Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 3, 2004
“ИЛ” открывает новую рубрику, в которой наши корреспонденты, живущие в разных концах света, будут рассказывать, что происходит в культурной жизни той или иной страны, того или иного города. Первое письмо мы получили из Лондона от Марии Карп - переводчицы Вирджинии Вулф, Джорджа Оруэлла, Дилана Томаса и Уистена Хью Одена, возглавляющей отдел художественного вещания Русской службы Би-би-си.
Лондон: вокруг Букера
Интерес к литературе в Великобритании вспыхивает осенью. Летом все в разъездах, публика на пляжах наслаждается чтивом в мягких обложках или добросовестно борется с подаренными на прошлое Рождество увесистыми кирпичами в твердых, рецензии писать некому и не о чем — издательства придерживают новые шедевры до сентября, до нового урожая. Осень — это время Букеровской премии: сентябрь — обнародование короткого списка, октябрь — объявление победителя. Но как рождественский ажиотаж начинается с каждым годом все раньше и раньше, так и Букеровское жюри, читающее новые книги до того, как они выйдут массовыми тиражами, теперь для возбуждения интереса публикует еще и длинный список претендентов — примерно в середине августа.
Я живу в Англии двенадцать лет и двенадцать лет удивляюсь сходству Букеровского литературного конкурса со скачками. Букмекерские конторы, принимающие ставки на ту или иную книгу, работают вовсю. Делают прогнозы специалисты. Обсуждаются отчасти литературные достоинства книг, но больше национально-демографический состав претендентов — число женщин, чернокожих, британцев-небританцев… Обязательны скандалы с криками об упущениях “Как это не включили такого-то!”, нередки ссоры между членами жюри. Чем больше шуму — тем лучше. Тем больше людей, в растерянности входящих в книжный магазин, купит книгу хотя бы одного из букеровских претендентов. Драгоценное время, потраченное на ее чтение, не уйдет совсем впустую — будет о чем поговорить в гостях. А в октябрьский вечер объявления победителя можно прильнуть к телевизору, еще раз узнать прогнозы экспертов, полюбоваться нарядными знаменитостями, ужинающими за круглыми столами, и вместе с ними с замиранием сердца послушать речь председателя жюри… “Понравилось нам то-то и то-то… хорошо раскрыли темы такой-то и такая-то.. на новый виток развития вышла литература в Великобритании и странах Содружества… и… наконец, наконец, наконец …я назову имя победителя. Им стал…” Гром аплодисментов, победитель целуется с женой или матерью и, доставая из кармана бумажку с речью (подготовиться должны все финалисты), проворно пробирается к трибуне. Напряжение спадает. Проигравшие писатели и другие гости возвращаются к прерванному ужину. Телекомментатор еще раз напоминает о размере приза, плывут титры….
Впрочем, то, что британская литературная жизнь принимает форму спортивного состязания, не так и удивительно. Интеллектуалов в Англии традиционно недолюбливают, и философские дебаты по ту сторону Ла-Манша спокон веку вызывают у англичан в лучшем случае насмешки. Зрелище — спортивное или театральное — безусловно ценится здесь выше, чем отвлеченная беседа. А игра — от футбола до викторины на эрудицию — всегда была любимым времяпрепровождением масс. И все это не мешало английской интеллигенции читать и писать книги, а также беседовать на философские темы. Удивляться надо скорее тому, что даже и эти, нехитрые, литературно-коммерческие Букеровские скачки тоже подверглись охватившему страну в последнее десятилетие процессу, который выразительно называется dumbing down (оглупление, снижение интеллектуального уровня) и проявляется в настойчивом и повсеместном стремлении свести всю культуру к массовой.
В этом году, как на заказ, председателем Букеровского жюри стал бывший оксфордский профессор Джон Кэри, чуть больше десяти лет назад прославившийся книгой “Интеллектуалы и массы. Гордость и предрассудки литературной интеллигенции. 1880-1938”. В этой книге профессор Кэри осуждает литературную интеллигенцию конца XIX — начала XX века, то есть таких английских писателей, как Герберт Уэллс, Джордж Гиссинг, Вирджиния Вулф, Томас Стернз Элиот и другие, за презрение к массовой культуре и вообще к народу (нарочно сложно писали, чтоб никто прочесть не мог), которое, на его взгляд, мало чем отличается от гитлеровского (!). Не входя в систему доказательств профессора Кэри, можно было предположить, что если уж он недоволен классиками за их приверженность высокой культуре, то современникам тем более спуску не даст. И действительно, возглавляемое им жюри (а в него, помимо профессора, входили два литератора, один философ и одна альпинистка) явно поставило своей целью бороться с элитарностью.
“Нынешний год, — с удовлетворением отметил Джон Кэри при опубликовании короткого списка, — это год побед над великанами”. В этом и впрямь мог убедиться любой, кто захотел бы сверить длинный список претендентов с коротким. Разумеется, к великанам отнесены были те, кто уже прежде удостаивался литературных премий: южноафриканец Джон Кутзее и австралиец Питер Кэри — оба дважды лауреаты Букера (короткий список был опубликован до присуждения Кутзее Нобелевской премии), англичанин Грэм Свифт — единожды лауреат, а также не лауреат, но сын лауреата, да и сам знаменитый современный британский писатель Мартин Эмис. Качество представленных ими в этом году романов особенно не обсуждалось, да оно и не было так важно. Самое главное заключалось в том, что в финал вышли книги читабельные, несложные, а также не слишком профессиональные: для троих из шести финалистов — дебютные. А еще, в списке большинство составили женщины — впервые за двадцать лет.
