Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 10, 2008
Перевод Анна Ямпольская
Альдо Палаццески[1]
БОЛЬНОЙ ФОНТАН[2]
Клоф, клоп, клох,
клоффете,
клоппете,
клоккете,
кх-кх-кх…
Внизу,
во дворе,
бедный
больной
фонтан.
Что за пытка
слушать
его кашель!
Кашляет,
кашляет,
ненадолго
умолкнет
и снова
закашляет.
Мой бедный
фонтан,
твоя
боль
сжимает
мне сердце.
Молчит,
вода
не течет,
молчит,
не слышно
ни звука.
Замер.
А вдруг…
вдруг
он умер?
Какая мука!
Ах, нет!
Вот
снова
раскашлялся.
Клоф, клоп, клох,
клоффете,
клоппете,
клоккете,
кх-кх-кх…
Его убивает
чахотка.
Боже,
как же его
вечный
кашель
меня
измучил.
Недолго
еще терпимо,
но столько —
невыносимо!
Эти хрипы!
Авель,
Виттория, ну же!
Скорей,
перекройте
источник.
Изводит
меня
этот его
вечный
кашель.
Подите,
сделайте
что-нибудь,
чтоб его
остановить,
а может…
может
его убить!
Мадонна!
Иисусе!
Ну хватит же,
хватит!
Мой бедный
фонтан,
от боли
твоей
я ведь
тоже
умру.
Клоф, клоп, клох,
клоффете,
клоппете,
клоккете…
кх-кх-кх…
ВИЗИТ К ГРАФИНЕ ЕВЕ ПИЦЦАРДИНИ БА[3]
— Добрый вечер, графиня!
— Добрый вечер, Альдо, мой милый!
— Хороший был день, графиня.
— Слишком хороший, Альдо, мой милый,
не жаркий и не дождливый.
— Вам все скучно, графиня?
— Ах! Ох! Эх! Ммм…
— Скучаем-с, моя богиня!
— Мда. Что же, нового не слыхать?
Славно.
— Что вам нового рассказать?
Полагаете, я доверчив?
Боюсь разочаровать.
— Славно! А еще говорят, вы юноша необычный…
человек странный….
странный… необычный…
необычный… странный…
Славно…
— Это чудесное платье, графиня,
я видел не далее как вчера
на одной мещанке, такое точно.
— А ведь оно из Парижа,
доставлено месяц назад с нарочным.
Вот, так всегда…
— В Париже курят опиум…
— Так то в Париже…
— Уверен, мода дойдет до нас.
— Дойдет, но, увы, не дошла сейчас.
А модного тут не найти с огнем —
мы живем вчерашним, не завтрашним днем…
Правительство — воры!
Ну, а что нового?
— Нового?
— Знаете, я бы хотела хоть раз
увидать себя в зеркале новой.
— Это как?
— Другой, не такой, как всегда,
непохожей на всех.
— С двумя ртами?
— Ну, хотя бы, впрочем, это обыкновенно.
— С глазом на маковке?
— Где?
— На голове.
— Ах! Ну да…
— С зубом на кончике носа?
— Тогда уж безносой или двуносой.
— С двумя головами?
— Как это обыкновенно!
— С тремя головами и четырьмя ногами?
— Обыкновенно, обыкновенно.
— Вчера, чтоб уснуть, я три раза
вколола морфий.
— Три раза!
— Это слишком? Или как раз, а?
— Подумать только, морфий!
— Морфий, морфий!
— А вам бы хотелось стать
королевой? императрицей?
Антуанеттой? Мессалиной?
— Ну… а, может быть, лучше
нищей?
— Совсем нищей? И жить подаяньем?
Пасть совсем низко, в грязь!
— О, да!
— Чтобы вас унижали, пинали,
били, шлюхою называли.
— Да! Шлюхой! Чтоб унижали, пинали
и у всех на глазах
мной помыкали!
Стоит попробовать, но как это воплотить?
Ведь мы… кто посмеет нас оскорбить?
— Вас? Я!
— Но вы слишком любезны.
— Я постараюсь.
— Нет, вы воспитанный человек,
вы только нагоните скуку.
Начну-ка я первой.
Ах вы, мальчишка!
— Глупая тетка!
— Жалкий поэтишка!
— По тебе плачет плетка!
— Олух, болван!
Рожа немытая!
— Дура набитая!
— Дурень, развратник, уличный шут,
сводник, пройдоха, плут!
— Безмозглая курица!
Шлюха, дрянь, твое место – улица!
— Довольно, довольно, довольно,
Альдо, мой милый,
как ни старайся,
новым нам не блеснуть,
новизну ощущений уже не вернуть,
не надо пытаться себя обмануть.
Давайте-ка лучше любить друг друга,
любовь так стара,
что скорее покажется новой.
— Да? Только станьте опять
как тогда, не то — никогда…
— Тогда — когда?
— Когда вы меня слушали,
не думая о плохом,
и вечерами
совсем не скучали.
— Так вы любили меня?
— Любил ли я вас?
Верно, бедная наша любовь
наскучила быстро, раз мы ее оборвали
и после не вспоминали.
— То было слово и только?.. Обидно.
— Помните, я говорил вам вчера?
— Вчера?
— Это слово…
— Скажите! Какое? Ну, не томите!
— Когда это было?
— Нет, вы ошибаетесь,
это было позавчера.
— Я вам прежде его говорил?
— О! Множество вечеров,
вы вечно одно твердите!
Довольно, довольно, сейчас помолчите,
дайте мне умереть спокойно,
я так больна.
— Что станется с вами?
— Со мной?
— Доброй ночи, графиня.
— Доброй ночи, Альдо, мой милый!