Заболеть Россией, влюбиться в Рим…
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 5, 2007
Анна Ямпольская[1]
Русская неделя в Италии
В России Италия не чужестранка. Ей удалось то, что женщине удается редко: оставаясь загадкой, мечтой, далекой манящей красавицей, окружить заботой, стать хорошей женой, с которой привычно, уютно и удобно. Как-то незаметно за последние лет десять наша обыденная жизнь перешла на итальянские рельсы: одеваемся и обставляем дома в итальянском вкусе, пиццу и пасту признали национальной едой, гасим русскую хандру южной жизнерадостностью, льстим себе надеждой, что союз этот прочен, ибо держится на особом родстве душ, итальянской и русской. Между тем немало наших соотечественников перекочевало в Италию, много итальянцев приехало жить и работать в Россию, а итальянский язык из группы «редких» поднялся в лигу чемпионов, соревнуясь за призовые места с немецким и французским.
Как живется русскому в Италии? Чтобы понять это и поддержать родной язык и культуру, была устроена «Неделя русского языка», проходившая осенью минувшего года в шести итальянских городах — Риме, Флоренции, Перудже, Сиене, Вероне и Болонье. Задумал и провел неделю Российско-итальянский форум-диалог по линии гражданских обществ под председательством помощника президента России Сергея Ястржембского и итальянской предпринимательницы Луизы Тодини. В многочисленной российской делегации роль первой скрипки по праву досталась русистам — преподавателям языка, встречавшимся со своими итальянскими коллегами, проводившим открытые уроки, участвовавшим в «круглых столах». Другие партии в ансамбле распределили между собой члены профессиональной делегации — специалисты по итальянско-русским культурным связям, переводчики, литературные критики. С отдельной программой выступали писатели, включая финалистов премии «Большая книга» и нынешних Букеровских лауреатов, — Александр Кабаков, Ольга Славникова, Дмитрий Быков, Андрей Волос, Анатолий Королев, Людмила Улицкая, Асар Эппель, Михаил Шишкин. Обрамляли и украшали гастрольную программу книжные ярмарки, концерты, кинофестивали с показом экранизаций произведений русской литературы и мультфильмов Юрия Норштейна, книжные, художественные и фотовыставки.
Между тем русский язык переживает в Италии не лучшие времена. Изучают его в основном на курсах, в университетах и совсем мало в средней школе. После всплеска популярности в годы перестройки, когда уроки русского собирали полные лекционные аудитории, ряды его любителей сильно поредели. Нынче в моде другие языки — и не только традиционный английский, а китайский и арабский. На то есть понятная причина: работу с русским найти нелегко. В университетах вакансий мало, карьера эта долгая и благосостояния не обещающая. Переводческие заказы найдутся не в каждом городе, а там, где они есть, много эмигрантов, до работы голодных и сильно сбивающих цены. Художественный перевод, понятное дело, не кормит. Раньше многие выбирали русский по идейным или, если угодно, романтическим соображениям, как язык «другой» страны, такой же далекой и прекрасной, как жившая в воображении советских людей идеальная заграница. Теперь мы от прежних идеалов отказались и стали не «другие», а непонятно какие, так что пришлось итальянским романтикам переключиться на кого-то посимпатичнее, а главной силой, заставляющей учить наш язык — между прочим, для иностранца очень и очень трудный, — вновь стала русская литература и культура.
Патриарх итальянской русистики Эридано Баццарелли как-то признался, что вряд ли взялся бы за русский, если бы не желание прочесть любимых авторов в оригинале. Тогда, в начале прошлого века, это были Толстой и Достоевский (существовали даже враждующие партии сторонников одного и другого), позднее Пушкин, Гончаров, Чехов, Горький. Среди самых любимых — писатели гоголевской линии. Джорджо Манганелли заметил, что для итальянских писателей стало своеобразным ритуалом время от времени погружаться в мир русской литературы. Итальянская культура была бы другой, не узнай она русских авторов, и если отечественные писатели говорят: «Все мы вышли из шинели Гоголя», — сколько их итальянских коллег по цеху вышли из той же шинели да из мрачной каморки в С-м переулке, походившей более на шкаф, чем на квартиру…
Один из «круглых столов», прошедших в рамках «Недели русского языка» в Болонском университете, назывался «Русская литература на итальянских книжных полках». Говорили о том, кого переводят в Италии и как переводят, что знают из классической и современной русской поэзии и прозы, а какие авторы остаются в тени. О поэтических переводах рассказали Алессандро Ньеро и Евгений Солонович — он провел в Университете Рим-3 мастер-класс по переводу поэзии. Переводы прозы обсудили Габриэлла Импости, Алексей Варламов, Анатолий Королев и Александр Ливергант, собственным опытом поделилась директор римского издательства «Воланд» Даниэла Ди Сора. Оказалось, что современную русскую поэзию переводят неожиданно много. Об интересе к творчеству русских поэтов можно судить по трем антологиям, вышедшим в Италии за последние несколько лет: «Новая русская поэзия» в переводах Паоло Гальваньи (2003), представившая итальянским читателям двадцать четыре поэтических имени, в числе которых Генрих Сапгир, Геннадий Айги, Дмитрий Александрович Пригов, Елена Шварц, Сергей Гандлевский, «Русская поэзия» (2004), составители которой Стефано Гардзонио и Гвидо Карпи «объяли необъятное», начав с былин и доведя свой выбор до тех же Г. Сапгира, Д. А. Пригова, Е. Шварц, С. Гандлевского; и наконец «Новейшая русская поэзия» в переводах Валерии Ферраро и Мауро Мартини (2005), перенесших на итальянскую почву стихи Марианны Гейде, Дарьи Суховей, Алины Витухновской, Бориса Рыжего и еще шести авторов.
