Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 8, 2008
Дэвид Лисс Торговец кофе / Пер. с англ. Ирины Нелюбовой. — СПб.: Азбука, 2008. — 464 с. — 12000 экз.
Третий исторический детектив Дэвида Лисса, задумавшего, видимо, последовательно рассказать, откуда пошли суть все «родимые пятна» современного капитализма. Первые два романа были посвящены первому в истории краху фондового рынка 1719 года («Заговор бумаг») и первым по-настоящему «грязным» парламентским выборам 1721 года («Ярмарка коррупции»). Этот же описывает появление монополий. Главный герой, амстердамский купец (или, точнее сказать, биржевой трейдер — и это в 1659 году!) Мигель Лиенсо (неголландское имя объясняется просто: Мигель — португальский еврей) решает, чтобы поправить свои пошатнувшиеся дела, сделать нестандартный ход и заняться экзотическим товаром, только-только входящим в моду, — кофе. И не просто заняться его поставками, а скупить весь запас зерен на всех биржах на несколько лет вперед и стать монополистом, «кофейным бароном». Препятствий на его пути, конечно, встанет много — как раз на толстую книгу. А чтобы обеспечить преемственность с первыми двумя томами трилогии, в которых действовал один и тот же персонаж, лондонский боксер и детектив Бен Уивер, Мигель объявлен его дедом. Тоже нестандартный ход.
Ицик МангерКнига Рая. Удивительное жизнеописание Шмуэл-Абы Аберво / Пер. с идиша Игоря Булатовского и Валерия Дымшица. — СПб.: Symposium, 2008. — 350 с. — 2500 экз.
Новорожденные, как известно, прежде чем появиться в нашем мире, были ангелочками в раю. Просто перед тем как отправить на Землю, специально приставленный ангел Шимен-Беру щелкает их по носу, и они все забывают. Но главный герой «Книги Рая» сумел при помощи своего закадычного друга, ангела-постреленка по имени Писунчик, увернуться от этой процедуры, он помнит все, что с ним там, в раю, происходило, и жаждет об этом рассказать самым уважаемым людям местечка, в котором его угораздило родится — раввину, даяну (судье) и богачу. Собственно, из его озорных рассказов, в которых ветхозаветные пророки и праотцы предстают вполне земными и порою мелочными людьми, а события священной истории описаны так, словно произошли на соседней улице, и составлен этот роман — единственное прозаическое произведение Ицика Мангера (1902-1969), крупнейшего поэта, писавшего на идише. Книга вышла в Варшаве в конце лета 1939 года. Неудивительно, что продолжения задуманной автором трилогии так и не последовало: мир восточноевропейского еврейства, проекцией которого и являлся травестийный мангеровский рай, окончательно слился со своим небесным прототипом. Так что нам сейчас непросто отличить одно от другого.
Кристофер Бакли День бумеранга / Пер. с англ. Леонида Мотылева. — М.: Иностранка, 2008. — 608 с. — 12000 экз.
Тема, к которой обратился в своем новом романе бывший спичрайтер Джорджа Буша-старшего, а ныне известнейший политический сатирик, уже несколько лет регулярно становится «темой номера» во всех американских журналах: что станется со страной и, главное, с ее экономикой, когда привыкшее к высокому уровню жизни и тотальной свободе поколение «бэби-бумеров» окончательно уйдет на пенсию и забота о них ляжет на плечи циничного и все видавшего с колыбели «поколения Интернета»? Ответ, предлагаемый Бакли, парадоксален, а сам роман, как всегда у этого автора, балансирует на грани гротеска, черного юмора и строгого реализма. В данном случае — щедро сдобренного виртуальной реальностью.
Гюнтер Грасс Луковица памяти[1]/ Пер. с нем. Бориса Хлебникова. — М.: Иностранка, 2008. — 592 с. — 15000 экз.
Нечасто бывает, что книга мемуаров живого классика, лауреата Нобелевской премии сразу после выхода вызывает грандиозный скандал и переполох. «Луковица памяти» — именно такая книга. А все потому, что повествуя о своей молодости, Грасс впервые сообщил, что в конце 1944 года был призван на службу не куда-нибудь, а в войска СС. Ему было 17 лет, он не успел сделать ни единого выстрела, но самого этого факта хватило, чтобы полностью «затмить» толстую книгу, написанную зрелым и мудрым человеком. Между тем содержание ее охватывает два десятилетия — от времени перед Второй мировой войны до выхода в 1959 году «Жестяного барабана», после которого малоизвестный поэт, скульптор и джазист Грасс, что называется, «проснулся знаменитым» — и жизнь у него началась совсем другая.
Кристофер МурВампиры. A love story / Пер. сангл. Сергея Соколова. — М.: Фантом Пресс, 2008. — 352 с. — 7000 экз.
