Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 4, 2005
Перевод Ольга Седакова, Марк Белорусец
Из книги “Мак и память”
***
Так спи, мои глаза еще открыты.
Все чаши ливня, кажется, пусты.
Ночь сердце будет трогать, сердце — жито.
Но слишком поздно, жница, для косы.
Так снежно-бел ты, ветер небосвода!
Бело, что отнято, бело, что есть!
Ты знаешь счет часам, я знаю годы.
Мы пили ливень, ливень пили здесь.
Из книги “От порога к порогу”
Надгробье Франсуа
Обе двери мира
еще открыты:
ты их не закрыл за собой
в сумерках.
Мы слышим: они стучат и стучат
и впускают неведомое
и впускают Зеленое в твое
Навсегда.
Из книги “Поворот дыхания”
СТОЯТЬ В ТЕНИ
Стоять в тени
шрама воздушной раны.
Ни — для — кого — ничего — не — ради — стоять.
Неузнанным,
ради тебя
одного.
Со всем, что сумеет вместить это
и без
слов.
COAGULA
И твоя
рана, Роза.
И свет на рогах у твоих
румынских волов
вместо звезды над
сугробом, в го-
ворящей, крас-
нопепельномощной
колбе.
Перевод Ольги Седаковой
Из книги “От порога к порогу”
ПОЛЯ
Всё один этот тополь
на окраине помысла,
всё один этот перст
на меже.
До него задолго
борозда медлит к вечеру.
Только облако,
оно даль бороздит.
Всё глаза,
всё эти глаза и ресницы
от света ты поднимаешь
опущенных их сестриц.
Всё глаза.
Всё глаза, их взглядом
заткан один этот тополь.
Из книги “Решетки языка”
Нет,
не голос, а
поздний шорох, дан, чужевременно,
твоим помыслам в дар,
наконец пробужденный сюда,
он – зародыш листа, сообразного оку,
сочится, глубоко процарапан,
живицей,
не рубцуясь.
Перевод Марка Белорусца
(Далее см. бумажную версию)