В прозе пальма первенства принадлежит не нашим современникам, а надежно продаваемой классике, причем статистика прелюбопытнейшая. Русская литература представлена в Италии крайне неравномерно: некоторые достойные авторы и вовсе неизвестны, у кого-то по одной книге, других переводят и публикуют постоянно. На то есть объективные причины: поскольку художественный перевод в Италии занятие малопрестижное и совсем уж малооплачиваемое, часто издательствам дешевле заказать новый перевод известной книги, чем покупать права у своих коллег. Помню собственное недоумение, когда, заглянув лет пятнадцать тому назад в один из римских «Фельтринелли», я обнаружила пять разных переводов «Мастера и Маргариты». Однако горячо любимому итальянцами Булгакову далеко до других: семь раз переведено «Преступление и наказание», девять раз гончаровский «Обломов», среди абсолютных чемпионов роман Тургенева «Отцы и дети», существующий в двадцати разных переводах. С современными авторами дела обстоят иначе. За редкими исключениями, как поэма Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки», которую успели перевести трижды, современные писатели продаются плохо. Дело не только в том, что русская литература сейчас не в моде, но и в традиционной консервативности итальянского читателя, ставящего на надежные знакомые имена. В целом картина для нас неутешительная: среди переводных книг 60% приходится на англосаксов, а на переводы со всех славянских языков только 3%. Насколько рискованно заниматься недостаточно известной в Италии русской литературой, хорошо знает Даниэла Ди Сора, опубликовавшая Михаила Кузмина, Константина Вагинова, Александра Куприна, Марка Алданова, Юза Алешковского, Валерия Брюсова, Гайто Газданова, Юрия Мамлеева и многих других. Из скромных по отечественным меркам тиражей в тысячу экземпляров, как правило, расходится меньше половины. Порой, чтобы сделать книгу привлекательнее, приходится прибегать к ухищрениям. Например, чтобы обратить внимание на повесть Алешковского, решили сделать название доходчивым. Получился «Николай Николаевич: донор спермы» — рекордсмен по продажам: напечатано 1800 экземпляров, продано 750! Правда, я обнаружила его в одном из крупнейших римских книжных магазинов в разделе… «Медицина».
На «Неделе русского языка» русскую литературу представляли современные писатели. Авторские чтения стали, пожалуй, самой яркой частью программы, неизменно собирая полные залы. Писатели рассказывали о себе, читали отрывки из своих книг, отвечали на вопросы. Тем, кого уже перевели в Италии, а перевели почти всех — Ольгу Славникову, Анатолия Королева, Александра Кабакова, Андрея Волоса, Людмилу Улицкую, Асара Эппеля, Михаила Шишкина, — иногда, облегчая работу устных переводчиков, давали прочесть опубликованный текст. Ежели такового не было, переводчики, вернее переводчицы, героически переводили с листа или резюмировали услышанное, а не поддававшиеся краткому пересказу стихи в исполнении Дмитрия Быкова даже не понимающего русский слушателя побеждали напором и артистизмом.
Частью литературной недели стал своеобразный «Апокриф», проведенный в Вероне Виктором Ерофеевым, известным итальянской публике собственными текстами, а также антологией «Русские цветы зла», опубликованной все тем же «Воландом» в переводе Марко Динелли. Писатели и критики — Игорь Шайтанов, Ольга Вайнштейн, Галина Денисова, собравшиеся за «круглым столом» «Роман в XXI веке», обсуждали вечные вопросы: какая литература востребована, не устарел ли жанр романа и что с ним происходит, — и отметили тягу нынешних авторов к антиутопии. Впрочем, «круглый стол» и другие встречи запомнились не столько академической дискуссией, сколько живой импровизацией, пикировкой между участниками, спором с публикой. Пока Анатолий Королев и Александр Кабаков рисовали картины современной московской жизни и описывали причуды нуворишей, слушатели охали и смеялись, однако мрачновато-реалистичные краски некоторых авторов ранили национальную гордость русских эмигрантов. Не все так плохо в России, и не все хорошо в Италии! — возмущались они, забывая об извечной тяге русского человека к самобичеванию.
