Стихи. Вступление Маши Лукашкиной
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 9, 2005
Перевод Маша Лукашкин
Кристина Россетти[1]
К 175-летию со дня рождения
По свидетельству современников, Кристина Россетти (1830-1894)была наделена той строгой одухотворенной красотой, которая говорит о достоинстве и внутренней силе. Это подтверждает и портрет, выполненный ее братом — поэтом и живописцем Данте Габриелом Россетти. Об этом свидетельствует и ряд неординарных поступков, которые совершила эта женщина. Дважды получала она предложение руки и сердца — и дважды накануне свадьбы решительно разрывала помолвку. Не обращая внимания на пересуды, она открыто помогала падшим женщинам, а во время Крымской войны работала сестрой милосердия в госпитале, ухаживала за ранеными. В последние же годы жизни, будучи тяжело больна, Кристина Россетти стала фактически затворницей, полностью посвятила себя Богу.
Что мне отдать небесному Отцу?
Будь я пастух, я б отдала овцу.
Будь я мудрец, я отдала бы слово…
Могу отдать лишь сердце. Я готова.
О незаурядной личности Россетти лучше всего говорят ее стихи. Она писала их всю жизнь, с самого детства. Всегда свободно и легко, без видимых усилий справляясь с самыми трудными поэтическими формами. Первый стихотворный сборник Кристины опубликовал обожавший ее дед, в тот год, когда ей исполнилось двенадцать. Поэтический дар девочка унаследовала от своего отца, эмигранта Габриела Россетти, преподававшего в Лондоне итальянский язык и литературу. Лучшей обстановки для талантливого ребенка, чем та, что царила в семье Россетти, представить себе трудно. Это и любовь родителей, и скромность быта, граничащая с аскетизмом, и постоянное присутствие в доме гостей — художников и литераторов.
Будучи младшей и, по воспоминаниям брата Вильяма, «наименее книжной» среди четырех детей Россетти, Кристина немало почерпнула из разговоров и жарких литературных споров, которые звучали в доме. Через всю жизнь пронесла она беззаветную преданность семье, искренне восхищалась успехами братьев, получивших, в отличие от нее, женщины, прекрасное классическое образование. Не раздумывая, примкнула она к стану прерафаэлитов, когда Данте Габриел и Вильям Майкл основали Братство Прерафаэлитов. Своим успехом журнал «Атенеум», который они издавали, немало обязан ее стихам.
Моя душа, как птичий хор,
Поет на тысячу ладов,
Моя душа — как летний сад
Под сладкой тяжестью плодов,
Моя душа — как океан,
Нахлынувший на берег вновь…
Моя душа счастливей всех:
В нее вошла любовь.
Радость, дышащая в этих строках, как нельзя лучше соответствовала основной задаче, что ставили перед собой прерафаэлиты: возрождение ценностей раннего (дорафаэлевского) итальянского искусства, как наиболее демократичного и непосредственного. Яркие краски, тщательно выписанные детали, подчеркнутая декоративность, с одной стороны, и особое духовное наполнение, часто религиозно-мистическое, с другой, отличают все творения прерафаэлитов, включая живописные.
«Прерафаэлитским шедевром» принято считать и самое крупное произведение Кристины Россетти — сказочную поэму «Базар гоблинов», написанную в 1858 году. Речь в ней идет о гоблинах — коварных торговцах, имеющих полузвериный облик и человеческие повадки. Гоблины уговаривают двух девушек-сестер купить у них невиданные фрукты:
Листвою одето,
Расщедрилось лето!
На миг нам дано,
Минует оно,
Как сон, как каприз…
Покупай, торопись!
……
Зернышки граната,
Что хранят прохладу,
Гроздья винограда,
Груды авокадо,
Голубые сливы
С легкой поволокой —
Вкусные на диво!
И всего — за локон!
