Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 5, 2006
Сразу же уточняю: речь пойдет о международной встрече переводчиков польской литературы — семинаре, посвященном литературному мифотворчеству в процессе национальной и культурной самоидентификации. Состоялся в некой малоизвестной точке земного шара, как нельзя лучше подходящей для обсуждения проблем подобного рода, а именно в деревушке под названием Кшижова (Нижняя Силезия — по-польски Дольны Шлёнск). Силезия, заселенная в древности славянскими племенами, ведущую роль среди которых играли слензане, или силезяне (откуда и пошло название края), постоянно переходила из рук в руки. В XVI веке ее захватили Габсбурги, а в XVIII она была насильственно присоединена к Пруссии; тогда началась интенсивная германизация ее населения. После поражения Германии в Первой мировой войне Силезия была разделена на две провинции: Верхняя Силезия в 1922 году вошла в состав Польши, а Нижняя полностью осталась немецкой и только по окончании Второй мировой войны стала частью ПНР. То были трагические страницы в жизни этой области: немецкое население принудительно, в кратчайшие сроки выселялось, а в опустевшие города и деревни переселяли потерявших свою «малую родину» (в результате послевоенного раздела Европы отошедшую к Советскому Союзу) жителей восточных окраин прежней Польши. «Вживание» переселенцев в новую действительность на новой земле, естественно, сопровождалось процессом «национальной самоидентификации» — ее отражение в литературе и стало темой обсуждения на семинаре.
Участников семинара принял у себя один из его организаторов — фонд «Кшижова», деятельность которого направлена на «достижение европейского взаимопонимания и согласия». Первое письменное упоминание о Кшижове появилось в XIII веке. По-польски krzyż — крест, однако в данном случае происхождение названия неясно. Первоначальное – Crisova, — возможно, идет от слова «crisanus», то есть христианин, хотя более вероятной предполагается его связь с чешским kriż, что значит «льдина»; до начала ХХ века деревня называлась Creisau. За долгую историю существования ей немало досталось, дважды она была практически стерта с лица земли: один раз во время татаро-монгольского нашествия в 1345 году и второй — во время Тридцатилетней войны; возродилась Кшижова только в XVIII веке. Сейчас она насчитывает едва ли десяток домов, обступивших старинную усадьбу. Усадьбу эту в 1867 году вместе с Кшижовой и двумя соседними деревнями приобрел (на деньги, полученные за одну из своих побед) фельдмаршал Гельмут фон Мольтке (1800-1891), выдающийся германский и прусский военный деятель, и до конца Второй мировой войны она принадлежала его наследникам. Последним владельцем был Гельмут Джеймс фон Мольтке (1907-1945), по отцовской линии — потомок брата фельдмаршала; матерью его была англичанка, дочь судьи из Южной Африки. В 1942-1943 годах в усадьбе тайно встречались антифашистски настроенные друзья хозяина, объединившиеся в так называемый «Круг Кшижовы»; предвидя крах нацистской Германии, они обсуждали проект конституции обновленного, демократического немецкого государства в духовно, политически и социально возродившейся послевоенной Европе. Члены «Круга» были арестованы и казнены; вдова Гельмута Джеймса оставалась в усадьбе до конца 1945 года, откуда с помощью английских военных перебралась в Берлин; сейчас девяностопятилетняя Фрея фон Мольтке живет в США и время от времени посещает Кшижову. После войны в деревне был организован ПГР (государственное земледельческое хозяйство, госхоз), во дворце поселились его работники, и усадьба постепенно приходила в запустение. Только в 80-х годах в диссидентских кругах возникла идея превращения Кшижовы в центр международного сотрудничества. После падения коммунизма в Польше, 12 ноября 1989 года на просторном дворе перед дворцом состоялась символическая «Месса примирения» с участием первого демократически избранного премьера Польши Тадеуша Мазовецкого и канцлера Германии Гельмута Коля. В том же году с их помощью и при поддержке Фонда польско-немецкого сотрудничества, других организаций и частных лиц идея начала осуществляться. Был создан фонд «Кшижова», которому передали усадьбу; она была отреставрирована, наведен порядок на прилегающем к деревне Кладбищенском холме, где находится старое евангелическое кладбище, мавзолей – место упокоения фельдмаршала фон Мольтке, могилы других Мольтке (могила Гельмута Джеймса – символическая, поскольку после казни останки его были сожжены, а прах развеян). Фонд «Кшижова» считает своей задачей «наведение моста между поколениями, между историей и современностью», пропагандирует толерантность и мирное сосуществование людей разной национальности, разных мировоззрений и вероисповеданий; в круг его интересов входит диалог между Восточной и Западной Европой, интеграция Польши в Европейское сообщество, прошлое и настоящее Дольного Шлёнска, развитие молодежного художественного творчества. Тут проходят встречи и конференции, работают языковые школы, устраиваются экскурсии, художественные выставки, самодеятельные выступления; в свободное время молодежь занимается спортом.
