Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 12, 2005
Пьеса американского драматурга, признанного классика ХХ века Артура Миллера “Спуск с горы Морган” оказалась в числе последних творений писателя — в начале 2005 года Миллера не стало. Он прожил жизнь очень долгую и по-своему прекрасную — почти девять десятилетий, и на закате ее создал пьесу о человеке, страстно влюбленном в Жизнь.
Парадокс?
Отчего же? Наверное, это — завидное качество личности, не так часто проявляющееся, но несомненно завораживающее и обнадеживающее тех, кому предстоит еще жить и жить.
И подобная пьеса действительно потребна театру, особенно тому, в котором есть “звезды”, по крайней мере на главную мужскую и две женские роли. Переведенная на русский язык Л. Смирновой, она недолго искала путь на подмостки. Леонид Хейфец поставил спектакль в Театре им. Вл. Маяковского.
…На совершенно черном пространстве сцены высвечивается почти вертикальная светящаяся линия, по которой спускается игрушечный автомобильчик (сценография Сергея Бархина). Звучит веселая музыка, из тех мелодий, что любят слушать сидящие за рулем в моменты преодоления трудностей дороги, для вдохновения или, точнее, для куража. Внезапно машина делает вираж, раздается скрежет металла, визг бесполезных тормозов, и наступает темнота.
Это и был спуск с горы Морган — главная метафора спектакля, воплощенная режиссером и художником без особых изысков, но выразительно и серьезно. Игрушка позволила почти физически ощутить грозную массу горы, таящую смертельную опасность, и заставила задуматься о том, как беспомощны и малы все мы перед бесстрастным ликом Природы или Судьбы.
Да, наверное, об этом задумывался драматург под конец жизненного пути.. Но еще (едва ли не в первую очередь!) и о том, как сильны искушения что-то преодолеть, побороть, ощутить себя властелином. Чего? Ну, хотя бы собственной судьбы. И потому так и останется неясным для нас, что же руководило Лайменом Фелтом, когда он задумал свой обреченный, в сущности, спуск с крутой горы, в темную ночь, невзирая на предупредительные знаки, — желание самоубийства или вот это самое искушение? Ведь совсем не случайно Артур Миллер концентрирует внимание читателя и зрителя на одном эпизоде из воспоминаний Фелта: в Африке, когда Лаймен с женой и дочерью наблюдают за львами, внезапно один из них начинает приближаться, и по радио звучит встревоженное предупреждение. Отступив на миг, Фелт, словно загипнотизированный, делает шаг вперед и обращается к льву, царю зверей, со словами о любви к жизни и привязанности к ней: “Мы любим эту жизнь оба, лев, ты и я!..”
Что это такое, любовь к жизни? Разумеется, у всех она проявляется по-разному, но нет человека, который не любил бы жизнь. Желание оборвать ее, прекратить приходит в тот момент, когда человек раз и навсегда осознает, что она выталкивает его, не отвечает взаимностью на привязанность, о которой говорит льву Лаймен Фелт. Но есть и такие “особи”, у которых это осознание как раз и обостряет желание доказать себе и окружающим свою жизнеспособность.
Мудрый Артур Миллер это знал.
Пьеса “Спуск с горы Морган” воспринимается в каком-то смысле как перекличка во времени с самой, пожалуй, известной пьесой драматурга “Смерть коммивояжера” (на это справедливо обратил внимание Юрий Фридштейн в своей статье о последних книгах А. Миллера). Только существенно меняются акценты: в отличие от Вилли Ломена Лаймен Фелт — счастливчик. Он удачлив и в делах, и в любви, поэтому в характере героя причудливо (но совершенно органично) соединяются человек дела, умеющий рассчитать и вычислить прибыли и убытки, и неистребимый романтик, который не пытается найти идеал в одной женщине, вполне довольный тем, что их у него — две.
И в том, и в другом Фелт абсолютно искренен, но именно от того, может быть, он чуть излишне суетлив и внутренне тревожен. Во всяком случае, таким играет его замечательный мастер Малого театра Валерий Баринов, который ввелся в спектакль едва ли не на “финишной прямой” — в связи с тем, что распределенный на роль Фелта Эммануил Виторган от работы в последний момент отказался.