Американец Кристофер Мур давно выработал себе особый стиль и даже жанр. Берется сюжет какого-нибудь грошового трэшевого ужастика и выворачивается наизнанку при помощи уморительных деталей и неожиданных акцентов, так что становится ничуть не страшно и не банально, а чрезвычайно смешно и остроумно. Этот написанный нарочито раскованным, сниженным языком роман — яркое тому подтверждение. Юная парочка — Том и Джоди, став вампирами, остаются такими же разгильдяями и лоботрясами, и их жизнь в Сан-Франциско тяжела и опасна не потому, что нужно все время кровь сосать, а потому, что в этом славном городе и безо всякой мистики полно престраннейших типов — бомжей-аристократов, сумасшедших гениев и тому подобных. А кроме того — как прикажете, например, снять приличную квартиру, если солидные риэлторские конторы работают только днем, а вампирам, как известно, солнечный свет категорически противопоказан? Носферату такие проблемы и не снились.
Филипп Вассе Рекламный образец / Пер. с франц. Варвары Бабицкой. — М.: Издательский дом Мещерякова, 2008. — 128 с. — 3000 экз.
Небольшая книга 30-летнего (на момент выхода на языке оригинала в 2004 году) француза Васе — не столько роман, сколько полемически заостренный памфлет или даже лабораторный опыт. Описания чудодейственной компьютерной программы по производству литературных текстов с заранее заданными свойствами (в том числе твердо обоснованным коммерческим потенциалом) чередуются в ней с описаниями от первого лица похождений некоего современного авантюриста. После того как в его руки попадают две странички из рекламного буклета ScriptGeneratorї╝≥, герой пытается идти по следу разработчиков таинственной программы — и, разумеется, сам не подозревает, куда его заведут эти поиски и с кем столкнут. Под конец же открытым текстом говорится то, о чем читателя честно предупреждает название, да и о чем он сам давно уже догадался: похождения героя — это и есть «рекламный образец» деятельности программы. Потому-то книжка так невелика. Сэмпл, что с него взять.
Иегуди Менухин. Странствия / Пер. с англ. Инны Бернштейн, Юлии Жуковой, Сергея Грохотова, Екатерины Скрылевой. — М.: КоЛибри, 2008. — 688 с. — 5000 экз.
Иегуди Менухин (1916-1999) впервые опубликовал свои мемуары в 1977 году, и дополнил их в 1996 году за три года до смерти. Так что можно смело сказать, что эта книга охватывает всю его жизнь — жизнь одного из известнейших скрипачей ХХ века, прямого наследника великих виртуозов-романтиков. Гениальные музыканты далеко не всегда оказываются наделены в такой же степени писательским даром, да и просто литературным вкусом. К счастью, к Менухину это не относится. Он явно не чужд литературе, и его книга написана просто и хорошо. Что же касается содержания, то автор — известный своей активной миротворческой деятельностью и благотворительностью — отнюдь не замыкается на одной музыке. Вот, например, рассказывая о сотрудничестве с русскими музыкантами, он замечает: «В последние годы (не буду уточнять, когда именно) мы с Дианой (жена. — М. В.) заметили, что публика на моих концертах другая. Вместо страстных любителей музыки, зачастую бедно одетых, готовых часами стоять на морозе, чтобы купить дешевый билет, в зале сидят новоиспеченные преуспевающие дельцы с претензией на принадлежность к элите, чей интерес к музыке и знакомство с ней весьма и весьма ограниченны».
Ведрана Рудан Ухо, горло, нож / Пер. с хорватского Ларисы Савельевой. — СПб.: Амфора, 2008. — 287 с. — 4000 экз.
«Я бы тоже выглядела как старуха. Но я раз в три недели плачу Алесандре сто евро. Поэтому волосы у меня рыжие. И во рту у меня четыре тысячи евро. Поэтому могу смеяться широко открыв рот. Но… я так не смеюсь». Так начинается темпераментный монолог Тонки Бабич, энергичной хорватки за пятьдесят (явное alteregoавтора), который она произносит, обращаясь к телевизору, страдая ночью от бессонницы. Монолог этот был бы весьма обычен и не заслуживал внимания (жизнь — дерьмо, мужики — сволочи), если бы не два обстоятельства. Во-первых, Тонка пережила распад Югоcлавии и гражданcкую войну начала 90-х. И поэтому может подтвердить тезис «мужики — сволочи» такими примерами из собственного опыта, которые Бриджет Джонс с ее дневниками и в кошмарном сне не привидятся. А во-вторых, переводчик Лариса Савельева вслед за автором положила себе не стесняться в матерных выражениях и писать все «как есть». В русском переводном тексте это выглядит пока что не слишком привычно. Но, вероятно, деваться некуда — если мы хотим получать адекватные переводы современной литературы, этот языковый регистр тоже надо мало-помалу и в определенных случаях задействовать.