Инициатором нашей встречи был «Трансляториум», международный семинар переводчиков, создатели и бессменные руководители которого — Адам Поморский, человек поистине энциклопедических знаний, знаток и переводчик русской литературы (в том числе акмеистов, Хлебникова и Достоевского) и немецкой поэзии (Рильке и «Фауст» Гёте), и Александра Хнатюк, литературовед и переводчик, автор множества книг и статей по истории польско-украинских отношений. «Трансляториум» существует уже семь лет, объединяет молодых поляков, украинцев и белорусов и собирается (в основном в Польше, но была встреча и во Львове) не реже чем раз в год. В нынешнем году на очередную встречу были также приглашены россияне и немцы (от России кроме меня — две участницы московского семинара молодых переводчиков, которым я руковожу, Марина Курганская и Марина Габачова). С учетом места встречи, ее организаторы решили особое внимание уделить «зонам общей памяти», тому, как формируется в таких зонах чувство национального самосознания и как оно отражается в литературе, как возникают культурные и национальные мифы, как на новой «малой родине» осваивается культурное наследие, оставленное бывшими ее обитателями. А также чем руководствуются представители разных народов, выбирая стратегию перевода с чужого на родной язык.
Все, о чем говорилось в Кшижове — и в строгом соответствии с заявленной темой и вне ее, — было крайне интересно и полезно. И антураж, невольное погружение в прошлое, сохраняющее былой дух в новом комфортабельном обличье, среди прелестных пейзажей предгорья Судет, под сереньким небом, норовящим окропить нас дождем, благоприятствовал интенсивной работе. Но сначала — чуть подробнее об этом самом антураже. Архитектура усадьбы типична для здешних мест: все строения, включая скромный барочный дворец, сооруженный в первой четверти XVIII века, располагаются четырехугольником по краям просторного газона, по которому не возбраняется ходить; в середине декабря на нем уже стояла украшенная гирляндами огоньков елка. Хозяйственные постройки после реставрации получили иное назначение. В бывшей сторожке теперь размещаются офисы сотрудников фонда; в конюшне — аудитории для семинарских занятий; в амбаре — комнаты для гостей и уютный клуб; в коровнике — столовая, небольшой бар и несколько жилых комнат; в овине — зал на 350 человек с кабинами для синхронного перевода, компьютерными проекторами, экраном и сценой; там же — физкультурные залы, тренажеры и сауна.
«Заседали» мы во дворце, в двух залах, один из которых — бывший бальный с великолепным камином. В соседних помещениях — небольшой музей, где об истории усадьбы рассказывают документы, фотографии, картины, памятные знаки. Один из них – «Крест Ковентри». Как известно, английский город Ковентри в ноябре 1940 года был полностью разрушен немецкой авиацией; тогда же сгорел и старинный собор Святого Михаила. По инициативе его настоятеля, Ричарда Ховарда, из найденных в развалинах огромных средневековых гвоздей был сделан крест, который установили на алтаре. По этому случаю была прочитана литания, призывающая простить народы, которых обуяла расовая ненависть и алчность, зависть и равнодушие к несчастьям других. Награда в виде уменьшенной копии креста уже 60 лет вручается собором Ковентри различным организациям, внесшим свой вклад в дело международного согласия; фонд «Кшижова» первым в Польше удостоен этой чести. Еще одна награда — «Дольношлёнский ключ успеха» — в 1999 году была вручена фонду местными властями за выдающиеся достижения в области культуры.
День наш был заполнен до предела. Утром и после обеда — лекции и практические занятия, вечером — встречи с писателями, и совсем уже поздним вечером — посиделки в баре за кружкой пива, где продолжались горячие дискуссии. А поговорить было о чем.
Темы занятий не ограничивались литературным мифотворчеством, хотя этот сюжет актуален для многих участников семинара. Прошло уже 60 лет с тех пор, как изменились границы Польши — на востоке ее земель убыло, на западе прибыло, — но передел, задуманный «вождем всех народов» и благословленный союзниками СССР на Ялтинской конференции в 1945-м, не был чисто географическим — резали по живому. Польша потеряла свои восточные провинции с такими центрами польской культуры, как Вильно и Львов, из западных областей были выселены миллионы живших там веками немцев. Мало уже осталось тех поляков, кто по произволу политиков обрел новую родину и обживал ее, сохраняя частицы принесенной с собой культуры и с трудом усваивая традиции чужой, местной. И немцев, попавших тогда в новую Германию, тоже сейчас немного, но есть ведь и недавние переселенцы — из той же Польши и, в основном, из бывшего СССР, которым прижиться оказалось не менее сложно. С обретением собственной государственности обострилось чувство национального самосознания и у оставшихся у себя дома украинцев и белорусов; начинавшая жизнь в русской культуре молодежь активно ищет свои корни, учит родной язык.