Думается, режиссер сделал очень точный выбор. Известный и любимый многими артист, представавший со сцены и с экрана в самых, казалось бы, разных образах, подобной роли Валерий Баринов никогда не играл. В его Лаймене Фелте ощущается очень сильное мужское начало: мужественность, сила, обаяние, жизнелюбие, но главное — постоянное, мучительное желание испытать на прочность самое это понятие “ЖИТЬ”. И познать на собственной шкуре, где же пролегает граница между человеком-властелином и человеком-жертвой. Не столь важно чего: обстоятельств ли, судьбы ли, природы…
В наше время, когда такие глобальные вопросы вроде бы оказались затертыми и задвинутыми куда-то в угол проблемами выживания и жизни (явно не с большой буквы), и пьеса Артура Миллера, и спектакль Леонида Хейфеца поначалу воспринимаются как странные. Но проходит время, тускнеют непосредственные эмоциональные впечатления, которые испытываешь в зрительном зале, и — начинаешь понимать, что не в силах отделаться от того смятения, от той навязчивости серьезных вопросов, которые пробуждены и растревожены именно этим спектаклем. Если бы подобный сюжет был сочинен и изложен не Артуром Миллером с его мудростью и талантом, можно было бы, наверное, воспринять историю Лаймена Фелта как хронику жизни очередного стареющего господина, заплутавшего между двух семей. Но мощь и отчетливость режиссерской мысли, темперамент и интеллект артиста поддерживают и по-особому эмоционально высвечивают историю, сочиненную именно Артуром Миллером, писателем-философом, в каком-то смысле подводившим в пьесе “Спуск с горы Морган” итог прожитым десятилетиям.
Лаймена Фелта окружают три женщины — Теодора (Ольга Яковлева), Ли (Елена Шевченко) и Беси (Екатерина Стулова), дочь Лаймена и Теодоры. Каждая из них предъявляет свои права на него, каждая по-своему требует внимания, любви. Но главное — в каждой из женщин живет обостренное, почти болезненное чувство собственности. Это тоже одна из постоянных тем Артура Миллера: по-разному проявленная, но равно свойственная всем потребность владеть другим человеком — иногда на уровне интуитивном или бессознательном — слишком многое определяет в человеческих отношениях.
Впрочем, тема эта волновала не только Артура Миллера. Она из разряда “вечных” (достаточно вспомнить русскую литературу, в которой в свое время прозвучали – и до сих пор звучат — вопросы “Почему люди вкладывают такое значение в слова “мой”, “моя”, “мое”? Что значит в человеческих отношениях эта потребность к обладанию живым существом?”
Жестко сформулированные Л. Н. Толстым в “Холстомере” именно эти вопросы легли когда-то в основу великого спектакля Г. А. Товстоногова “История лошади”. И для того чтобы они эмоционально закрепились для нас уже навсегда, понадобилась харизматическая личность Евгения Лебедева, сыгравшего пегого мерина Холстомера.
Двадцатый век эти вопросы не просто расширил, он придал им отточенность и болезненную остроту — речь пошла о владении человека человеком, и крупный драматург, каковым является Артур Миллер, не мог не задаться ими.
И — не нашел ответа до конца жизни…
Леонид Хейфец творчески использовал традицию. Режиссер большой культуры, он осознал не только на интеллектуальном, но и на чувственном уровне мучительность проблемы и выбрал Валерия Баринова и Ольгу Яковлеву, актеров с харизматической личностью, на роли с очень тонким эмоциональным рисунком. А Елена Шевченко, в массовое театральное сознание столь ярко не вписанная, думается, именно после “Спуска с горы Морган” в него впишется; актриса создает образ Ли неоднозначно: в этой молодой женщине, вульгарной, примитивной по сравнению с изысканной, утонченной Теодорой, которая не может позволить себе в силу воспитания и определенного стиля жизни никаких открытых эмоций, страдает не меньше соперницы. Ее мука столь же неистребима, но еще и помножена на унижение. Неестественное, нелогичное, потому что страдать должна старая жена, молодой же принадлежит будущее.
В “Спуске с горы Морган” Артура Миллера страдают все в равной мере. Здесь не отыскать правых и виноватых, потому что никто из этих людей не свободен — от условностей, от привязанностей, от прошлого, от собственнического инстинкта. В этом, по Миллеру, и заключена трагедия современного сознания.
Поэтому, когда в финале Лаймен Фелт в одиночестве лежит на больничной каталке, зрителю невозможно найти определенный ответ на вопрос “Обрел ли он свободу? Нашел ли то внутреннее равновесие, которое было так необходимо ему? Может быть, в конце концов оно и таится в одиночестве, в том начале, которое наступает после попытки самоубийства или случайной аварии, произошедшей из-за непомерных амбиций человека, задумавшего потягаться с судьбой ли, природой ли?..”
Прожив долгую жизнь, Артур Миллер написал пьесу-загадку, настоятельно требующую разгадки. Мудрый режиссер, перешагнувший порог семидесятилетия, Леонид Хейфец задался вопросами слишком важными для каждого, но… ответа тоже не дал. Пусть люди находят эти ответы сами, ведь жизнь у каждого своя и понятие “ЖИТЬ” слишком объемно…