Подготовили А. Лешневская, И. Мокин
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 9, 2008
Jorge Volpi No será la Tierra. — Madrid: Alfaguara, 2006, 540 p.
Романы мексиканского писателя новой волны 1990-х в латиноамериканской литературе Хорхе Вольпи по широте охвата исторических событий сравнивают с толстовской эпопеей, по достоверности созданных характеров — со «стендалевским зеркалом». Его последняя книга «Земли не будет» вышла два года назад, но на русский язык ее до сих пор не перевели. Между тем к России эта книга имеет непосредственное отношение.
Одна из трех главных героинь романа, биолог Ирина Гранина, — русская. Она становится свидетелем последних съездов партии, чернобыльской трагедии, перестройки. Ее муж — диссидент Аркадий Гранин — жертва советской власти, а дочь Оксана — жертва власти новой, «продавшей душу дьяволу за костюм от Армани», — так характеризует героев нашего времени Вольпи. Вторая героиня — Дженнифер Мур, живет на другом, выигравшем холодную войну «полюсе» — в Америке. Амбициозная Дженнифер работает в Международном валютном фонде, помогая развивающимся странам, в том числе и России, интегрироваться в мировую экономику. Ее муж — преуспевающий делец — зарабатывает на жизнь продажей биотехнологий.
Третий женский персонаж, венгерка Ева Халац — талантливая программистка, ее страсть — геном человека. Она уезжает в Америку, где надеется выгодно продать результаты своих исследований.
Три женских судьбы сплетает в одну рассказчик — русский писатель, из ревности убивший свою любовницу Еву Халац. В ожидании приговора он пишет исповедь, чтобы понять мотивы собственных действий, а заодно исследует природу человеческих страстей, анализирует мировую политику и экономику и обличает преступные режимы.
Если предыдущий роман Хорхе Вольпи «В поисках Клингзора» (ИЛ, 2005 № 7-8) критики называли и шпионским романом, и детективом, и романом нравов, и даже научным триллером, то последний роман обозреватель французской литературно-критической газеты «Кензен литтерер» назвал «детективом в лучших традициях жанра, причем с политическим прицелом».
Anna Gavalda La Consolante. — P.: Le Dilettante, 2008,640 p.
Свою новую книгу «Утешительная» известная французская писательница Анна Гавальда не только сама написала, но даже нарисовала к ней обложку. Название книги отсылает к особенно популярной на юге Франции игре с шарами «петанк»: согласно правилам, проигравшая команда может сыграть «утешительную» партию (сайт «российской федерации петанка» http://www.petanque.ru). Наверное, в поисках утешения, Гавальда и написала очередной многостраничный роман, придумав главному герою, Шарлю, фамилию Баланда.
Парижанину Шарлю сорок семь лет, жизнь его вполне состоялась: он преуспевающий архитектор, счастливый муж и отец. Но не зря Гавальда трудилась над произведением целых два года — ее герою — не даром же он архитектор — придется сначала все разрушить, а затем заново выстроить.
Поводом к критическому осмыслению действительности и деконструкции собственной личности становится письмо, в котором сообщается о смерти женщины, некой Анук, которая была наставницей юного Шарля: именно она убедила его развивать художественные способности и стать архитектором. Обуреваемый чувством вины перед этой некогда жизнерадостной женщиной, кончившей свой век в нищете и одиночестве, герой отправляется искать ответы на многочисленные вопросы…
Новый роман Гавальда мрачнее нашумевшего предыдущего «Просто вместе», но тем не менее эта книга — о возможности перерождения, о том, что каждому дается второй шанс. Конечно, экзистенциальные проблемы поднимались и решались в литературе с гораздо большей серьезностью и блеском, чем в романах Гавальда (достаточно вспомнить «Постороннего» Камю, объем которого, кстати, почти в 9 раз меньше), но поклонники современной французской романистки разочарованы не будут: новая «Утешительная» книга написана с той же искренностью и самоиронией, что и предыдущие.
Philippe Claudel Le rapport de Brodeck. — P.: Stock, 2007, 414 р.
