старейшем городе Индии, священном для каждого индуса Бенаресе, где, как считают, около пяти тысяч лет назад зародилась индоарийская цивилизация, нам предстояло увидеть то, о чем мечтает каждый из устремляющихся сюда миллионов паломников.
Когда первые лучи солнца коснутся речной глади, нужно зачерпнуть в ладони пригоршню воды, поднять ее к солнцу и выплеснуть обратно в Ганг, при этом прочитав вслух строки из древней “Ригведы”: “Обог, мы видим твой свет, который пронизывает три мира, и молимся, чтобы твое сияние озарило наш разум”.
Еще одно название Бенареса — Каши (“Сияющий город”). Индуисты считают его источником вечного света, который останется и после того, как в результате космической катастрофы погибнет Вселенная (в том, что такая катастрофа произойдет, не сомневается никто — ведь так учит индуизм). Между тем приезжающие сюда рассчитывают умереть не умирая: после телесной смерти слиться с вечным духом — достичь состояния мокши.
Лета, Стикс, Ганг
Мы медленно пробираемся к реке, переступая через тела сидящих или лежащих на тротуаре людей. Предрассветный Бенарес чем-то напоминает зал ожидания огромного вокзала. По мере приближения к Гангу мы оказываемся в плотной толпе, движущейся в том же направлении. Все пребывают в необычайномвозбуждении. На каменных ступенях набережной царит суматоха: индийцы пытаются найти место поближе к воде, иностранцы договариваются с лодочниками, предлагающими поездку по Гангу.
Лодочная прогулка — идеальная возможность увидеть главное действо Бенареса, которое разворачивается на каменных ступенях набережной — гхаттах. Копошащиеся здесь люди молятся, совершают омовение, приносят жертвоприношения из рисовых шариков, выполняют йогические упражнения. Здесь же, на гхаттах, на погребальных кострах, сжигают умерших, после чего пепел сбрасывают в реку.
Первое ощущение, которое вызывает Ганг, — ужас, смешанный с отвращением. Слишком много приходилось слышать о превращении этой реки в огромную сточную канаву. Еще в XV веке индийский поэт Кабир писал о Ганге: “Ад плывет по реке, полной тронутых тленом трупов мужей и зверей”. В бассейне Ганга сегодня проживает полмиллиарда человек, плотность населения — 1000 человек на квадратную милю — самая высокая в мире. Ежедневно эти люди сбрасывают в реку более 1,3 миллиарда литров сточных вод и останки людей, зачастую не полностью сгоревшие при сжигании, так как денег на необходимое количество дров не всегда хватает. При этом современные очистные сооружения отсутствуют.
Неудивительно, что рассказ экскурсовода о том, что “живительную воду” Ганга вливают в рот умирающим, невольно вызывает у вас горькую усмешку. Увидев реакцию иностранцев, гид словно решает пощекотать вам нервы. Он наклоняется за борт, зачерпывает воды в банку и, хохоча, демонстративно поливает себе голову, делая при этом несколько глотков. “Божественный вкус. Это же река. Это богиня в образе реки, спустившаяся на землю, чтобы очистить души. Разве может она принести вред?” — восклицает он, изображая высшее блаженство.
Между тем медленно поднимающееся солнце, словно всплывающее с речного дна, позволяет лучше рассмотреть совершающих омовение. Далеко не все приезжают в Бенарес умирать. Многие из этих энергично натирающих себя мочалкой людей — крепкие, мускулистые, явно не жалующиеся на здоровье. Они приехали только для того, чтобы смыть грехи. Один такой “качок” решается не просто помыться, а добраться вплавь до нашей лодки. “Ну и холодина”, — кричит он. Пловцу не позавидуешь — вплоть до апреля ночи стоят холодные, температура воды как у нас примерно в конце октября.
Посредине Ганга неожиданно различаю мощный всплеск и спину какого-то существа. Неужели крокодил? Нет, в этом месте Ганга крокодилов нет, успокаивают сопровождающие. Это речной дельфин. Оказывается, такие существуют и водятся в Ганге. Говорят, тому, кто увидел речного дельфина, улыбнется удача.
Мифы Бенареса
Что останется от этого города, если попытаться вынуть его из пыльной мифологической паутины? Не останется почти ничего. Архитектура Бенареса, который, как и Рим, называют Вечным городом, ничем не примечательна. Тесные узкие улочки, базары, лавки, в которых торгуют дешевыми браслетами, медными и латунными сосудами, аляповатыми тканями, цветными открытками с нечеткой печатью и прочей дребеденью. Слышны крики уличных торговцев фруктами, молоком и творогом. У входа в кинотеатр — огромные плакаты, рекламирующие новинки индийского кинематографа: очередной кровавый боевик и слезливую мелодраму. В миллионном Бенаресе идет своим чередом такая же жизнь, как и в других индийских городах. Это город святых и воров, аскетов и прожигателей жизни, рвачей и бессребреников одновременно. ЗемнойБенарес с его заботами, радостями и страданиями удивительным образом соседствует с другим, небесным Бенаресом — городом духа, существующим исключительно в воображении людей. При этом мифы настолько сильны, что определяют социальный уклад, подчиняют себе реальную жизнь. Более того, создается впечатление, что текущая здесь жизнь создана лишь для того, чтобы служить иллюстрацией легенд.
