Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 7, 2008
«Катынь» в Москве[1]
Разговор с режиссером
18 и 19 марта в Москве был показан фильм Анджея Вайды «Катынь». Демонстрация в Доме кино 18 марта была организована Польским культурным центром и Домом кино Союза кинематографистов России, вечер в ЦДЛ 19 марта — Польским культурным центром и Международным обществом «Мемориал». Фильм был предоставлен его правообладателями — Польским институтом киноискусства и Польским телевидением. На обоих показах залы были переполнены, в Доме кино буквально не осталось не только сидячих, но и стоячих мест.
Представляя «Катынь» российской публике в обоих залах, 82-летний классик польского и мирового кино сказал, что фильм посвящен его отцу — пехотному капитану Яну Вайде, взятому в плен советскими войсками в сентябре 1939 года, отправленному в Старобельский лагерь для военнопленных и убитому в Харькове весной 1940 года, и матери, которая так до конца жизни и не знала, жив ли ее муж, так как он не числился в списках жертв, найденных при раскопках в Катыни в 1943 году. «Сегодня я намного лучше понимаю тревогу, в которой она жила, и поэтому бόльшая часть фильма посвящена судьбам женщин, которые ждали своих мужей».
«Я очень счастлив, что на экране появляется прекрасный российский актер Сергей Гармаш, который не только сыграл в моем фильме, но и вложил в него всего себя, свою душу и сердце. Благодаря его участию я могу сказать, что это наш общий фильм», — сказал Вайда (на сцену Дома кино Сергей Гармаш вышел вместе с режиссером).
В Центральном доме литераторов после демонстрации «Катыни» состоялся разговор режиссера со зрителями.
От имени зрителей к Анджею Вайде обратилась Людмила Алексеева, председатель Московской Хельсинкской группы (подписавшая еще в апреле 1980 года обращение находившихся в эмиграции советских правозащитников к правительству СССР с требованием опубликовать все документы о Катынском преступлении).
Людмила Алексеева. Мы прожили одну и ту же эпоху, вы — в Польше, а я в Советском Союзе и в России. Мы переживали одни и те же события, но знали о них разные вещи. Если бы не вы, пан Вайда, мы не знали бы не только того, что было в Польше, но и многого о нас самих. В 39-м году мне было 12 лет. В очередной раз Польшу делили — на этот раз Советский Союз и фашистская Германия. А нам объясняли, как счастливы польские крестьяне и рабочие, что наконец-то к ним пришли Советы. В 45-м мне было 17. Про Варшавское восстание нам рассказывали: мы не успели помочь польским героям! Но увидев ваш «Канал», я узнала, что не очень-то мы и спешили на помощь. Спасибо вам за тот стыд, который я тогда испытала.
Потом был эпохальный фильм «Пепел и алмаз». Что мы знали о Польше? Была тогда такая шутка: Польша — самый веселый барак в соцлагере. А вы показали нам, как «весело» в этом «бараке» — по нашей вине.
И вот теперь «Катынь». Сегодня я смотрела этот фильм во второй раз. Я знаю, что вы делали его для поляков. Но и для нас! К тому ужасу, с которым его смотрят поляки, примешивается наш ужас — и наш стыд, ведь это сделали наши соотечественники. А еще страшнее то, как мы про все это врали и врем до сих пор. Вы показали, как эта ложь продолжала убивать и ранить уже в мирное время.
Наш президент недавно сказал, что нам незачем и не у кого просить прощения. Я уверена, что те, кто сидит в этом зале, думают иначе. Нам есть у кого просить прощения — и у прибалтов, и у евреев, и у чеченцев, и у калмыков, и у чехов, и у венгров, и у тех, кто погиб от репрессий здесь, независимо от национальности.
Анджей Вайда. Я хотел бы сердечно поблагодарить за эти слова. Я должен сказать, что фильм не ставил таких вопросов и не выдвигал таких претензий. Поляки прекрасно знают, что с людьми так поступала сталинская система. Не только поляки были ее жертвами, гораздо больше жертв этой системы было у вас в стране. Этот факт — неотменимая правда. Когда мы, поляки, сегодня думаем о Катыни, мы понимаем, что та система ушла навсегда. Но чтобы дать чему-то действительно уйти в прошлое, нужно сделать об этом фильм. Мы старались создавать такие фильмы. Я думаю, что на эту тему еще появятся другие фильмы — и более талантливые, и более проникновенные. И кто-то снимет фильм с таким же названием — «Катынь».
