Рассказ
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 6, 2008
Перевод Тина Васильева
Кеннет Кук[1]
Страус — птица дьявольская. В его глазах — круглых, безжалостных и противных — отражается все его естество — ненависть и презрение ко всему живому в целом, и ко мне в частности. К тому же лягается он не хуже верблюда, а клювом может раскрошить камень.
Только раз в жизни мне «посчастливилось» столкнуться со страусом, но и эта встреча вселила в меня такой ужас, что, по мне, лучше иметь дело со свирепым коалой.
По странному совпадению, я оказался нос к носу со страусом по милости той же сотрудницы Службы охраны парков и дикой природы, которая несколько лет назад бросила меня в когти коалы. Доктор Мэри Энн Локер — приятная в общении женщина, однако из-за ее глубокого убеждения, что животные без всякого сомнения более полезные существа, чем люди, работать с ней было сущим адом.
Я случайно увидел ее в Музее Южной Австралии через несколько лет после приключения с коалой-убийцей и поскольку мои раны зажили, то не кинулся от нее бежать, что было бы разумнее всего. Это была коротенькая, пухленькая, кругленькая дама с хорошенькими маленькими ушками, выглядывавшими из пушистых каштановых волос. Она ненамного моложе меня, но не верьте общепризнанной истине о благоразумии взрослых. Это совершеннейшая чушь! Никакой связи между возрастом и благоразумием нет, что я и продемонстрировал, приняв предложение Мэри Энн отправиться с ней на поиски страусиного яйца.
— А разве в Австралии есть страусы, — спросил я, — где-то, кроме зоопарков?
— О боже, конечно! — ответила Мэри Энн. — Тут их видимо-невидимо. Завезли в начале века, пытались разводить из-за перьев. Из затеи ничего не вышло, и страусы оказались на воле. Тут полно мест, где они водятся.
Оказалось, одним из таких мест был Куронг, лежащий к востоку от Аделаиды, — роскошный кусок земли, состоящий из песка, морских бухточек и чахлого кустарника. Его облюбовали водоплавающие птицы, и оно изобиловало пеликанами. Водилось здесь и множество других крылатых созданий — практически все виды, которые только можно себе вообразить.
Это одно из тех редких мест, где южноавстралийское правительство разрешает охоту ради спорта на лисиц и кроликов, проявляя поразительную наивность, полагая, что охотники ограничиваются отстрелом только этих вредителей.
Мэри Энн предложила отправиться в Куронг на поиски страусиного яйца.
— А зачем тебе понадобилось страусиное яйцо? — спросил я.
— Я пишу диссертацию о родстве между эму и обыкновенным страусом, и поэтому мне надо найти яйцо одного и другого вида, причем в одинаковом состоянии.
— Ты что, пишешь еще одну докторскую?
— Да, пишу.
— Зачем?
— В наши дни лишняя ученая степень не помешает, — ответила она.
Что поделаешь, она была ученым. Порода, которую в целом я не выношу, но Мэри Энн относилась к тем редким, лучшим ее представителям, которых вполне можно принимать в обществе.
Это тогда я так думал.
Так я оказался в мчавшемся через Куронг джипе рядом с Мэри Энн.
— Смотри, вон как раз один бежит! — сказала Мэри Энн.
Справа от машины я увидел крупного страуса, который скакал через пески, распустив перья наподобие видавшей виды черно-белой балетной пачки.
Существо это напоминало старую крашеную балерину, прыгающую на длинных тощих ногах перед возмущенными зрителями.
— Интересно, как это ты собираешься подобраться к твари, которая несется с такой скоростью?- спросил я.
— А я и не собираюсь,- ответила Мэри Энн, — нам нужно просто идти по его следам, пока не найдем яйцо. Пошли!
Она выскочила из машины и начала рыться в багажнике. Вскоре она вынырнула оттуда, держа в руке сетчатую сумку и еще что-то, похожее на большое одноствольное ружье.
— А это что такое? — спросил я.
— Сетка, чтобы нести яйцо. Я бы не хотела лишний раз трогать его руками.
— Да нет, я имею в виду вот ту штуковину.