Представление о том, что Ганг — это не Ганг, а спустившаяся на землю богиня, — лишь одна из них. Кстати, в этом месте река делает крутой поворот и на каком-то участке словно начинает течь вспять. Индусы объяснют это тем, что, когда река дошла до Бенареса, он ей так понравился, что она не хотела идти дальше и чуть было не повернула назад.
Большая часть бенаресских мифов связана с именем Шивы — одного из трех главных богов индуизма. Хотя Шиве поклоняются в разных частях Индии, считается, что именно Бенарес — его “родной город”. В отличие от Брахмы-созидателя и Вишну-хранителя, Шива — бог-разрушитель. Однако при этом его губительная сила направлена не против человека, а против всего иллюзорного в мире. Вот мы ходим по улицам, что-то покупаем, болтаем друг с другом, а на самом деле ведь мы мертвы. Только Шива внутри нас жив, со знанием дела объясняет бенаресскийшиваит. Этот бог уничтожает саму смерть, уничтожает время, ибо все, что существует во времени, — тленно и обречено на смерть. Именно благодаря Шиве Бенарес и заслужил репутацию места, где человек освобождается от всего тленного.
Индуистская мифология предопределила роль Бенареса как главного крематория Индии. Согласно представлениям индуизма, именно на этом месте после смерти вселенной будут сожжены трупы пяти составляющих ее элементов — земли, огня, воды, воздуха, эфира. Вот и едут сюда умирать правоверные индуисты (у нас их еще называют индусами), думая о том, что однажды здесь сгорит дотла труп мироздания.
Торговцы спасением
Типичная уличная сценка в Бенаресе. Впереди небольшой процессии — барабанщик и трубач, наигрывающий веселую мелодию. За ними полтора десятка человек, движущихся быстрой походкой. Эти люди несут обернутые цветной материей носилки. Это похоронная процессия. На носилках лежит мертвец, укутанный плотной тканью с головы до ног — чтобы не глазели любопытные. Родственники и друзья усопшего явно торопятся. При этом на их лицах не видно особого страдания. Два человека приплясывают. Для правоверных индусов смерть — не просто конец, а высший подарок, который только может подарить жизнь. Потому что она дает шанс на продолжение существования. Нужно только правильно и вовремя выполнить все ритуалы.
Ключевое значение имеет ритуал кремации. Сожжение трупа — это принесение человеческого тела в жертву Агни, огню. Считается, что, принимая эту жертву, бог Агни — посредник между землей и небом — уносит душу умершего в мир иной. На набережной Бенареса днем и ночью пылают костры. Их зарево видно на многие километры. “Конвейер” работает круглосуточно в течение всего года. Грузовики подвозят новые партии дров.
Чтобы обосновать идею кремации, индуизм четко оговаривает момент смерти. Оказывается, она наступает не тогда, когда человек умер, а на погребальном костре. И только после того, как вершащий ритуал жрец, вооруженный увесистой алебардой, рассечет череп усопшего. Этот варварский для непосвященного обычай имеет особый смысл — выпустить наружу заключенную в теле душу. Ее последующий путь из мира людей в мир предков занимает двенадцать дней. Совершаемые в течение этого времени ритуалы призваны помочь душе не сбиться с дороги, найти путь в мир, где ее ждет новое перерождение в одно из 8 400 000 тысяч (!) существ, населяющих Землю. В кого именно — зависит от суммы благих и неблаговидных деяний усопшего.
Переход от одной жизни к другой — очень ответственный этап. Для странствующей души эти 12 дней — крайне опасное время. Если по какой-либо причине жрец сделает что-то не так или родственники не выполнят какой-нибудь обряд, душа может зависнуть между небом и землей, став неприкаянным призраком, не нашедшим новой телесной оболочки.
Понятно, что родственники усопшего стараются изо всех сил, ежедневно принося на берег Ганга рисовые шарики разной величины — символы отдаляющегося “эфирного тела”. Кроме того, они всячески пытаются задобрить заправляющего ритуалом жреца-брахмана. Не случайно брахманы в Индии — высшая каста, они стоят на самой вершине социальной лестницы. Алчные священнослужители, обладающие монопольным правом “пропускать в бессмертие”, беззастенчиво пользуются своим положением. Они нередко ведут себя бесцеремонно по отношению к родственникам умершего и выжимают из них все, что можно. Меньше чем за 1200 рупий (около 30 долларов) не возьмутся за кремацию. А для многих индийцев это огромные деньги. Значит, нужно влезать в долги. Впрочем, заказчики ритуала не держат обиду на брахманов, успокаивая себя тем, что нажива в Бенаресе лишена всякого смысла. Ведь предназначение этого города — освобождать человека от земных уз. “Что значат рупии по сравнению со спасением?” — философски рассуждают многие.
