Вступление Сергея Романенко
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 10, 2004
Перевод Ирина Адельгейм
Для того чтобы понять, как и почему на территории Боснии и Герцеговины (БиГ) в конце ХХ века возник столь ожесточенный и кровавый конфликт, каковой была война 1992-1995 годов, необходим хотя бы краткий экскурс в историю и этнологию. В течение многих веков в БиГ проживало славянское население. Его часть после османского завоевания приняла ислам, и в результате стала складываться особая этническая общность — боснийские мусульмане. Со второй половины XIX и в течение всего XX века национальные движения каждого из трех народов, проживавших на территории БиГ, — мусульман-босняков, сербов и хорватов, — используя историческую, политическую, этнологическую и конфессиональную аргументацию, стремились доказать свое исключительное право на обладание этими территориями.
Чем различаются три народа друг от друга? Самый простой ответ — конфессиональной принадлежностью. Действительно, сербы исповедуют православие, хорваты — католичество, а босняки — ислам. Со временем слово «мусульманин» стало обозначать не только религиозную, но и этническую принадлежность.
Еще одной характеристикой этнической общности является язык. Языковая ситуация в южнославянских землях крайне сложна. Помимо стандартного литературного языка, в сербском и хорватском языках существуют три диалекта — штокавский, чакавский и кайкавский (последний — только в хорватском), а также два поддиалекта — экавский и иекавский. Эти диалекты и поддиалекты переплетаются в каждой области самым причудливым образом, и зачастую локальный вариант используется всем населением данной области независимо от национальности и вне контекста литературного стандарта того или иного языка. В первую очередь это касается Боснии и Герцеговины.
Необходимо заметить, что бытующее мнение, что у языка мусульман-босняков не было лингвистических отличий от хорватского и сербского, — неверно. Язык, использовавшийся в мусульманской художественной литературе и публицистике, имел свои особенности. Существовала так называемая арабица — арабская азбука со знаками, необходимыми для обозначения некоторых звуков сербского и хорватского языков. В язык достаточно активно проникала арабская и турецкая лексика. При этом боснийско-мусульманская культурная среда сохраняла связи и со славянской культурой.
Разговорный же язык был общим для сербов, хорватов и мусульман, имевший и имеющий в Боснии и Герцеговине не только общие черты с сербским и хорватским языками, но и существенные отличия от них. Впоследствии в югославском государстве (ни в королевской Югославии, ни в социалистической, «титовской») боснийско-мусульманская языковая традиция не получила условий для нормального развития. Она возрождается только сейчас, после создания государства Босния и Герцеговина.
Территориально босняки-мусульмане (являясь этническими славянами) проживали совместно с хорватами и сербами, составляя относительное большинство в БиГ. Исторически сложилось, что большинство населения в городах составляли мусульмане, а в сельских районах — сербы. Босняки-мусульмане компактно проживали в восточной и центральной областях, а также в городах Сараеве, Мостаре, Травнике, Баня Луке. Во многих местах два или даже все три народа проживали совместно, что делало невозможным образование этнически «чистых», однонациональных государств. С конца XIX века, когда национальные движения становятся основным субъектом политики, взаимоотношения босняков, сербов и хорватов в БиГ развивались самым непредсказуемым образом. То босняки вместе с сербами выступали против хорватов, то хорваты объединялись с сербами против босняков, то сербы конфликтовали с союзом босняков и хорватов. Но это была чисто идейная и политическая борьба. О вооруженной борьбе не было и речи.
В 1878 году БиГ была оккупирована, а в 1908-м — аннексирована Австро-Венгрией. Но на эту территорию претендовала и независимая Сербия, провозглашая всех жителей БиГ сербами. Вместе с тем и национальное движение хорватов, входивших в состав монархии Габсбургов, также считало БиГ «своей» территорией. Противоречия между Белградом и Веной стали той искрой, от которой разгорелся пожар Первой мировой войны. В 1918 году после поражения Австро-Венгрии и ее распада было создано Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев (с 1929 года — Королевство Югославия). Однако иллюзия «славянского братства» или даже объединения нескольких народов в рамках одного государства быстро развеялась. Одним из проявлений этого неблагополучия стала правовая дискриминация по отношению не только к мусульманам-боснякам, но и черногорцам. А территория БиГ, как и прежде, оставалась предметом соперничества сербского, хорватского и босняцко-мусульманского национальных движений.
Социально и экономически отсталая Югославия в апреле 1941 года не смогла долго сопротивляться нападению Германии и ее союзников. Страна была разделена на зоны оккупации, на ее территории были образованы различные этнически «чистые» псевдонезависимые государственные образования, державшиеся исключительно на штыках оккупантов. Босния и Герцеговина вошла в состав так называемого Независимого государства Хорватия, официальная идеология которого провозглашала босняков-мусульман этническими хорватами. Однако с этим не могли согласиться ни босняцкие, ни сербские националисты, и область превратилась в арену кровопролитных «этнических чисток», в ходе которых хорватские националисты убивали сербов и мусульман, сербские — мусульман и хорватов, а мусульманские националисты отвечали тем же и сербскому и хорватскому населению.
