Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 1, 2009
Перевод Ирина Лаппо
Лидия Осталовская[1]
Школьная спортплощадка на Рысовничей улице в Лодзи. Район называется Балуты. Глухая стена, в нескольких метрах от нее — костер и куча веток про запас. Чуть дальше, под деревом, полукругом — молодые люди. Кто сидит, кто лежит, кто-то примостился на корточках. Скамейка с проломленной доской и раздолбанный диван — вот их клуб. Несколько человек жарят на углях колбаски. В дыму очертания бритых голов. Вечер, 23 июля 2002-го.
— К скольким вы сюда приходите?
— Часам к двенадцати.
— И что делаете?
— До обеда перетираем, что было вчера.
— А что было?
— Да ничего.
— А после обеда?
— Подгребают остальные ребята.
— И тогда вы решаете, что будете делать сегодня?
— Ничего мы не решаем. Как будет, так будет. Никто не знает.
Kлички ребят с Рысовничей: Москва, Першинг, Седой, Кукла, Дыня, Толстый, Ко, Джонни, Конь, Слива, Хромой, Чучело, Лапша, Плейбой, Манька, Лео. Самому младшему — семнадцать, старшему — двадцать два. Спортплощадку знают, как свои пять пальцев. Со школы. Все они здесь учились.
— Как вам вообще живется?
— Скучно.
— А что делаете, когда совсем невмоготу?
— Садимся в трамвай и шугаем народ. Ну, типа разборки устраиваем. Влетаем с криком: «Держи его!» Толкаемся, быкуем, воем. Как стадо бизонов. Народ, бледный с перепугу, на первой же остановке выходит. Раз мы такие плохие, нате вам!
— Вы еще учитесь? Где?
— Геодезический техникум, механический колледж, техникум коммунального хозяйства, общеобразовательные лицеи, курсы повышения квалификации для программистов.
Несколько человек поступило в местный политех. Конь вот закончил там первый курс, факультет охраны окружающей среды.
— Кто не учится, тот с нами не тусуется. Учимся, потому что без образования сейчас никак. Один Толстый пэтэуху закончил, и всё.
— Каникулы в разгаре, а вы сидите в городе. Можно ведь куда-нибудь поехать?
— На какие шиши? Вот и сидим в этой жопе. Уже какое лето подряд? Пятое? Седьмое? Дождь, мороз, каникулы, а тут, у школы, всегда тусняк. Пивка вломим, в футбол поиграем или в сокс, но сейчас жарко.
— А как играют в сокс?
— Подбрасывают ногой тряпичный мячик, набитый камешками или горохом. Суть в том, чтоб он не упал на землю. Как можно дольше.
— Это же школьная территория, вам разрешают здесь находиться?
— С 15.30 до 22.00, без алкоголя. И собак приводить нельзя. Как-то раз мы себе парту притащили, но директриса запретила, и сторож ее забрал. А мы им за это все мусорки перевернули и таблички с надписями сорвали.
— На дискотеки не ходите?
— На Балутах нет дискотек.
— А в бар?
— Вот он — наш бар. В барах отстой. И не по карману. На Пётрковскую, в центр, никто не поедет, там пиво по восемь злотых. Весь день здесь и торчим. Всю жизнь. Присылают дружинников, чтоб нас разогнать, и начинается: «И кто вас только воспитывает?» Да сами мы себя воспитываем! Прямо тут. Значит, тут и будем сидеть.
Родители у них: слесарь, сварщик, сантехник, научный работник, медсестра, врач, учительница, скорняк, владелец маленькой строительной фирмы, хозяин обувной мастерской, менеджер бара, остальные — безработные.
— Полиция не цепляется, что вы тут сидите?
Москва, Першинг, Седой, Кукла, перекрикивая друг друга:
— Да суки они все, козлы, им только повод дай. Нет, чтобы нормально сказать, сразу хамить начинают.
— Сидим мы раз у нашего супермаркета. Здесь, неподалеку. Вдруг подкатывают, с мигалками, выходят, дубинками поигрывают. Один, жирный такой, типа крутой, выбил у пацана пиво, и пошел наезд: «Поднял банку или ща мордой об асфальт». Короче, оттянулись в полный рост. Клоуны.
— Едем мы с матча. Пацаны все злые, потому что наши продули. Ну и один компостер накрылся. Так полиция на следующей остановке стала стрелять резиновыми пулями! Все окна в автобусе вдрызг. Пришлось валить по-быстрому.
— Обычно это выглядит так. Сидим компанией, вот как сейчас. Останавливается этот их говновоз вон там, у входа, вылезают двое, посветят фонариками и назад. Дальше ни шагу. Стрёмно. Пацанов боятся, двадцатилетних. А сами уже по тридцать лет в полиции служат. И оружие у такого, и заряжено ведь, а из машины выйти, чтоб документы у нас проверить, боится. Вот если на пяти тачках — тогда да. О! Смотрите, кто это к нам пожаловал.
Время 22.20. Действительно, как по заказу, у ворот останавливается большая машина, и из нее высыпают полицейские.
Среди ребят волной — шепоток:
— Легавые!
— Не нарывайтесь! — просит Пижон. Это он нас сюда привел.
Полицейские вооружены до зубов: дубинки, пистолеты, автоматы. Старший начинает допрос. Кто организовал посиделки? Где письменное разрешение директора школы? Пожарников? Внутренней охраны? Значит, костер нелегальный. Потушить!
Слива: Нечем.
Полицейский: Меня не волнует.
Москва: Можно мы домой сбегаем за ведрами?
Полицейский: Нет. Немедленно потушить костер.
Першинг: Ребята, может, поссым? Вот видите, не получилось. Ну и как его погасить?
Полицейский. Да хоть жопой сядь!
Со стороны скамейки и дивана доносится злобный ропот.
Полицейский: Ну так как?
Седой: Каком кверху!
Только что Седой сидел рядом со мной. Одно движение, и он летит через мои колени головой вниз. На его спину обрушивается дубинка.
(Далее см. бумажную версию)