Несколько лет назад в Бенаресе произошло малозаметное событие, которое когда-нибудь, может быть, сочтут историческим. Тысячелетняя традиция вступила в противоречие с прагматизмом и современными технологиями. Индийское правительство открыло на набережной Ганга два электрических крематория. Здесь нет ни статуй Шивы, ни брахманов с их алебардами, распевающих гимны. Все максимально упрощено. Кремация занимает 45 минут, а не два с половиной часа, как обычно. И стоит такой ритуал сущий пустяк — всего 100 рупий. При этом правительство предоставляет живущим за чертой бедности субсидии на похороны.
Не ожидавшим такого удара брахманам ничего не оставалось, как заявить, что те, кто решил пойти к спасению упрощенным путем, не достигнут небесного мира, так и останутся призраками. Как и люди, принявшие решение о строительстве современных крематориев. Тем не менее статистика показывает, что новое медленно, но неуклонно побеждает. “Сегодня к нам обращаются не только родственники бедняков, но и состоятельные, образованные люди”, — говорит главный оператор бенаресского крематория ПанчдевСингх.
Подвиги аскетов
Индусский образ жизни, как и вся доктрина индуизма, соткан из противоречий и парадоксов. В нем уживаются, казалось бы, взаимоисключающие вещи: призыв к социально активной жизни, с одной стороны, и стремление подняться над ее потоком, противопоставить себя обществу — с другой. Эти две противоположные установки демонстрируют, что к окончательному освобождению — мокше — можно прийти разными путями. Один из них — путь активного действия — подразумевает добросовестное выполнение своей кармы, того, что тебе предначертано судьбой, тщательное соблюдение всех ритуалов. Другой — путь религиозного аскета-отшельника, стремящегося радикально порвать с действительностью, убить в себе все желания и, перестав ощущать себя человеком, слиться с творцом.
Эта цель достигается сложными йогическими упражнениями, позволяющими аскету полностью контролировать свое тело, приостанавливать идущие в нем процессы и, таким образом, как бы вернуться к состоянию неподвижности эмбриона. Той неподвижности, в которой, собственно, и пребывает мировой дух. Показательно, что аскетов-саньяси не кремируют, а хоронят в сидячем положении. Тем самым подчеркивается, что аскет не умирает, а достигает бессмертия.
Говорят, что отшельники-саньяси, объединенные в различные секты, обладают сверхъестественной силой. В Бенаресе насчитывается более ста площадок-акхар, где они совершают свои подвиги. Непосвященному может показаться, что эти люди занимаются акробатикой, тяжелой атлетикой или каким-то изощренным бодибилдингом, принимающим крайние экзотические формы (например, такие, как попытки поднять пенисом, находящимся в состоянии эрекции, кусок гранита).
В течение всего года в Бенарес стекаются не только паломники, но и аскеты со всей Индии. Особенно много их здесь в зимние месяцы, когда отшельники вынуждены покидать свои пещеры в Гималаях, где становится нестерпимо холодно, и спускаться вниз. Тогда на улицах города можно увидеть толпу голых, натертых пеплом мужчин, напоминающих нестриженых бородатых нудистов.
Самая экзотическая секта — это агхоры. Они живут прямо на площадках для кремации, спят на похоронных носилках, почти не носят одежду, нередко заворачивая себя в саван, снятый с умершего. Агхоры украшают себя ожерельями из человеческих костей, едят и пьют из черепов и натирают себя пеплом из погребальных костров. Считается, что настоящему, так сказать, продвинутому агхору все равно, чем питаться: он должен уметь пить не только воду, но и мочу, есть не только обычную пищу, но и трупное мясо и экскременты.
Теологическое обоснование столь шокирующего образа жизни выглядит так. Все, что нас окружает, создано Творцом, и поэтому любое деление явлений жизни на “чистые” и “грязные”, “притягивающие” и “отталкивающие” по своей сути искусственно и порочно. Нельзя отворачиваться от любого, внешне самого отвратительного проявления бытия, ибо в нем тоже заключен бог, как говорят аскеты. Утверждая этот принцип, агхоры следуют строгой внутренней дисциплине. Они используют любой случай, чтобы принизить “чистое” и “высокое”, превратить его в “низкое” и “грязное”.
Существует мнение, что институт аскетов — возникшая внутри индуизма форма протеста против окостеневшей кастовой системы, жестко регламентирующей поведение человека и делающей его несвободным. Если встать на эту точку зрения, то аскетические подвиги — не что иное, как крайний способ утверждения индивидуальной свободы в противовес индуистским догматам. Агхоры и подобные им секты — это, так сказать, авангардисты духовного пространства индуизма, ниспровергатели его официальных норм. Желание “перестать быть человеком” имеет в своей основе стремление прорваться к высшей реальности.
Как бы то ни было, аскеты исповедуют еще одну концепцию спасения, конкурирующую с концепцией индусских жрецов. В Бенаресе есть место и тем, и другим. Как, впрочем, и каждому, кто хочет умереть не умирая.