Однако тому, что в Италии может быть нехорошо, верилось слабо. Начиная с погоды — солнце и теплынь для конца октября неслыханные, — неспешных итальянских застолий, праздничного оживления, царившего на улицах даже в будний день, — все очаровывало русских путешественников. Но более всего очаровывала красота, не оттенявшая выступления гостей, а ставшая полноправной героиней концертов и выставок, как флорентийский сад Бардини, в павильонах которого расположилась экспозиция художницы Галины Шабановой и фотовыставка «Италия глазами русских художников», и удивительное старинное аббатство Сан-Гальгано, где выступили Юрий Башмет и Игорь Бутман со своими оркестрами.
Заболеть Россией, влюбиться в Рим…
Хотя громкие эпитеты нынче не в чести, трудно обойтись без них, говоря о выставке «Mal di Russia, amor di Roma», прошедшей в главной библиотеке Италии с 23 октября по 20 января 2007 г.[2] За скромным подзаголовком — «Русские и славянские книги в Национальной библиотеке» — скрывается важное событие: завершение многолетней работы по приобретению и слиянию крупнейших собраний русских книг — Гоголевской библиотеки, Библиотеки Общества Италия — СССР, а также личных библиотек итальянских славистов Джованни Мавера, Этторе Ло Гатто, Микеле Колуччи и Томмазо Наполитано. Они пополнили русский фонд, родившийся в начале прошлого века усилиями Гульельмо Пассильи, полиглота, переводчика Л. Толстого, Л. Андреева и В. Короленко, прошедшего путь от помощника библиотекаря до заместителя директора Центральной национальной библиотеки. Вновь Рим доказал столичное превосходство, добавив в список достопримечательностей, которыми он вправе гордиться, самое представительное в Италии собрание русских и славянских авторов.
Библиотеку можно видеть по-разному: как длинные ряды полок, на которых зевают, томясь от скуки, пыльные фолианты, как бесконечные каталоги, с насмешкой поглядывающие на читателей и показывающие им длинные языки ящиков, плотно набитых карточками, или как живое существо, портрет ее владельца, отражающий, независимо от воли хозяина, его достоинства и недостатки. Голоса живого хора, звучащие сегодня с римских подмостков, заслуживают того, чтобы прислушаться к ним внимательнее.
В нем примирились исторические соперники: «советская» библиотека Общества Италия — СССР и «эмигрантская» Библиотека имени Н. В. Гоголя. Кто еще мог стать патроном «Русской читальни», основанной в 1902 г., полвека спустя после смерти писателя, влюбленного в Рим? Тень Гоголя виднеется за чередой неслучайных совпадений. Достаточно прочесть адреса библиотеки: сперва улица Святого Николая (виа Сан Никола да Толентино), затем, прежде чем перебраться на пьяцца Сан-Панталео, читальня какое-то время располагается в бывшей мастерской Антонио Кановы на виа делле Колоннетте. Основой собрания стали книги, доставшиеся в наследство от Клуба русских художников. И здесь не обошлось без проказ судьбы! Известно, что Гоголь лелеял мечту перебраться в Италию и занять место секретаря основанной в 1840 г. Русской академии, директором который был П. И. Кривцов. В секретари его не взяли, а предложили место библиотекаря, столь же почетное, как камер-юнкерский мундир Пушкина. Гоголь обиделся, в библиотекари не пошел, и ничем бы эта история не закончилась, не обернись книги, собранные Академией и так и не попавшие в ведение Николая Васильевича, библиотекой Клуба русских художников, превратившейся позднее в библиотеку его имени! Но и на этом след Гоголя не кончается. Среди экспонатов выставки — написанные рукой Джузеппе Джоакино Белли сонеты, посвященные Зинаиде Волконской, портрет самого Гоголя, хранящийся в кафе «Греко», и почтовый ящик, который владельцы заведения предоставляли постоянным клиентам. И тут же, рядом, два «Гоголя в Риме»: книга Дарии Боргезе и знаменитый «ответ» Томмазо Ландольфи, книга эссе, где сказано об удивительном родстве дарований русского писателя и римского поэта. Наконец, один из самых ценных экспонатов — «Портрет неизвестного» работы Карла Брюллова, хранящийся в Риме в частном собрании. Предположительно на нем изображен Александр Иванов, которого с Гоголем связывали узы дружбы.