Записка из зрительного зала. Действительно ли этот фильм основан только на реальных фактах?
А. В. Бóльшая часть того, что вы увидели на экране, главным образом почерпнута из воспоминаний женщин, ожидавших своих мужей, и их дочек. Я внимательно изучал документы, которые были найдены в 1943 году на телах убитых. Этих людей похоронили прямо со всем, что на них было. Эти документы хранятся в польских музеях — в Варшаве и Кракове. Последняя фраза, которая звучит в фильме: «Нас привезли в какой-то лес. Похоже на курортное место. 8 часов, по-польски 6. Что с нами будет?» — взята из дневника майора Сольского. А сцена на мосту — из мемуаров жены генерала, от которой немцы добивались, чтобы она выступила перед толпой. Так что большинство эпизодов, диалогов и ситуаций основано на реальных свидетельствах. Даже те кадры, которые кажутся цитатами из моих предыдущих фильмов, например, когда [советские солдаты] раздирают красно-белый польский флаг и красную половину оставляют, а белую пускают на портянки, — это правда. Когда я прочитал об этом, то подумал, что это очень точный образ Польши, брошенной всеми союзниками.
З. Расскажите, пожалуйста, как и когда вы узнали о смерти своего отца?
А. В. Я впервые поехал за рубеж, в Канн, со своим фильмом «Канал» и по дороге оказался в Париже. Там есть польское издательство «Культура». Оно выпустило книгу с предисловием генерала Андерса, участника тех событий (он сидел здесь, на Лубянке, с самого начала войны). Это был сборник документов, куда вошли и немецкие материалы, и отчет комиссии Бурденко. Из него делалось совершенно ясно, что случилось на самом деле. Я не знал, какова судьба моего отца, и именно тогда я понял, что с ним произошло.
О судьбе моего отца я не знаю до сих пор. Мне очень хотелось бы найти и получить документ, на основании которого его расстреляли. К сожалению, до сих пор такие документы не поступили в Польшу. Возможно, их вообще нет, но бывает, что в архивах находятся такие вещи. Это было бы наше самое большое желание.
З. Как получилось, что на роль капитана Попова вы выбрали Сергея Гармаша?
А. В. Это было не так трудно. Три или четыре года назад мы с моей женой Кристиной Захватович ставили спектакль «Бесы» в театре «Современник». Это старая постановка, которая еще в 70-е годы шла в Кракове, затем — в Америке в театре Йельского университета (трудно поверить, но Лизу в нем играла Мерил Стрип, которая тогда была студенткой этого университета). Когда мы перенесли эту постановку в Москву и капитана Лебядкина в ней сыграл Сергей Гармаш, я подумал, что обязательно еще должен встретиться с этим великолепным актером. Я был счастлив, что на первый же мой зов он ответил согласием, даже не зная сценария, роли и того, с кем будет играть. Он доверился мне. Я старался не разочаровать его.
З. Я слышал, что в Польше были и критические отзывы на ваш фильм. В чем вас упрекали?
А. В. Критические замечания относились к героям фильма. У многих людей свой собственный взгляд на произошедшие события, они видят в героях своих родственников и близких, поэтому им хотелось, чтобы были показаны и другие детали биографий действующих лиц.
Я понимал, что это первый фильм о Катыни, и в нем должно быть много информации, ведь не секрет, что наша молодежь не живет прошлым, как мы когда-то. Для них нужно было обрисовать исторический фон, но многие факты и детали пришлось опустить.
З. Музыку написал выдающийся польский композитор Кшиштоф Пендерецкий. Расскажите, пожалуйста, как вы с ним работали?
А. В. Известно, что Пендерецкий не пишет музыки к фильмам. Но мне очень повезло. Мы с Кристиной были в Санкт-Петербурге в музее Достоевского, когда Пендерецкий дирижировал там одним из своих произведений на концерте, посвященном Достоевскому. Мы подошли его поприветствовать, и он тогда мне сказал: «Если ты будешь делать фильм о Катыни, я дам свою музыку». Я это хорошо запомнил и потом поймал его на слове.