Старшая (Лиззи) убеждает младшую (Лауру) не поддаваться соблазну. Но та не только осмеливается взглянуть на гоблинов, но и угощается соком, заплатив за него срезанным локоном, — и вскоре заболевает. От неминуемой гибели девушку спасает старшая сестра. Ей удается перехитрить гоблинов, она добывает «запретный плод», не заплатив за него и не отведав, как ни беснуются гоблины, ни кусочка. Лиззи проявляет недюжинную выдержку:
Ни слова не произнесла,
Как бы не слыша брани…
Стояла твердо, как скала
В ревущем океане.
Чем злее делалась толпа,
Тем стойче, тем бесстрашней,
Как будто каменной была
Сторожевою башней.
Взгляд устремила в высоту,
Назад откинув косы, —
Подобна яблоне в цвету,
Что осаждают осы.
Сама Кристина Россетти сетовала на то, что поэму воспринимают только как гимн сестринской любви, не обращая внимания на другое. Лаура заболела не потому, что взглянула на гоблинов (первоначально поэма так и называлась — «Взглянуть на гоблинов»). Дело не в гоблинах, а в том, что единожды побывав «в сказке», Лаура не смогла смириться с тем, что продолжения ей не будет.
…отныне,
Как путешественник в пустыне,
Мираж увидевший вдали —
Озёра, реки, корабли,
Лаура грезила о саде
Глотка единственного ради.
Пол больше не мела,
За птицей не ходила,
Работать не могла
И ела через силу.
Часами у окна,
Понурая, сидела…
Без отдыха и сна
Согнулась, поседела.
Но не только тема расплаты за минутную слабость или за преступное бездействие пронизывает творчество Кристины Россетти. Мысль о том, как достойно встретить смерть, утешить близких, облегчить расставание, занимала ее всегда. В тридцатилетнем возрасте она написала стихотворение «В гору», часто открывающее или завершающее ее поэтические сборники, как лучшее. Совсем молодой она написала и другие известные свои стихотворения — «Помни» и «Когда я умру».
Стихи для детей — ещё одна грань ее дарования. Опыт, приобретенный Кристиной в юности, когда она помогала матери преподавать в частной школе, впоследствии очень ей пригодился: она написала несколько сказок, в том числе и прозаических, а также множество детских стихов. В 1872 году был опубликован ее сборник «Динь-дон» (“Sing-Song”), вошедший в золотой фонд английской литературы для детей. Многие стихи оттуда исполнены изящного лукавства:
— Уголек или алмаз?
Что мне выбрать, детвора?
— Разумеется, алмаз,
Видишь, на дворе жара!
— Уголек или алмаз?
Повторяю свой вопрос!
— Ну, конечно, уголек,
Видишь, на дворе мороз!
Сборник «Динь-дон», замечательно иллюстрированный художником Артуром Хьюзом, на двенадцать лет опередил сборник Роберта Луиса Стивенсона «Детский сад стихов». И в той, и в другой книге можно найти стихи и о невидимке ветре, и о печальной луне… Однако Кристина Россетти пишет для детей иначе, не вспоминает напрямую своё детство, а по-женски баюкает, утешает, потешает и поучает:
Нет слов «не хочу»,
«Не могу», «разучилась»,
А есть «постараюсь»,
И есть «получилось».
Сейчас, спустя сто семьдесят пять лет со дня рождения Кристины Россетти, в мире вновь вспыхнул интерес к ее творчеству. Не прекращаются споры о месте Кристины Россетти в ряду выдающихся английских поэтов XIX века. Писательница и литературный критик Вирджиния Вулф, ценившая ее не меньше, чем поэта-лауреата Теннисона, писала об одном из самых радостных ее стихотворений: «Поэзия Россетти будит в нас такой порыв и восторг потому, что чувство, которое она празднует, знакомо каждому».
Ответ на вопрос, что интереснее современному читателю: замечательная лирика Кристины Россетти, ее религиозно-мистическая сказка, циклы сонетов или ставшие классическими стихи для детей, — каждый читатель вправе дать сам.
В ГОРУ
— Все в гору и в гору я буду идти?
— О да. Устанешь, нет мочи.
