Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 5, 2004
Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь / Перев. В. П. Бетаки. Статья, прим. М. В. Оверченко. М: Наука, 2003
Серия «Литературные памятники» пополнилась еще одним шедевром — английским рыцарским романом XIV века «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь». Через семь столетий после появления на свет произведение, без которого английская литература не могла бы стать такой, какой мы ее знаем, стало доступным и русскому читателю во многом благодаря переводчику В. П. Бетаки, чей труд впечатляет уже тем, что в поэме сохранены и ритм, и аллитерация.
Созданный в чосеровском веке и, есть основания полагать, не менее популярный в свое время, чем произведения основоположника английской национальной литературы, «Сэр Гавейн» и в родной стране долгое время пребывал незаслуженно забытым. В отличие от Джеффри Чосера, который писал на лондонском диалекте, ставшем фундаментом национального языка (в чем была и немалая заслуга самого Чосера, разумеется), автор «Сэра Гавейна» изъяснялся на диалекте северо-западномидлендском (примерно юго-восточная часть графства Чешир или северо-восточная часть Стаффордшира), непонятном последующим поколениям читателей.
Аллитеративная поэма «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» сохранилась в единственном манускрипте Cotton Nero A. x (тонкий пергамент, приблизительная датировка — конец XIV — начало XV века), находящемся в настоящее время в Британской библиотеке. Первый известный владелец манускрипта — Генри Сэвилл, живший в XVI веке в Йоркшире. Назван же манускрипт по имени выдающегося библиофила XVII столетия сэра Роберта Коттона, в библиотеке которого он хранился под бюстом императора Нерона (отсюда — Cotton Nero) вместе с еще тремя аллитеративными поэмами того же периода. Эти поэмы, как и «Сэр Гавейн», не имели названий, но для первого издания (1864) были условно названы исследователями Фредериком Мэдденом и Ричардом Моррисом «Чистота» («Purity», или «Cleanness»), «Терпение» («Patience») и «Жемчужина» («Pearl»). Факт обнаружения их переплетенными вместе дал ученым возможность приписывать авторство всех четырех поэм одному анонимному автору, но однозначного решения проблемы авторства до сих пор не достигнуто. Едва не погибший в огне в середине XVIII века, манускрипт был приобретен Британским музеем.
Воскресший интерес к творчеству автора «Гавейна» в немалой степени был обусловлен деятельностью прерафаэлитов, считавших, как известно, искусство и литературу Средних веков и Возрождения эталоном. Именно в конце XIX — начале XX века образ Гавейна как идеального рыцаря снова появляется в английской литературе и прочно в ней закрепляется, о чем можно судить хотя бы по количеству названий произведений, в которых фигурирует имя рыцаря: «Призрак Гавейна» и «Месть Гавейна» Р. Буканана (1859), «Гавейн и леди с Авалона» (1869) Дж. А. Симкокса, «Ланселот и Гавейн» (1888) и «Последняя любовь Гавейна» (1898) Р. Хоуви, «Гавейн и Марджори» (1906) О. Ф. Адамса, «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь: Пьеса» (1911) Дж. Йимса и другие.
Следующий всплеск интереса к поэме «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь», на сей раз преимущественно литературоведческого, наблюдается с конца 1950-х. В 1960-1980-е годы исследователи дают комплексный анализ поэзии XIV века на основе материалов как литературного, так и культурологического характера. Сразу несколько медиевистов (Т. Сильверстайн, Б. Раффел и другие) выпускают комментированные издания «Сэра Гавейна», иногда с подстрочником или поэтическим переводом на современный английский. Одним из самых авторитетных изданий оригинального текста с предлагаемыми вариантами написания и трактовкой темных мест можно считать вышедшую в 1968 году книгу Дж. Р. Р. Толкина и Э. В. Гордона. (Кстати, все, так или иначе связанное с Толкином, обречено стать объектом интереса российских любителей жанра фэнтези. Остается надеяться, что появление на книжном рынке произведений, подобных «Сэру Гавейну», в которые фэнтези уходит корнями, постепенно привьет широкому отечественному читателю вкус к литературе средневековой Западной Европы).
Три упомянутые выше десятилетия (1960-1980-е) являются периодом самого подробного изучения этого рыцарского романа. Исследователи снова вернулись и к проблеме авторства, и к вопросу о происхождении главных персонажей (Гавейна и Зеленого Рыцаря), и самой этой поэмы.
Признание поэта, что он, в свою очередь, изложил историю о Гавейне, «как рассказано о том в лучшем романе», дало повод разыскивать «роман», который послужил первоосновой для «Сэра Гавейна». Среди возможных «предков» назывались романы французского поэта XII века Кретьена де Труа «Ланселот, или Рыцарь Телеги» и «Персеваль», где приключения Гавейна описываются параллельно странствиям Персеваля в поисках Святого Грааля, и многие другие. Однако автор комментария к русскому изданию М. В. Овчаренко утверждает, что «прямая и тесная связь «Гавейна» с каким-либо французским оригиналом представляется маловероятной», и объясняет совпадение некоторых сюжетных ходов тем, что Гавейн был одним из самых популярных персонажей рыцарских романов. При этом «структурная сложность «Сэра Гавейна» и лингвистическая виртуозность, которая позволяет автору из строки в строку контролировать не только сюжетный ход и идею произведения, но и тончайшие оттенки смысла, настолько велики, что исключают любые предметные заимствования».
