Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 11, 2005
Перевод Анны Турунтаевой
И КОГДА УЖЕ НЕ РАЗЛИЧАЕМ
между явью и тем, что незримо, —
выкололи нам глаза, — заходим
в дом Семелы.
Ибо то, что лучше нам не видеть,
проступает, явлено в поступках,
так что тени стелются за нами,
а сквозь окна прорастают ветви
дерева — и отрывают дом от почвы.
ВСЕ ТЫ ПОМНИШЬ, лишь в одном ошибся:
судьба, а не случайность —
вот что связывает нас с миром,
обещая в будущем расплату.
Ты говоришь, я золотая
как молодая пшеница,
белая, как белый дождь.
Но я изменчива, как свет,
Я ослепшая, как тьма.
ХОР
Лучше пусть душа твоя иссохнет,
ведь вокруг — бушующее море,
демоны дышат в затылок,
выпивают силы по капле.
Мы придумали названия
всему, что можно упомнить —
скорости света, силе притяжения,
расстоянию до звезд,
но в этой книге
с новой строчки начинаешь все по новой;
школьный глобус: страны, океаны
тысячи и тысячи замкнутых
миров, где правит догма.
Я — ТА, кто смолола зерно
я — та, кто испекла хлеб
а ты — мальчик, ты съел его
Колодец полон воды,
легкие полны воздуха,
а я полна удивления,
и проживи я еще одну жизнь,
все равно начала бы все сначала
будто ничего и не случилось;
но птицы могут разболтать:
во сне у них один глаз закрыт,
а другой видит.
я — та, кто смолола зерно
я — та, кто испекла хлеб
а ты — мальчик, ты съел его
РАЗУМ греет, чувство леденит
А весна переходит в лето
ровно в миг когда, открыв глаза,
гадаем: дома мы, в чужой квартире, или…
Мы лежим, спина к спине
Нас не найти
Мы для них как сквозь землю провалились
ТЫ У МЕРТВЫХ РАЗУЗНАТЬ ПОПРОБУЙ, как течет река
как светит солнце
по другую сторону солнца,
как поет во снах соловей,
как на улицу манит тебя буря,
что стучит в окно: пусти, пусти же…
У живых ты узнавай,
что самый близкий
человек — который в твоих мыслях,
и что ветер — он не просто ветер:
тот, кто сеет ветер, встретит бурю,
и сквозь бурю не увидит солнца.
В настоящей жизни,
а не книжной, рядом — тени:
в той бурлящей крови, что животворит тебя покуда.