— И много часов проведу я в пути?
— С утра — до глубокой ночи.
— Когда же смогу отдохнуть я и где?
— Приют наверху найдешь.
— Но как я увижу его в темноте?
— Мимо ты не пройдёшь.
— Скажи, кто оставил у входа свечу?
— Люди, что шли впереди.
— Они мне откроют, коль я постучу?
— Без стука в дверь заходи.
— На отдых теперь я могу уповать?
— О да, ты его нашел.
— Но всякому здесь постелют кровать?
— Всякому, кто вошел.
ПОМНИ
Помни обо мне, молю…
Настает пора расстаться:
Мне — уйти, тебе — остаться…
Руку отпусти мою.
Помни обо мне, родной,
Не скорбя и не тоскуя…
Словно все еще живу я,
В мыслях говори со мной.
А случится, на мгновенье
Ты меня забудешь, милый,
Не ходи потом унылый,
В этом нет большой беды…
Лучше полное забвенье,
Только б улыбался ты.
ПОЛОВИНА ЛУНЫ
Половина Луны… Равновесие зыбко!
Похудеет Луна или пустится в рост?
Половина Луны — как сквозь слезы улыбка.
В ней и горе, и радость — вперемешку, внахлест!
Ах, не так ли и жизнь — та же полуошибка,
Тот же полуответ, тот же полувопрос.
Наше счастье, созрев, вдруг становится зыбко…
Наша боль, лишь утихнув, вновь пускается в рост.
«ДА» и «НЕТ»
Он был рожден под небом юга.
Он был влюблен — и никогда
Не огорчал меня нисколько,
Он говорил мне только «да».
Я загрущу — и он бывало
Нахмурится за мною вслед…
Мы с ним не спорили нимало,
Мы ссор не затевали, нет.
Весною, накануне свадьбы,
Когда бежала с гор вода,
Я испугалась: слишком поздно
Вернуть кольцо и слово «да».
Перед священником мы встали —
В моих глазах померкнул свет…
Сама того не ожидая,
Сказала я спокойно: «Нет».
Потом я встретила другого —
Из той страны, где холода…
«Когда б тебя я полюбила,
Что б ты ответил мне тогда?»
Он был суров, немногословен.
Глаза, как стылая вода.
«Не торопи меня с ответом
И, может быть, услышишь "да"».
Он пристегнул к седлу подпругу
И, взявши в руки повода,
Увез меня в тот край далекий,
Где солнце греет не всегда.
В пути я вытерпела много…
Но муж затмил мне белый свет,
И у меня не хватит духа
Сказать ему и в шутку «нет».
РОЗА
Пусть лилия гордится
Тем, что не ранит рук,
Но не она царица
Среди своих подруг.
Как хороша мимоза!
Как нежен яблонь цвет!..
Однако краше розы
Ты не отыщешь, нет.
Ее бутон — как пламя,
Ее шипы — как нож,
Она играет нами —
И нас кидает в дрожь.
ЛЕТО КОНЧИТСЯ
Бесцветна, невзрачна, мертва… И это
Роза — природы венец?!
Кто знает,
Не ждёт ли и наше лето
Столь неприглядный конец?
КОГДА Я УМРУ
Когда я умру, мой милый,
Не мучайся лишней виной,
Не плачь над моею могилой
И песен печальных не пой…
Взойди травой надо мною,
Сосною высокою будь.
Меня, если вспомнюсь я, вспомни.
А нет — и не надо, забудь.
Уж мне не дано насладиться
Ни каплями свежей росы,
Ни щебетом птичьим, как прежде,
В рассветные наши часы…
Но, может быть, там, в полудреме,
К незримому брегу гребя,
Тебя я, незримого, вспомню…
А нет — так забуду тебя.
ГОВОРЮ ВСЕМ
Труд мой окончен… Пойму и приму.
В небо не брошу прощального взгляда.
Будет ли ветер, мне знать ни к чему:
Мое поле сжато.
Утро и день пролетели в дыму,
Пришло бесконечное время заката.