Кроме того, средневековые авторы в соответствии с традицией достаточно часто ссылались на авторитетные, хотя порой и вымышленные источники. Так, например, Гальфрид Монмутский в «Истории королей Британии» (тоже принадлежащей к богатейшему наследию артурианы), созданной в начале XII века, уверял, что одним из его источников служила «очень древняя книга, написанная на бриттском языке», возможно, для того чтобы придать больший вес своей хронике. Дело в том, что в Средние века, как известно, «новаторство» в нашем понимании этого термина не придавало труду особой ценности. Напротив, чем ближе произведение было к традиции, тем выше ставилось мастерство автора. Вот почему любое упоминание более древних работ обеспечивало интерес современников.
Поиски книг, «по мотивам» которых поэт мог написать свой роман, не увенчались успехом, и это дает исследователям повод считать «Сэра Гавейна» оригинальным, и поэтому тем более важным для английской литературы явлением. Известно, например, что самое популярное произведение английской рыцарской литературы — «Смерть Артура» сэра Томаса Мэлори (XV в.) — было во многом лишь очень удачной компиляцией первоисточников, в основном, французского происхождения (так, доподлинно установлено, что Мэлори пользовался знаменитой «Vulgata» — сводом многочисленных легенд, сказаний и романов, посвященных Артуру, собранных воедино в монастыре Святого Бернарда в Клерво), хотя сюжеты, заимствованные писателем из французских книг, и приобрели некоторые специфичные английские черты — большую реалистичность или, если угодно, историческую достоверность из-за привязки к реальной английской топонимике, местным обычаям и т. п.
Гавейн Мэлори, как впоследствии и Гавейн Теннисона, предстает довольно неприятным персонажем: мстительным, жестоким и склонным к необдуманным поступкам; кажется странным, что в сознании многих он стал типичным английским героем, иной раз даже более популярным, чем сам король Артур. Эту странность исправляет «Сэр Гавейн» анонимного поэта, сделавшего своего персонажа воплощением пяти рыцарских добродетелей: щедрости, товарищества, чистоты, куртуазности и благочестия. На протяжении всего повествования названные добродетели подвергаются испытанию, благодаря чему роман увлекал аудиторию, на которую он был первоначально рассчитан, не только занимательной интригой, но и идейной актуальностью.
Вышедший из-под пера анонимного автора образ куда психологичнее, чем его предшественники — характерные представители куртуазной культуры. доблестные рыцари, застывшие в своем совершенстве. Если в типичных рыцарских романах конкретные герои не так важны, и одно имя можно заменить другим, что ничуть не повлияет на главную составляющую — само приключение, имеющее абсолютную значимость, то в «Гавейне» внимание сконцентрировано на переживании героем приключения и процессе его духовных изменений. Автор вводит в сюжет романа элемент неожиданности, и Гавейн вынужден защищать перед лицом непредсказуемой судьбы (ее олицетворяет Зеленый Рыцарь) скорее себя, чем ценности общества, к которому он принадлежит. Вот почему в конкретных ситуациях Гавейн действует и думает не так, как того требовал канон рыцарского романа, а естественнее — ближе к реальному опыту аудитории, и это роднит героя с литературным персонажем в современном понимании.
В конце концов добродетели рыцаря выдерживают испытание. Он ответил на вызов Зеленого Рыцаря и обезглавил зачинщика стычки (элемент богатырской сказки: берет отрубленную голову в руки и спокойно покидает место действия). Но год спустя герой в свой черед должен подставить голову под удар топора. Первые два удара, которые наносит Зеленый Рыцарь, — обманные, а третий лишь оставляет на шее Гавейна неглубокую царапину. Тем не менее Гавейн прошел испытание лишь отчасти: у него достало верности слову, чтобы явиться в назначенный срок, и храбрости, чтобы не противиться ударам, но не хватило честности, чтобы до конца следовать условиям испытания.
Герой романа идеален, но с поправкой на обстоятельства, — вот в чем, видимо, секрет популярности Гавейна; и эту особенность унаследовали от него многие герои английской литературы, в частности, упоминавшегося выше Толкина. В них, как и в Гавейне, противоборствуют и уживаются различные начала: и эпическое «делай что должно, и будь что будет», и заветы христианской морали, и позднейшее «я человек, и ничто человеческое мне не чуждо». Хочется надеяться, что «Сэр Гавейн и Зеленый Рыцарь» не оставит равнодушным российского читателя и поклонника литературы Британских островов.