Беседу с шеф-редактором журнала Теория моды Людмилой Алябьевой ведет Светлана Силакова
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 5, 2008
«Иностранная литература». Ваш журнал — международный, и можно сказать, что у него две даты рождения, так как сначала появилась англоязычная версия.
Людмила Алябьева. Да, сначала, в 1997 году появился журнал «Fashion Theory: the Journal of Dress, Body and Culture» («Теория моды: Одежда, Тело, Культура»). Его выпускает британское издательство «Berg Publishers». Главный редактор «Fashion Theory» — известный историк моды Валери Стил, директор музея при Институте технологии моды (FIT), автор замечательных исследований «Фетиш: мода, секс и власть», «Корсет: культурологическое исследование» и многих других. Мне доводилось с ней переписываться — она весьма дружелюбна и отзывчива: когда нам срочно понадобились некие иллюстрации, перерыла все свои архивы десятилетней давности.
Издательский дом «Berg» выпускает также журнал «Textile: The Journal of Cloth & Culture» («Текстиль: Ткань и Культура») — это проект более «молодой» и, наверное, в силу своей молодости более креативный и неожиданный. Скажем, один из последних номеров «Текстиля» посвящен теме узла — узла в символическом, метафорическом и иных смыслах, от узелка в вязании и до узла как образа, описывающего связь между людьми.
Кстати, у нас в «Теории моды» есть возможность перепечатывать материалы не только из «Fashion Theory», но и из «Textile».
«ИЛ». У кого возникла идея сделать российскую версию «Fashion Theory»?
Л. А. У Ольги Борисовны Вайнштейн, известного историка моды, она входит в редколлегию российской «Теории моды», равно как и в редколлегию британской «Fashion Theory», и принимает в судьбе нашего проекта самое деятельное и неравнодушное участие.
Журнал «Теория моды» — составная часть масштабного культурно-просветительского проекта издательского дома «Новое литературное обозрение», который называется «Культура повседневности» и в настоящее время (помимо журнала) включает в себя одноименную книжную серию и регулярные художественные акции. Цель в том, чтобы расширить традиционные представления о сущности и границах культуры. Мы доказываем, что столь «низкие» явления, как еда, напитки, запахи, мода, предметы быта, индустрия досуга и развлечений являются важнейшими компонентами «высокой» культуры, а зачастую и важными рычагами цивилизационных процессов в обществе. В серии «Культура повседневности» вышли просто-таки основополагающие книги: «Ватель и рождение гастрономии» Д. Мишель, двухтомник «Ароматы и запахи в культуре», «Абсент» Ф. Бейкера, «Денди: мода, литература, стиль жизни» О. Вайнштейн, «Исламская кухня» Л. Зауали…
«ИЛ». Насколько различаются российская и британская версии «Теории моды»?
Л. А. Они изначально задуманы по-разному. Возьмем хотя бы рубрикацию — в британской она тематически заявлена в названии журнала, в российской — это отражение композиции журнала, его скелет. Кроме того, у нас уже имеются и еще появятся рубрики, которых в британской версии просто не было и нет («Полевые исследования», «Мода онлайн», «Жизнь замечательных вещей», «Глоссы»).
Композиционно каждый номер нашего журнала состоит из трех постоянных разделов «Одежда», «Тело», «Культура» с крупными тематическими блоками. Так, в «Одежде» мы писали о модном прогнозе, дефиле, униформе и нижнем белье, эротике; в «Теле» старались, например, проследить внимание к различным частям тела в истории моды — рекомендую, кстати, статьи О. Вайнштейн «Ноги графини» и Д. Ко «Пеленание ног в Китае»; в «Культуре» — о шопинге, кафе, прогулках.
И британская, и российская версии — ежеквартальные. Правда, российская всегда раза в четыре толще (например, в № 6 «Теории моды» — 351 страница). Вероятно, таково влияние нашей традиции: в России почти все научные журналы относятся к категории толстых, это чтиво не на пару-тройку поездок в метро, а на три месяца.
В британскую редакцию мы посылаем краткое содержание каждого номера, чтобы держать в курсе наших дел, но она не оказывает никакого влияния на редакционную политику российской редколлегии.
«ИЛ». Много ли вы перепечатываете из британской версии?