З. Почему ваш фильм не вышел в широкий прокат в России?
А. В. Я надеюсь, что мы найдем прокатчика в России. Вчерашняя аудитория в Доме кино и сегодняшняя в ЦДЛ вселяют в меня надежду, что прокатчик может поверить в то, что и здесь фильм найдет своего зрителя.
Есть вероятность и того, что фильм появится на Общественном Российском телевидении. Это будет прекрасный жест со стороны тех, кто принимает решения на ОРТ, потому что картину смогут увидеть даже там, где нет кинотеатров. Я уезжаю из Москвы, испытывая оптимизм по этому поводу.
З. Что значит для вас показ «Катыни» в Москве?
А. В. С моей стороны было бы отсутствием гражданской смелости, если бы я не встал перед вами на этой сцене и не выслушал того, что вы хотите мне сказать. (Аплодисменты.)
Катынь — часть нашей общей истории и общей трагедии. Я не хочу обвинять российское общество в этой трагедии. То хорошее, что есть в российском обществе, играет в фильме Сергей Гармаш. Он берет на себя ответственность за жену польского офицера, за ее жизнь. Но людям противостоит система, безличная и бесчеловечная, и не надо смешивать две эти вещи.
Ведущий этой части вечера кинорежиссер, журналист, президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов читает очередную записку: «Никто не смог бы снять фильм о Катыни более талантливо и проникновенно, чем вы!», пан Анджей кланяется, берет записку из рук Симонова и прячет у себя на груди: «Я буду хранить эти слова возле сердца!»
З. Вы считаете, что молодежь в России должна ощущать вину за Катынское преступление? И насколько близка трагедия Катыни польской молодежи?
А. В. Я думаю, что долг и обязанность молодежи — знать правду о прошлом, знать свою историю, потому что без этого знания она не может строить будущее. Что касается польской молодежи, то должен признаться — она приняла фильм лучше, чем я ожидал. Я задавал себе вопрос: если ты сделаешь фильм не в молодежном стиле, придут ли молодые зрители в кино? Но если бы я сделал его в том стиле, который нравится молодым, это был фильм о чем-то другом.
Для меня это был не просто фильм, а признание, и то, что молодые зрители его приняли, вселяет в меня надежду, что ворчание на тему «какая пошла молодежь, мы были совсем другими» не имеет оснований.
Кроме того, я веду киношколу и вижу, какие серьезные люди приходят учиться. Так что я оптимист.
З. В кадре перед самоубийством майора Ежи мелькнуло лицо, похожее на Збигнева Цибульского. Это случайность или автоцитата?
А. В. Когда появился этот молодой актер и возникла такая пара на экране, у меня, старого режиссера, забилось сердце. Я снял с ними еще несколько сцен и даже подумал: может быть, сделать фильм о них? Но потом вернулся к своей основной теме. Они плакали, потому что самые прекрасные сцены с их участием я вырезал. К сожалению, я понял, что фильм про таких ребят я уже снял. Он называется «Пепел и алмаз».
З. Обсуждали ли вы замысел фильма о Катыни с Папой Римским Иоанном Павлом II?
А. В. Я встречался с ним, когда он был еще архиепископом в Кракове, а потом имел честь показать ему свой фильм «Пан Тадеуш»[2]. Его святейшество больше слушал, чем смотрел, — возможно, потому, что сам когда-то играл в инсценировке этой поэмы. Он знал стихи наизусть и больше проникся их звучанием, чем «картинкой» фильма. Когда я подошел к нему после окончания, ожидая, что он скажет, — а задавать вопросы папе не разрешается, это не принято, — он произнес: «Автор был бы доволен». Мог ли я ожидать лучшей оценки?
Обсуждать с ним тему Катыни я, конечно, никак не мог. При его жизни такого проекта даже не могло быть в моих планах — из-за цензуры. Согласно официальной версии, это было преступление немцев.
…Зал почтил минутой молчания память жертв сталинских убийств.
[1] Редакция «ИЛ» выражает благодарность Международному обществу «Мемориал» и Польскому культурному центру за предоставленные материалы.
[2] «Пан Тадеуш» (1834) — поэма Адама Мицкевича (1798-1855).