Известный французский писатель Филипп Клодель в 2003 году стал лауреатом премии «Ренодо» за роман «Серые души» («Les Âmes grises»), захватывающий психологический детектив о судьбах простых людей во время Первой мировой войны. В 2005 году во Франции роман был экранизирован, а в России в том же году появился перевод «Серых душ». Однако своего настоящего читателя книга, вопреки (или благодаря?) коммерческим инициативам «Олма-Пресс», скорее всего, не нашла, так как издáли ее под неуместным названием «Молчание дневной красавицы», да еще и с Катрин Денëв на обложке: единственная связь между «Серыми душами» и экранизированным в 1967 году романом Жозефа Кесселя «Дневная красавица» — имя героини. У Клоделя — это маленькая девочка, вокруг убийства которой закручивается интрига, у Кесселя — скучающая женщина с мазохистскими наклонностями.
Остается надеяться, что новому роману Филиппа Клоделя «Рапорт Бродека», отмеченному «студенческим Гонкуром», в России повезет больше. Главный герой романа Бродек случайно узнает о преступлении, совершенном в его маленьком городке. В одной из гостиниц убит приезжий, странный человек по имени Другой. Бродек вспоминает, что и сам когда-то приехал в этот город, откуда потом его забрали в концентрационный лагерь, и считает своим долгом начать расследование…
В «Рапорте Бродека» Клодель возвращается к теме «Серых душ»: пытается выявить истоки ненависти к «другому». Ни место действия, ни время в романе не обозначены, потому что все, о чем повествует Клодель, встречается повсеместно: «Мы смотрим в роман, как в зеркало, с петлей на шее и сжав кулаки. Вслед за рассказчиком мы видим там другого: приезжего, друга, любимого. И понимаем, что ▒другое’ может вызвать как любовь, так и ненависть…», — размышляет литературный критик Мелани Карпеньте, а обозреватель французской газеты «Экспресс» уверяет, что произведения Клоделя настолько глубоки и виртуозны, что забыть их невозможно.
Joyce Carol Oates Wild Nights! Stories About the Last Days of
Poe,
Новая книга американской писательницы Джойс Кэрол Оутс «Бурные ночи» — собрание новелл, описывающих последние дни (и ночи) пятерых классиков американской литературы. Оутс, впрочем, не ставит себе цель предложить читателю биографические подробности, а свободно сочетает действительность и вымысел. Так, в ее новеллах Хемингуэй перед смертью начинает говорить и думать слогом своих литературных героев, а По берется писать дневник, который, однако, его читатели воспримут как еще один рассказ, правда, незаконченный (этот текст существует в действительности и, конечно же, считается не более чем еще одним рассказом).
Однако самый оригинальный сюжет в сборнике — это научно-фантастическая новелла с остроумным названием «Э-Дикинсон, улучшенная версия». В ней состоятельная американская семья покупает себе для развлечения робота — копию Эмили Дикинсон. Вскоре у «улучшенной версии», проданной со скидкой 20%, обнаруживается характер. Она отвечает на вопросы хозяев невпопад и в рифму, и мало-помалу все они подпадают под ее обаяние, хотя не в силах понять смысл ее слов.
Джойс Кэрол Оутс высказывает мысли о власти одной личности над другими, о влечении, в том числе сексуальном (этому посвящены новеллы о Марке Твене и Г. Джеймсе). Однако центральная тема новой книги, по мнению, в частности, обозревателя «Нью-Йорк таймс» Бренды Уайнэпл, — существование творческой личности в момент угасания, противостояние художника страху смерти. Критик считает, что созданные Дж. К. Оутс портреты художников в их последние дни хорошо служат этой цели.
Chuck Palahniuk Snuff. — New York: Doubleday, 2008, 208 p.
Популярный американский прозаик и журналист Чак Паланик, автор ряда нашумевших книг, опубликовал в мае 2008 года новый роман «Мертвечинка». Перед нами вновь шокирующий гротеск вполне в духе Паланика, в свое время гордившегося тем, что во время публичного чтенияим собственных книг слушатели сотнями падают в обморок. Роман повествует о съемке рекордного по числу участников порнофильма, в конце которого кто-то из снимающихся должен взаправду умереть перед камерой (отсюда и название книги). Насмешка автора чувствуется даже в именах героев, точнее, в их отсутствии: их зовут № 72, № 137 и № 600. Ожидая своей очереди на съемку, эти безымянные мужчины ведут разговоры о своем прошлом и о порноиндустрии, в ходе которых выясняются многочисленные и малоприятные подробности их жизни.