— Это парализующее ружье, — сказала Мэри Энн.
— Зачем оно тебе понадобилось? Ты что, собираешься парализовать яйца?
— Естественно, нет. Просто иногда страусы ведут себя довольно агрессивно, особенно если дело касается их потомства.
Вот когда я понял, что пора сматывать удочки, но прозрение, как всегда, пришло слишком поздно. Не мог же я оглушить Мэри Энн и уехать на ее машине.
Лучше б я тогда так и сделал.
Мэри Энн запихнула сетку в карман своего голубого комбинезона, забросила ружье на плечо и зашагала вперед. Я поплелся за ней. Вскоре мы напали на следы страуса. Они были размером с обеденную тарелку и сильно вдавлены в песок. Было ясно, что здесь пробежала очень тяжелая птица. Мне тут же представилось, как подобные следы отпечатываются на разных частях моего тела.
— А это твое ружье, оно способно остановить такую тварь? — нервно спросил я.
— Конечно! — сказала она. — Несколько секунд, и страус будет спать. Главное, ружье не причинит ему абсолютно никакого вреда.
Меня совершенно не волновало, будет ли какой-нибудь вред причинен страусу. Гораздо больше меня беспокоило, сколько вреда он сам успеет причинить до того, как свалится. Я бы предпочел свое старое надежное оружие 0.303 калибра.
Часа два мы шли по следам, которые в основном вели нас по кругу, и в конце концов наткнулись на гнездо. Там лежало яйцо, размером и формой похожее на мяч для игры в регби. Цветом оно не отличалось от яйца эму. Мэри Энн опустилась на колени перед яйцом и нежно его ощупала.
— Отличный экземпляр! — объявила она. — К тому же птенец вот-вот вылупится!
Она вытащила из кармана комбинезона стетоскоп и приложила его к яйцу:
— Точно! Слышно, как сильно бьется его сердце. Там внутри совершенно сформировавшийся птенец. Как раз то, что мне нужно! Если мы возьмем яйцо, а позже вернем его на место, то никакого вреда ему это не причинит. — Она вытащила сетку и протянула ее мне. — Держи ее вот так, открытой, а я положу в нее яйцо.
Поднять яйцо с земли стоило Мэри Энн довольно больших усилий. Когда яйцо очутилось в сумке, я сам был поражен, насколько оно тяжелое.
— Хочешь, я его понесу, — предложил я.
— Нет, лучше я сама, с ним надо поосторожнее. Лучше возьми ружье.
Она вручила мне ружье, взяла яйцо, и мы направились к машине.
Мэри Энн шла очень медленно; она несла сумку, неуклюже держа ее перед собой обеими руками, чтобы яйцо не разбилось. В двадцати футах перед ней брел я.
Неожиданно раздался жуткий вой, будто в пастуший рог дул верблюд-астматик, и из кустов в двадцати метрах от меня возник огромный страус.
Голова страуса возвышалась примерно на три метра над землей, туловище с раздувавшимися от гнева перьями, казалось гигантским. Глаза сверкали от ярости и жажды крови. Клюв, это смертоносное оружие, был приоткрыт, и тот ужасный звук, который мы слышали, извергался как бы из самого страусиного нутра, поднимаясь по длинной, вибрирующей шее. Его мощные когти рыли землю, поднимая тучи пыли; он уже почти навис надо мною.
Я закрыл лицо руками и завизжал — я всегда так делаю в момент опасности. Однако этому отродью до меня не было никакого дела, он проскочил мимо, хлестнув перьями как хлыстом мне по рукам, и бросился на Мэри Энн.
Для нее это не было такой неожиданностью, как для меня, поэтому она успела развернуться и побежать. Она была довольно резвым созданием, несмотря на свою округлость, и выдала довольно неплохое время, однако куда ей было тягаться со страусом! Он настигал ее с явным намерением затоптать до смерти, успев до того выклевать ей мозги.
Даже убегая, Мэри Энн продолжала держать перед собой сумку с несчастным яйцом, чтобы не повредить его. Ученые — преданные своему делу люди.