Спрошу: на меже я мешала кому?
Кого обошла? Перед кем виновата?
Серпа больше в руки я не возьму.
Мое поле сжато.
СТАРЕЕТ ЗЕМЛЯ
Стареет Земля, хоть и всходит трава,
Зеленым ковром укрывая поля.
Огонь в глубине ее тлеет едва…
Стареет Земля.
Мы малая горстка в безбрежной пыли,
Мы тонкая ниточка в сложном плетении.
Под нами в бесчисленных складках Земли
Лежат поколения и поколения.
Когда же огонь скажет слово свое
И вспыхнет опять, обновленье суля?
Земля… Как пронзителен холод ее!
Стареет Земля.
ЧТО ГЛУБОКО?
Что глубоко? Колодец и горе.
Что широко? Улыбка и море.
Что быстротечно? Юность и цвет.
Что бесконечно? Солнечный свет.
ДОЛЛИ
Пляшет у колодца,
Рвёт ромашки в поле —
Весело смеётся
Маленькая Долли.
Чистит ли картошку,
Отвечает в школе —
Прыскает в ладошку
Хохотушка Долли.
Кабы стал ее отец
Пэром в той округе,
Перебрался во дворец
Из своей лачуги,
Выгодно продал овец,
Что пасутся в поле, —
Не была бы радостней
Радостная Долли!
БАЗАР ГОБЛИНОВ
Отрывок из поэмы
Лаура поневоле
Послушалась и встала…
Однако, выйдя в поле,
Чуть от сестры отстала.
В волнении ужасном
Обратно повернула…
Снедаема соблазном,
На гоблинов взглянула.
Один усат, как кот,
Другой крадется мышкой.
А третий — толст, как крот, —
Зажал кошель под мышкой…
И тот, что как змея,
И тот, с оскалом крысы,
И тот, с хвостом коня,
И тот, с прищуром рыси,
Тот, в перьях, как сова,
И тот, в ослиной шкуре,
С загривком, как у льва,
— Купи! — кричат Лауре.
Их голоса в тиши
Звучат сладчайшим хором:
— Лаура, поспеши,
Поддайся уговорам!
Серп лунный над водой,
Чуть посветив, истаял…
Как лебедь молодой,
Отбившийся от стаи,
Как юная ветла,
Склонившаяся к речке,
Как лодка без весла,
Как лошадь без уздечки,
Как воин молодой,
Что оробел немало, —
Послушною рабой
Лаура им внимала …
Торговцы поднялись,
Довольные собой…
Лауру принялись
Хвалить наперебой!
Сомкнувшись в тесный круг
И подмигнув друг дружке,
Ей предложили вдруг
Отведать сок из кружки.
Один разгрыз орех,
Легко, подобно белке.
Другой под общий смех
Изюм стащил с тарелки,
Пень лепестками роз
Убрал, подобно трону,
Из виноградных лоз
Решил сплести корону.
Тот, в перьях, как сова,
Возьми да завопи
Ей на ухо слова:
— Купи у нас, купи!
Валяла дурака
Лукавая ватага…
Лаура же пока
Не сделала ни шага.
— Нет денег у меня! —
Сказала виновато. —
Ни меди в кошельке,
Ни серебра, ни злата…
Могу я принести
Взамен монет в подоле
Колосья спелой ржи,
Что золотится в поле!
— А золото волос? —
Ей гоблины с упрёком.
И наконец всерьёз:
— Купи у нас за локон!
Кивнула им, дрожа.
И — распустила косы.
Приметив взмах ножа,
Едва сдержала слёзы.
По-детски торопясь,
Припала к кружке с соком…
Напиться не могла
Им, купленным за локон, —
Прозрачным, как вода,
Хмельней вина любого…
В тот миг была отдать
И голову готова!
Сок лился, как река,
И все не шел на убыль…
Она пила, пока
Не заболели губы…
Орех с земли подняв,
Пошла, шатаясь, прочь…
И не могла понять,
День нынче или ночь.