Пьеса. Вступление А. Ливерганта
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 5, 2006
Перевод Александр Ливергант
Гарольд Пинтер[1]
По формальным признакам «Былые времена» (1971), как и большинство пьес Нобелевского лауреата 2005 года Гарольда Пинтера, относятся к театру абсурда. Три персонажа – Дили, его жена Кейт и ее подруга детства Анна — говорят между собой на разных языках (как правило, либо Дили, либо Анна, оказываются – нередко по собственной воле — «вне игры»), то и дело теряют нить разговора, не «держат тему» — все симптомы «эстетики абсурдизма» налицо. Не будем забывать, однако, что абсурд у Беккета, Чапека, Ионеско, Бенюэля, Олби, Пинтера, Магритта – не более чем форма, прием, и плоха та абсурдная пьеса, тот абсурдный фильм, роман или картина, которые абсурдны с начала и до конца, невнятны, лишены смысла: «Сказка ложь, да в ней намек…» Намек «Былых времен» прост и печален: у близких людей события вместе прожитых лет воспринимаются по-разному, совпадают далеко не всегда.
Драматические произведения Пинтера шестидесятых-семидесятых годов прошлого века принято у театроведов называть «пьесами угрозы» («playsofmenace»). Таковы и «Подъемник» (некогда ставившийся у нас в подвалах актерами-любителями в буквальном переводе — «Немой официант»), и «Возвращение», и, конечно же, «День рождения» — самая, наверно, мрачная, беспросветная пьеса Пинтера.
«Былые времена» если и таят в себе угрозу, то несколько иного рода. В этой пьесе речь идет не об угрозе физического устранения, как в «Дне рождения», и не об угрозе потери человеческого лица, как в «Носорогах» Э. Ионеско, а о разобщенности близких, проживших вместе всю жизнь людей, о тайне человеческих отношений, которую не передать словами. Не оттого ли в «Былых временах» по много раз на одной странице встречается одна и та же ремарка – «Молчание»…