После освобождения и восстановления Югославии в 1945 году пришедшие к власти коммунисты-интернационалисты вместо того, чтобы найти согласие между национальными движениями, террором загоняли национальные противоречия внутрь. В первый период существования социалистической Югославии — в конце 40-х — 50-е годы — сложившаяся исторически внутренняя и внешнеполитическая ситуация оправдывала сочетание югославянской идеи, тоталитарного коммунистического режима и государственного устройства в виде этнотерриториальной федерации, которая выглядела незыблемой. Извне казалось, что причины возникновения межэтнических конфликтов — социальные, внутри- и внешнеполитические — устранены, процесс политического самоопределения югославянских народов завершен.
Но постепенно напряженность в межэтнических отношениях стала нарастать — взаимные застарелые обиды, этнические стереотипы XVIII-XIX веков и давние мифы обрастали новой плотью и при социализме. Рамки этнотерриториальной федерации, каковой была СФРЮ, становились все более узкими. Изменившиеся условия — выход на западноевропейский рынок, усиление различий в уровне социального и экономического развития наложились на национальные противоречия, недовольство коммунистическим режимом, которое выражалось в форме национальных движений, отрицавших саму идею Югославии как единого государства этнически родственных народов.
Попытки различных конституционных реформ успеха не приносили. (Одной из наиболее значительных из них была Конституция 1974 года, в соответствии с которой была признана национальная идентичность мусульман-босняков.) К этому добавились и растущие экономические трудности, увеличение разрыва в темпах развития и уровне жизни разных республик и народов, составлявших в них большинство населения и давших им титульные наименования. Постепенно Югославия из союзного государства стала превращаться в союз государств, в котором все большую власть получала местная коммунистическая «партократия», что стало одной из причин децентрализации. Распад послевоенной, «титовской» Югославии после смерти ее создателя 4 мая 1980 года был обусловлен исторически. Идеи и принципы, на которых была построена СФРЮ, по прошествии времени постепенно изживали себя. Перегретый котел должен был взорваться, что и произошло в 1990-1992 годах.
Приведем лишь несколько основных дат, ставших вехами в развитии конфликта в БиГ — составной части конфликта на территории распадавшейся СФРЮ. В 1990 году распался Союз коммунистов Югославии. Словения и Хорватия провозгласили независимость. В 1991-м началась война в Хорватии (закончилась в 1995-м). В 1990 году в Боснии и Герцеговине состоялись первые многопартийные выборы. Победу одержали националистические партии босняков-мусульман, сербов и хорватов. Скупщина (парламент) разделилась по этническому признаку. Каждая из сторон хотела создать «свое» государство. 18 декабря 1991 года было провозглашено хорватское образование — Герцег-Босна. Оно охватило территории, которые хорватские политики считали исключительно хорватскими. 9 января 1992 года сербы попытались создать похожее моноэтничное государственное образование — Республика Сербская народа Боснии и Герцеговины. С апреля 1992-го в БиГ началась кровопролитная и ожесточенная война. Первоначально хорватская и мусульманская стороны действовали совместно против сербской. В июле 1992-го был подписан Договор о дружбе и сотрудничестве между Боснией и Герцеговиной и Хорватией. Хорватия стала контролировать часть территории Боснии и Герцеговины, населенной хорватами. Затем и между хорватами и мусульманами начались противоречия, символом которых стал город Мостар. Первоначально из него были выселены сербы, составлявшие примерно 45% населения. Затем город стали «делить» хорваты и мусульмане. Развалины на месте ожесточенных боев не разобраны до сих пор.
В августе 1993 года Герцег-Босна была провозглашена республикой. Но она так и осталась не признанной никем, кроме Загреба. Республика Сербская также нигде, кроме Белграда, не признавалась суверенным и независимым государством. (Россия признала Боснию и Герцеговину как суверенное, независимое и целостное государство 11 апреля 1993 года. То же сделали и другие крупнейшие государства мира.)
Международные посредники настойчиво пытались найти план решения этнотерриториальных проблем, но безрезультатно. Между тем боснийские и хорватские войска терпели поражения в борьбе с сербскими. Это вынудило мусульман и хорватов не без давления США в марте 1994 года подписать Вашингтонский договор. БиГ признавалась единым государством, но кроме Республики Сербской создавалась Федерация Боснии и Герцеговины. Она охватывала территории, на которых проживали мусульмане-босняки и хорваты и которые контролировались их вооруженными формированиями. Это позволило объединить усилия мусульман и хорватов, несмотря на незатухавшую вражду в Мостаре. В дальнейшем успех сопутствовал то одной, то другой стороне, линии фронтов постоянно менялись. Каждый стремился к полной победе, и это делало добровольное мирное соглашение практически невозможным.