Гоголевская библиотека — часть огромного континента, говоря словами итальянской русистки Риты Джулиани, русской Атлантиды, очертания которой только начинают проступать. Пришло время написать историю русских в Италии, а в ней соединить порванные нити, связать имена, знакомые, но существующие для нас отдельно. Имена соседей на страницах журнала посетителей римской мастерской художника Андрея Белобородова: Дж. Папини, Дж. Преццолини, З. Гиппиус и Д. Мережковского. Гостей салона Ольги Синьорелли: М. Горького, С. Дягилева, Л. Пиранделло, Ф. Т. Маринетти, Л. Де Пизиса и Дж. Де Кирико. Или княгини Надежды Шаховской, еще раньше принимавшей на своей вилле Р. Вагнера, Г. Шлимана, Дж. Кардуччи и Г. Д’Аннунцио. И, конечно, имена переводчиков, знакомивших итальянцев с русской литературой, а русских с итальянской, как Борис Яковенко, переводивший Кроче и Папини, или Михаил Первухин, переводчик Пиранделло и Сальгари.
Рядом с изящными обложками дореволюционных изданий и тонкой графикой «Аполлона» и «Мира искусства» книги бывшей библиотеки Общества Италия — СССР, основанной в 1947 г., выглядят ярко, решительно и боевито. Выбор изданий определялся задачей библиотеки: знакомить итальянского читателя с достижениями советской науки и искусства. Естественно, не могло обойтись без всех полагающиеся полных собраний сочинений, а также книг для детей: и «Мойдодыра», и «Улыбки Ильича». Впрочем, в библиотеке была хорошо представлена русская классическая литература, произведения советских писателей, была здесь и «Библиотека поэта», и переводы русских авторов на итальянский язык, и работы итальянских русистов. Особая гордость — собрание периодики, от толстых литературных журналов до академических «Вопросов литературы» и довольно редких — вроде «Литературной Армении». Как и «Русская читальня», библиотека Общества Италия — СССР была больше, чем собранием книг. Здесь устраивали конференции, встречи с авторами. В этих стенах В. Шкловский представил свою итальянскую книгу «Свидетель эпохи. Беседы с Сереной Витале», Ю. Лотман рассказывал здесь о своих исследованиях и отвечал на вопросы слушателей, в том числе известного итальянского писателя А. Арбазино.
Среди личных коллекций, перебравшихся под крышу Национальной библиотеки, особняком стоят книги Томмазо Наполитано, специалиста по советскому государству и праву. Этому ученому выпала необычная судьба: пережить исчезновение предмета исследования. Курьезный экспонат его серьезного собрания — «Календарь антирелигиозника на 1939 г.», с шестидневками и рекордно низким по нынешним меркам числом нерабочих дней.
С именами Джованни Мавера и Этторе Ло Гатто связано рождение итальянской академической славистики. Список основанных ими университетских кафедр, научных журналов, воспитанных ими учеников может быть длинным. Если Мавер проявлял склонность к филологическим штудиям, Ло Гатто был не только исследователем, написавшим «Историю русской литературы», «Историю русского театра» и фундаментальный труд «Итальянские художники в России», но и плодовитым переводчиком. Пожалуй, проще назвать авторов, которыми он не занимался, чем перечислять тех, кто попал под его перо. Безусловно, главная его работа — «Евгений Онегин», которого Ло Гатто перевел дважды, прозой и стихами. Книги его библиотеки словно иллюстрация к написанным Ло Гатто «Моим встречам с Россией»: «Тень птицы» И. Бунина, «Бубновый валет и К╟» И. Эренбурга, «Сказки об Италии» М. Горького, «Образы Италии» П. Муратова, «Теория литературы. Поэтика» Б. Томашевского с дарственным надписями авторов. Среди прочих томик «Стихотворений» А. Ахматовой, подаренный в 1961 г. «Гектору Доминиковичу Логатто… лучшему знатоку русских стихов».
Последний из триады замечательных славистов, ученик Мавера и Ло Гатто, Микеле Колуччи, также был личностью многогранной — ученым, переводчиком, поэтом, собирателем редких книг. Его библиотека тому подтверждение. Здесь переводы самого Колуччи — «Слово» и «Моление» Даниила Заточника, снабженное подробным комментарием, стихи А. Ахматовой и Е. Баратынского, а также многотомная «История русской литературной цивилизации», составленная вместе с Р. Пиккьо, прижизненные издания Пушкина, Тургенева, Маяковского.
Завершает выставку небольшой раздел, посвященный истории итальянского театра начала XX века и вкладу русских артистов, перебравшихся в Италию. Факты говорят сами за себя: когда в Италии стали появляться стационарные театры, первым спектаклем, поставленным в знаменитом миланском Театро Пикколо, стала пьеса М. Горького «На дне», а римский Театро Стабиле открылся постановкой «Вишневого сада» режиссера Лукино Висконти.