Л. А. Вначале предполагалось, что таких статей будет примерно половина, но сейчас соотношение изменилось, так сказать, в нашу пользу: мы все чаще берем материалы из самых разных источников, порой заказывая тексты непосредственно западным авторам. Думаю, рано или поздно «Fashion Theory» начнет перепечатывать отдельные статьи российских авторов из «Теории моды».
Если же говорить о содержании, то многое зависит от темы: так, составляя спецномер о советской культуре, мы, по понятным причинам, взяли из Fashion Theory только текст Джурджи Бартлетт «Давайте оденем их в беж: Мелкобуржуазный мирок официального социалистического костюма», посвященный проекту социалистической моды в странах Варшавского договора, а остальные девятнадцать с лишним авторских листов были заполнены материалами, никакого отношения к «Fashion Theory» не имеющими. Напротив, когда мы делали блок по модификации тела (от татуировки и пирсинга до каттинга и подкожной имплантации), то использовали материалы из «Fashion Theory», где эта тема поднимается весьма часто.
«ИЛ». Даже если судить только по внешнему виду прохожих в современной Москве, эта тема становится все более актуальной.
Л. А. Да, мы тоже планируем посвятить модификации тела еще не один блок. Тело сегодня уже не рассматривается как безусловная данность и окончательный приговор, каким оно виделось еще в начале прошлого века («Меняется прическа и костюм, / Но остается тем же наше тело…» — писал поэт Георгий Иванов), но выступает как своего рода модель для сборки, как комплекс потенциальных возможностей с подвижными границами, где нет ничего постоянного и все до последнего сантиметра кожных покровов включено в игру.
«ИЛ». Наверное, на Западе современные виды модификации тела появились раньше, а значит, и наука успела их как следует осмыслить.
Л. А. Да, если история костюма в России вполне развита, то с проблематикой телесности и визуальности у нас до некоторых пор было не все благополучно. Теперь мы с опозданием, но весьма успешно, как мне кажется, осваиваем эту территорию.
«ИЛ». Каково место «Теории моды» в российском культурном контексте?
Л. А. Это первый в России гуманитарный журнал, посвященный моде как феномену культуры. До сих пор тема моды в России, как правило, осваивалась в двух жанрах: солидные труды по истории костюма или вольная глянцевая журналистика. Мы в каком-то смысле первопроходцы, а первопроходцем всегда быть трудно: не знаешь точно, кто твоя аудитория, что ей интересно.
Мы с самого начала понимали, что ориентируемся не только на академическую среду, но и на всех тех энтузиастов, кто, может быть, не имея специального образования, стремится понять историю и философию моды. Иными словами, одновременно хотелось угодить и ученым мужам, которые вообще к моде относятся с подозрением, полагая, что это предмет несерьезный и совершенно ненаучный, и профессионалам модной индустрии, и утонченным барышням — а последние, судя по откликам в Интернете, изучают наш журнал с большим интересом.
«ИЛ». В результате журнал получился очень разнообразным и тематически, и жанрово, и стилистически.
Л. А. Да, «под одной корочкой» уживаются и серьезные научные опусы, посвященные красоте как культурной конструкции определенной эпохи или прогнозированию моды, и изящные эссе о специфике российского шопинга, и занятные заметки об увлечении берлинских модников одеждой, которую шьют в местной тюрьме. Вот несколько названий статей, выбранных произвольно: «Трость и хитрость», «Шляпу можешь не снимать: современный эротический костюм», «Пешие прогулки как наука и искусство»…
Журнал — как живой организм, он существует и развивается по своим внутренним законам, но не без внешних влияний, поэтому одни рубрики возникают, другие, быть может, со временем вовсе уйдут.
Вообще же одна из главных целей нашего издания — это, как нам видится, создание профессионального содружества представителей разных специальностей, заинтересованных в изучении моды, пространства для дискуссий и, в конечном счете, нового информационного поля в гуманитарном знании. И сейчас мы как раз размышляем о необходимости создания специальной рубрики, которая позволит объединить все эти голоса и привнесет в журнал диалог.
«ИЛ». Что могут дать каждому из нас исследования быта — того, что принято ассоциировать с эпитетами «скучный», «монотонный», «рутинный», «засасывающий»? Возможно, взгляд на повседневную рутину под научным углом обогащает жизнь, наделяет слово «обыденность» положительными коннотациями?