С осени 1995 года США и НАТО при частичном согласии России стали оказывать военное и политическое давление на все воюющие стороны. 21 ноября 1995 года было парафировано соглашение в Дейтоне, официально подписанное 1 декабря в Париже. Этот документ, действующий и поныне, стал тем компромиссом, который при всех своих недостатках дал возможность остановить войну. Босния и Герцеговина признана целостным государством, разделенным на две части — Федерацию БиГ и Республику Сербскую. Образование Герцег-Босна прекратило свое существование. Мир в Боснии и Герцеговине по-прежнему поддерживают международные военные и полицейские силы.
При всех различиях сербского, хорватского и босняцкого национальных движений их типологически объединяло одно — стремление создать на максимально возможной территории, которую они провозглашали «своей», собственное моноэтничное государство. В силу целого ряда причин, о некоторых из которых было рассказано выше, это оказалось невозможным. И тогда на вооружение был взят метод «этнических чисток». Они осуществлялись по-разному — иногда население определенной национальности просто бежало перед наступлением войск противной стороны; иногда «победители» выселяли мирных жителей, иногда уничтожали. При этом «национальная идея» зачастую служила лишь прикрытием или оправданием уголовных преступлений и поведения, обусловленного стадным инстинктом, неизбежное следствие которых в нормальной, мирной жизни – наказание по суду.
Наибольшую «известность» получила зверская «чистка» — в Сребренице. Только в июле 2004 года власти Республики Сербской наконец признали упорно доселе отрицавшуюся ими вину сербских военизированных формирований за эту резню. Тогда было убито более семи тысяч юношей и мужчин-мусульман. Впервые представители сербской стороны приняли участие в захоронении примерно 300 опознанных жертв. А всего убитых — около полутора тысяч. Остальные либо еще не найдены, либо не идентифицированы.
На вопросы «Кто виноват в этой войне?» и «Кто ее начал?» практически нет ответа. Виновны все стороны. И началось это одновременно: в одном месте представители национальности X изгнали или убили представителей нации Y, а Y в другом месте так же поступили с Z. Однако речь не идет и не может идти о вине и об ответственности целых народов. Речь может идти только об ответственности отдельных личностей, отдававших или исполнявших преступные приказы. Установлением именно этой индивидуальной ответственности и занят Международный трибунал в Гааге. Установлением именно этой индивидуальной ответственности начали сейчас заниматься суды в Сербии, Хорватии и Боснии и Герцеговине. Трудность расследования состоит и в том, что привлекать к ответственности придется очень многих людей, а трагизм — в том, что вполне мирные обыватели — бывшие учителя физкультуры, полицейские, даже поэты — превратились в палачей. А теперь они вновь стали обывателями, только скрываются от фото- и телекамер и от правосудия. И они все одинаковы — сербские политики и генералы, скрывающиеся от Гаагского трибунала или своих судов, ничем не отличаются от своих хорватских или босняцких «коллег».
Польский журналист Войцех Тохман, работающий в фонде ITAKA, занимающемся поисками пропавших людей, описал то, чему он был свидетелем, — последствия войны 1992-1995 годов. Да, он в основном описывает последствия «этнических чисток», совершенных сербскими военизированными формированиями по отношению к мусульманам-боснякам. Материалы этой книги могут привести в недоумение российского читателя — в отечественных СМИ ни во время военной фазы конфликта, ни после ее окончания не уделяли слишком много внимания преступлениям против мирного населения. В особенности совершенным сербской стороной. Люди, ведущие расследования и эксгумации, считают, что представителями сербской стороны совершено больше подобных преступлений, чем хорватской или мусульманской. Но этот факт не может служить ни обоснованием обвинения всего сербского народа, равно как не может служить и оправданием преступлений, совершенных представителями двух других народов. Когда читаешь подобного рода свидетельства, национальность — вовсе не главное. Главное — трагическое — состоит в том, что одни люди смогли ТАК поступить с другими.
Однако надо не только назвать имена преступников, но и установить имена их жертв. Тысячи людей до сих пор считаются пропавшими без вести, среди них — и босняки-мусульмане, и сербы, и хорваты. Книга польского журналиста лишь приоткрывает военный и послевоенный ужас. Утрата близких, отсутствие известий об их судьбе, невозможность похоронить и поклониться могиле, безработица, нищета и отсутствие сколько-нибудь реальной возможности из нее выбраться, чувство безысходности не только у старших, но и у новых поколений, лагеря для беженцев, жителям которых некуда возвращаться, сохранившиеся до сих пор во многих местах минные поля, на разминирование которых нет денег ни у местных властей, ни у международных организаций, — все это еще долго будет определять жизнь в Боснии и Герцеговине, земном рае, ставшим полем адского эксперимента по созданию этнически «чистых» государств.
Сергей Романенко,
кандидат исторических наук,
ведущий научный сотрудник ИМЭПИ РАН