Многие американские критики, в том числе обозреватель «Лос-Анджелес таймс» Скотт Тимберг, восприняли роман как удачный выпад в адрес современного общества потребления и сексуальной эксплуатации людей ради прибыли. Однако не все читатели с этим согласятся. Так, Люси Эллман в своей рецензии в «Нью-Йорк таймс» делает акцент на том, что Паланик, по сути, протестует против массовой культуры ее же языком и ее же клише (можно добавить, что его «культовый» статус в чем-то напоминает положение тех же звезд «фильмов для взрослых»). «Он впустил в собственное сочинение изъяны той культуры, которую критикует», — отмечает Эллман. В ее глазах решающим просчетом Паланика оказывается «явный недостаток художественности», а также стремление шокировать читателя любым способом, хотя бы даже количеством сношений в одном выдуманном фильме. «Что же это творится! Страна Мелвилла, Твена и Джеймса стала обожать Кинга, Крайтона, Гришэма, Сиболд и Паланика», — в сердцах восклицает Люси Эллман.
David Lodge Deaf Sentence. – London: Harvill Secker, 2008, 320 p.
Вышедший весной 2008 года роман британца Дэвида Лоджа «Приговор глухоты» ознаменовал его возвращение к стилистике «университетской прозы». Однако, как отмечают британские литературные обозрения, в новой книге нет того боевитого радикализма, который характеризовал многие «университетские романы» прошлых лет. Герой «Приговора глухоты» — недавно вышедший на пенсию профессор лингвистики Десмонд Бейтс; ясно, что книга о таком человеке вряд ли может быть бодрой и энергичной. В самом деле, Бейтс тяготится всем: и собственной невостребованностью, и вынужденным бездельем после ухода с кафедры, и неожиданно обретшей вторую молодость женой, которая и без того значительно моложе его, и капризами девяностолетнего отца, и многим другим.
Более того, прогрессирующая глухота постепенно отгораживает Бейтса от мира, не только приводя к комичным ситуациям, когда он путает, скажем, «Францию» с «танцами», но и повергая его в самое настоящее отчаяние. В своей рецензии на роман в «Индепендент» критик Питер Конради пишет: «Слепота трагична, глухота же — комична, утверждает Лодж», — и сравнивает профессора Бейтса с милновским осликом Иа, который, желая лучше слышать, наклонял свои длинные уши к собеседнику копытом и оттого все время терял равновесие. Смешная фигура становится трагикомической, и в этом, по мнению рецензента, и состоит пафос Лоджа.
Достоин отдельного упоминания и стиль романа. Как пишет другой обозреватель, Джейн Шиллинг, на страницах «Таймс», «Приговор глухоты» — книга в первую очередь «ученая», с множеством литературных аллюзий. Кроме того, герой-лингвист в книге автора-литературоведа представляет особую трудность с точки зрения речевой характеристики, и Джейн Шиллинг находит удачными стилистические приемы Лоджа, в том числе использование повествования от первого и от третьего лица.
Frido Mann Achterbahn. Ein Lebensweg. – Berlin: Rowohlt Verlag, 2008, 383 S.
«Хотя нас уже грозит захлестнуть с головой целый потоп биографических текстов, освещающих драматичные взаимоотношения отцов и детей, братьев и сестер, мужей и жен в литературной династии Маннов, пресыщение все же не наступает», — пишет в газете «Цайт» немецкий критик Вилли Яспер в связи с выходом в свет нового биографического сочинения,чьим автором является один из ныне живущих внуков Томаса Манна — Фридо Манн.
Ф. Манн, по образованию психолог, успешно пробовал себя в музыке и в литературе: его перу принадлежит, например, довольно известный на родине автобиографический роман «Профессор Парцифаль». Ф. Манн не только пишет сам: в детстве он стал прототипом одного из героев «Доктора Фаустуса» — маленького Непомука. Исследователи творчества Томаса Манна успели сломать немало копий, пытаясь определить потаенные психологические мотивы, объясняющие, почему писатель заставил этого героя умереть в муках, хотя его четырехлетний внук был жив и здоров. Однако никаких разоблачений в новой книге нет: Ф. Манн и на страницах автобиографии, и в приуроченных к ее выходу интервью избегает громких заявлений о давно ушедшем деде.
Одно из центральных мест в книге занимает история отца Фридо — Михаэля Манна, младшего сына великого писателя. М. Манн рано ушел из жизни, совершив самоубийство. Спустя тридцать лет Фридо Манн пытается разобраться в причинах этого поступка, указывая в первую очередь на то, что его отцу было в тягость ощущать себя сыном гения и не оправдывать ожидания родителей. При этом мемуарист и в описании семейной трагедии не переходит границу, которую установил себе сам; в этом — немалая ценность книги, пишет в своем обзоре В. Яспер.