За несколько миллионов лет до всего происходящего милость божья бросила на пути Мэри Энн огромный валун, на который было довольно легко взобраться, и по которому она взлетела вверх как опоссум. Страус оказался у камня почти одновременно с ней и стукнул клювом, целясь ей в спину, но промахнулся и отколол от валуна кусок размером с мою голову. Я содрогнулся, представив, что мог бы сделать со спиной Мэри Энн удар такой силы. Она взлетела на вершину на высоту четырех метров и рухнула там, задыхаясь, но по-прежнему прижимая к себе яйцо, а страус в это время тщетно исполнял воинственный танец, вздымая когтями клубы пыли и откалывая клювом здоровенные куски камня. Ногами он отбивал первобытный барабанный аккомпанемент своему яростному, подвывающему кулдыканью.
Это была очень рассерженная птица.
Я озирался в поисках подходящего дерева, но страус не проявлял ко мне никакого интереса. Он жаждал разделаться с Мэри Энн и вернуть свое яйцо.
Мэри Энн с трудом поднялась, внимательно осмотрела яйцо, и крикнула мне:
— Влепи дротик в эту тварь!
Тут я вспомнил о парализующем ружье, сорвал его с плеча и попытался разобраться в его механизме. У меня ничего не получалось.
— Как оно работает? — крикнул я.
— Потяни затвор на себя, пока не раздастся щелчок, прицелься и нажми на курок! — Я едва ее расслышал сквозь тот ужасный шум, который поднимал страус.
Я нашел затвор и оттянул его назад. Это оказалось довольно просто. Подняв ружье к плечу, я пытался навести его на страуса. Но чертова скотина распрыгалась так, что попасть в нее было все равно, что в шарик от пинг-понга в разгар игры.
— Лучше подойди поближе, — крикнула Мэри Энн.
У меня не было ни малейшего желания этого делать. Мое внутреннее Я твердило, что единственное, что я действительно должен сделать, это развернуться и бежать к машине и ехать за помощью. Мэри Энн в данный момент ничего не угрожало. Хотя кто знает — с тем усердием, с которым страус клевал и лягал валун, на котором она сидела, тот довольно скоро мог вместе с Мэри Энн превратиться в груду щебня. По натуре своей я совсем не герой, но так как все внимание страуса было сосредоточено на Мэри Энн, я счел вполне безопасным подойти на несколько метров ближе, чтобы попасть в цель.
Удостоверившись, что неподалеку есть дерево, на которое, если что, я смогу легко взобраться, я приблизился к страусу на расстояние десяти метров. Наведя ружье на неистовую фигуру, покрытую перьями, я раскачивал дуло в такт с ее движениями.
— Стреляй в бедро! — кричала Мэри Энн.
Я знал, что, даже стреляя в упор, я вряд ли мог вообще попасть в него, не говоря уж о конкретных частях его тела. Тем не менее я постарался. У меня ушло около пяти минут на то, чтобы попасть в такт с движениями страуса, сосредоточившись на его бедре. Наконец я нажал на курок.
Это было духовое ружье, поэтому особого шума оно не произвело, зато отдача от него была удивительно сильной. Транквилизирующий дротик устремился прямо и точно.
В мэри-энновское предплечье.
— Ты… — завизжала Мэри Энн, употребив набор слов, которые я никак не ожидал услышать из уст ученого.
Она выдернула дротик из плеча так же стремительно, как тот вонзился в него. Транквилизатор, однако, успел проникнуть в руку. Эффект был ужасающий. Почти сразу у Мэри Энн начали подгибаться колени. Она крикнула мне: «Сними меня отсюда, ты…», — снова продемонстрировав потрясающе богатый словарь. После этого, упав на спину, она начала кататься, издавая странные звуки, которые звучали в унисон с чудными звуками, издаваемыми страусом.
Моим первым побуждением было убраться отсюда подобру-поздорову. Но, подумав, я решил остаться, ведь если станет известно, что я бросил мою ученую хозяйку на милость сумасшедшего страуса, перед этим выстрелив в нее из парализующего ружья, моя репутация сильно пострадает.
(Далее см. бумажную версию)