А теперь конкретнее о том, о чем шла речь в Кшижове. Перед участниками встречи выступили ученый из Вроцлава (главного города Дольного Шлёнска), профессор Анджей Завада с докладом «Вопросы из приграничной области»; варшавянка Алина Молисак — ее темой была «Еврейская культура и центрально-европейские культуры» (ее выступление продолжила своим сообщением Марина Курганская — переводчик книги Владислава Шпильмана «Пианист», дневника выдающегося польского музыканта еврейского происхождения, шесть лет скрывавшегося в оккупированной фашистами Варшаве; по этой книге снят награжденный премией «Оскар» фильм Романа Поланского). Книгу-альбом «Львов. Три эссе» представила украинка Наталка Сняданко; тут завязался спор, суть которого сводилась к так и оставшемуся невыясненным вопросу: чей все же город Львов, носителем какой культуры является? Спор этот стал как бы прелюдией к докладу «Местная, европейская, универсальная самоидентификация. Украинские дилеммы» Александры Хнатюк. Адам Поморский проблему «малых родин» и литературного мифотворчества рассматривал в свете теории о сукцессии этносов, что на современном идеологическом и политическом языке означает круговорот энергии, эволюцию экосистем; понятие это, введенное в обиход Львом Гумилевым, применимо и к цивилизации, и к культуре, и к мышлению; отсюда и мифотворчество как следствие перемен в окружающем нас социальном и культурном пространстве. Неожиданным подарком для всех стал доклад молодого варшавского ученого Тамары Бшостовской о морфологизме в русском литературоведении 20-30-х годов ХХ века; свои соображения она иллюстрировала собственными рисунками и диаграммами и подкрепляла многочисленными ссылками на работы российских биологистов (О. Фрейденберг, Б. Ярхо, Н. Бурлюка, В. Проппа и др.), которые отождествляли духовные явления с телесными, перенося в область литературы биологические законы. Бурлюк, например, утверждал, что словесная жизнь тождественна растительной, словесные организмы подобным образом борются за существование, живут, размножаются и умирают; по мнению Проппа, чтобы изучить произведение искусства, надо его умертвить и расчленить (как это делают зоологи), но можно и избежать вивисекции — для этого надо, не отрицая анатомии, обратиться к физиологии (анатомия плюс физиология есть морфология). Едва ли не для всех это оказалось первым увлекательным знакомством с целым пластом литературоведения. Нашему вниманию был также представлен (воочию) «польский» номер украинского интернет-журнала ПОТЯХ-76. Потях (как и польский pociąg) означает и поезд, и влечение; журнал построен по модели железнодорожного состава, где рубрики — вагоны, но есть и локомотив, и межвагонные сцепки; раз в год выходит бумажное издание журнала с лучшими публикациями. Следующим запланирован польско-немецкий номер, в котором будут использованы материалы семинара в Кшижове.
Другая часть работы семинара носила практический характер. Белорусы, украинцы, немцы рассказали о новейших переводах польской литературы, я — о положении дел в России. Чрезвычайно живой разговор завязывался, когда обсуждались переводы одной и той же книги на разные языки, В частности, горячий спор вызвали выступления двух переводчиц «Польско-русской войны под бело-красным флагом» Дороты Масловской[1] — Ирины Лаппо (на русский) и Ларисы Андриевской (на украинский); с не меньшей страстью присутствующие набросились на переводчиков «Песен пьющих» Ежи Пильха[2] — их было аж четверо: двое украинцев, одна белоруска и я; тут в первую очередь обсуждался перевод названия (только я изменила его, поскольку сохранение оригинального названия по-русски не передало бы метафоричности смысла, что возможно на украинском и белорусском языках), а также еще некоторые «непереводимости».
По вечерам к нам приезжали гости: украинский поэт Сергей Жадан, польские писательницы Ольга Токарчук и Ивона Смолька, немецкий прозаик Гернот Вольфрам. Рассказывали о своих работах и планах, читали отрывки из книг, отвечали на вопросы.
Разъезжались, как говорится, «усталые, но довольные (очень довольные)» — не только мероприятием, но и друг другом, несмотря на различия во взглядах на место национальных литератур в мировом контексте и разные подходы к проблеме национального самосознания, — с намерением регулярно встречаться и впредь.