Л. А. Что до быта, то как и с любым феноменом, который находится на стадии упадка и практически полного исчезновения, все усилия бросаешь на то, чтобы это почти уже утраченное как-то отрефлексировать, остановить мгновенье. Наверное, именно поэтому мы столь самозабвенно вглядываемся в черты повседневности прошлого и настоящего. По той же причине меня сейчас очень занимает феномен так называемого «slow living» — «неспешного житья-бытья» — очень модного нынче на Западе явления, которое, судя по активности высказывающихся в Интернете, набирает обороты и у нас. Оно, как нетрудно догадаться, возникло в противовес всему, что существует с приставкой «fast» — «быстрой еде», «быстрой моде»…
«ИЛ». Кстати, а что такое «быстрая мода»?
Л. А. Это реакция на ускорение темпов потребления, попытка удовлетворить нашу гипертрофированную жажду новизны. Некоторые компании моментально реагируют на последние придумки дизайнеров, меняя ассортимент раз в две-три недели. При этом вещи шьются из недорогих и не обязательно качественных тканей, ибо они по определению обречены на моментальное устаревание. Но это действие встречает противодействие: люди пытаются сопротивляться все ускоряющимся темпам повседневной жизни. Стремясь к размеренности, упорядоченности, начинают вязать, шить, готовить дома, увлеченно делятся рецептами и выкройками на всевозможных форумах, заполонивших сеть, собираются в кружки и тому подобное. Очень хочется хоть кусочек этой медленной философии приложить к собственной жизни, ну хоть шарфик для дочки связать…
«ИЛ». Наверное, ваш журнал востребован современным обществом?
Л. А. Судя по тому, что мы не испытываем недостатка в авторах и журнал весьма неплохо продается, — да, есть люди, которым интересно о моде писать, и те, кому о ней интересно читать.
Моду принято понимать очень узко, как смену модных тенденций, вот сегодня в моде мини, а завтра — миди, хотя даже и эту смену не объяснишь одной лишь прихотью дизайнеров. В действительности мода пронизывает всю нашу жизнь, все, что нас окружает. Этот многогранный феномен захватывает все: как мы одеваемся, что и как едим, куда ходим, насколько быстро передвигаемся, как смотрим, какие запахи улавливаем, а на какие просто не обращаем внимания… Думается, что есть немало людей, которым недостаточно одной лишь констатации «вот это носят, а это — уже нет»…
«ИЛ». Вспоминается, как в фильме «Весна» гример (ее играет Рина Зеленая) категорично заявляет: «Такие губы уже не носят»…
Л. А. Вот именно, мыслящему человеку интересно, почему губы красят так, а не иначе, что предписывала мода в прошлом и вообще когда появилась эта манера диктовать, что мы должны и не должны носить…
«ИЛ». И чем вы собираетесь порадовать вашего любознательного читателя в будущем?
Л. А. Планов, как водится,
громадье. Сейчас мы работаем над спецномером, посвященным детству, всему многообразию тем, связанных с
этим феноменом: от «изобретения» детства
во второй половине XVIII века .до, увы,
исчезновения (или во всяком случае
заката) в эпоху информационных технологий и господства визуальных знаков. Наши
авторы пишут о специфике детского костюма и его взаимоотношениях с миром
взрослой моды, о школьной форме, мире детской игрушки, животрепещущей теме
детства и потребления, детстве в советскую эпоху…
Но бумажными публикациями планы не ограничиваются — у «Теории моды»
есть целая серия смежных проектов. В
наступившем году мы очень хотим провести цикл лекций и круглых столов в стенах
одного из московских вузов. Один из первых будет посвящен проблеме «Мода и
возраст». Тема возраста в современной западной культуре,
— жестко, даже агрессивно,
ориентированной на идеал молодости, красоты и здоровья — стоит весьма остро и
заслуживает, безусловно, особого внимания. Мы уже ее коснулись, опубликовав в пятом номере цветные
фото с показа датского дизайнера Каролины Кьелдтофт, которая использовала в
качестве моделей девять пожилых женщин. Реакция читателей была весьма
неожиданной и противоречивой — тогда-то мы и осознали потенциал темы.
Есть также идея своеобразной лаборатории «Теории моды», в рамках которой мы — редакция журнала — хотели бы непосредственно общаться со студентами, нашими будущими авторами и рецензентами, писать рецензии, разбирать их достоинства и недостатки.
Вообще же мы приглашаем к сотрудничеству всех авторов, занимающихся исследованием моды в различных областях культуры. Результатом нашей совместной работы может стать новая наука о моде — серьезная и элегантная, точная и изящная, — теория моды в России.