О как заволновались британские критики при виде этого списка: “Какая свежесть! Какая непосредственность! Долой литературных мэтров! Да здравствуют новые литераторы!” Пальму первенства прочили то уроженке Бангладеш Монике Али за роман “Брик-лейн” ( что, казалось бы, может быть более модного и политически корректного, чем многокультурный Лондон?), то южноафриканцу Деймону Гэлгуту за роман “Добрый доктор” (вот, тоже про Южную Африку, а все же не этот высокомерный Кутзее). И тем не менее окончательное решение жюри оказалось еще свежее и непосредственнее: премия в пятьдесят тысяч фунтов досталась бывшему наркоману, вору и мошеннику, выступающему под подходящим псевдонимом D. B. C. Pierre, где инициалы D. B. C. означают Dirty But Clean — Грязый Но Чистый.
Не то, чтобы члены жюри не знали, что делают — история Ди Би Си Пьера появилась в газетах за несколько дней до того, как им предстояло принять решение. Питер Финлей — так зовут на самом деле Грязного Но Чистого Пьера — вырос в богатой семье в Мексике, с машинами, шоферами, слугами. После смерти отца пристрастился к наркотикам, потом — к азартным играм, обеднел, стал красть машины, подделывать чеки, торговать чем попало. Затем, обманув приютившего его художника, продал его дом, а деньги взял себе. С простодушием набедокурившего подростка сорокадвухлетний писатель накануне конкурса обещал исправиться и отдать все деньги — если только он их выиграет — некогда обманутому другу.
Нет, заподозрить членов жюри в том, что они стремились помочь Питеру Финлею расплатиться с долгами, нельзя. Им, скорей всего, правда, понравилась его книга: во-первых — дебют, а во-вторых — сатира на Америку! Действие книги “ Вернон Господи Литл” происходит в Техасе, и потому от нее, как выразился один из членов жюри, так и разит томатным соусом к барбекю. Насквозь пропахшая томатом отвратительная Америка, и без того ненавистная всем порядочным европейцам. Герой романа — пятнадцатлетний подросток Вернон Грегори Литл, которого обвиняют в убийстве четырнадцати одноклассников. Мы с самого начала знаем, что Вернон невиновен, но органы правосудия и, главное, падкое на сенсации телевидение, делают все, чтобы осудить мальчика и вынести ему смертный приговор. Ситуация фарсовая — Питер Финлей не зря подвизался и как карикатурист, — но и зловещая. Невиновного героя все время продают, обманывают, облапошивают, используют — причем все: от родной матери до любимой девушки. Надежда на восстановление справедливости заставляет читателя быстрей переворачивать страницы — но увы! Цинизму и предательству техасцев нет конца, главный злодей, телевизионщик-самозванец, подстраивает все новые и новые козни, а значит, все новые и новые обманы и разочарования поджидают Вернона Литла. Над чем автор издевается долго и подробно — это над так называемым “реальным телевидением” и программами типа “Большой брат” или “За стеклом”. В его романе телезрители голосованием решают, кого казнить. Смертельный укол вкалывают и Вернону Литлу, но тут в мечтах он переносится к тому месту, где в день расстрела одноклассников оставил кучу дерьма — только оно (это подтверждают анализы) и является доказательством его невиновности. Если учесть, что первая глава романа называется “Все в дерьме”, то такой конец совсем не кажется неожиданным и вполне соответствует авторскому чувству юмора.
Интересно, что создатели телевизионной передачи о Букеровском литературном конкурсе, очевидно, никак не ожидали что жюри изберет столь неэлитарного победителя и приняли против элитарности свои меры. Вместо обычных обсуждений романов-финалистов показал “теледневники” членов жюри, которые в течение трех месяцев, сидя в уютных кабинетах, на пляже и на даче, добросовестно отчитывались о количестве прочитанных книг. А заключительное слово победителя оборвали в самом начале, отослав интересующихся этим выступлением к другому телеканалу — предназначенному для интеллигенции и дигитальному, то есть заведомо не всем доступному. Знали бы они заранее, что речь лауреата будет не слишком отличаться от речи пятнадцатилетнего героя его книги!
Уже несколько лет назад британский писатель и политик Джордж Уолден в книге “Новые элиты” заговорил о том, что с помощью средств массовой информации в стране насаждается популизм. Выступать против популизма нелегко, предупреждал Джордж Уолден: кто ж захочет, чтобы его обвиняли в снобизме и высокомерии! Впрочем, книга заканчивалась оптимистически: автор надеялся, что уже очень скоро британцы (особенно молодые) осознают, что им морочат голову, и восстанут против стремления “новых элит” ограничить их доступ к культуре. Букеровский конкурс 2003 года свидетельствует, что это время, увы, пока не настало…