Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 9, 2003
Ингрид Нолль называют в Германии “немецкой Агатой Кристи” и “королевой детектива” (ее роман “Аптекарша” был опубликован в ИЛ, № 5 за 2001 г.)[1]. На первый взгляд, ничего особенного в ее книгах нет — бытовые истории, живописующие немецкую повседневность, но сила писательницы — в психологической достоверности повествования. Написанные прозрачным, ясным, сдобренным юмором языком, детективы Нолль изобилуют внутренними монологами-исповедями, буквально выворачивающими героев наизнанку; расследовать же то или иное преступление обычно поручается не хитроумному сыщику, вроде Эркюля Пуаро или Шерлока Холмса, а нескольким героям сразу. Иначе говоря, суть не в разоблачении преступника и уж никак не в его наказании и торжестве правосудия — кстати говоря, полиции и судопроизводству в этих детективах вообще не находится места, — а в исследовании мотивов преступления и в прослеживании того, как вроде бы случайные поступки и происшествия сплетаются в роковую цепь событий.
С Ингрид Нолль беседовала Анна Кукес.
“ИЛ”. Фрау Нолль, как вы сами определили бы жанр ваших произведений? Это детектив или психологический триллер?
Ингрид Нолль. И то, и другое. Пусть решает читатель. Я пишу романы с детективным сюжетом; если их можно назвать психологическими детективами — очень хорошо.
“ИЛ”. А что для вас важнее — криминальная интрига или психология?
И. Н. Пожалуй, психология. Детектив интересно читать, но только если у него есть психологическая правда, без нее он теряет смысл: нельзя понять взаимоотношения и поведение людей.
“ИЛ”. Какова ваша цель, что заставляет вас браться за перо?
И. Н. Я пишу, потому что мне это нравится, доставляет удовольствие. Коллеги-писатели порой жалуются, что сочиняют через силу, заставляют себя, мучают. Я же пишу с огромной охотой и увлечением. Много лет мне не хватало на это времени. Я начала лет десять назад и счастлива, что могу писать. Надеюсь, буду и дальше. Пишу я, конечно, не каждый день, иногда делаю паузы. Но потом снова с радостью берусь за работу.
“ИЛ”. Почему ваши романы всегда о женщинах? Почему неизменно превалирует женская тематика?
И. Н. Я сама женщина, у меня много подруг, две сестры, дочь, вообще, вокруг меня очень много женщин. Разные женщины рассказывали мне свои истории, и я прекрасно могу представить себе все, что с ними происходило, могу поставить себя на их место, вжиться в их образы, прожить их жизнь. Женщина как личность мне интереснее мужчины. Поэтому я пишу книги о женщинах и с женской точки зрения — мои героини как бы сами о себе пишут.
“ИЛ”. Почему все ваши героини вынуждены все время сражаться, сопротивляться, бороться, защищаться от мужчин, утверждать свои права? Почему им приходится играть роль амазонок?
И. Н. У моих героинь лишь та жизнь, какую я могу для них придумать. На мой взгляд, у них должны быть проблемы и страхи, они не могут не страдать неврозами — они должны пережить то, что толкает их на преступление. Судите сами, женщина становится убийцей — отчего, как это случилось? Наверное, если бы у нее было безмятежное детство, прекрасные родители, замечательный муж и очаровательные дети, если бы ей всегда везло с работой, неужели она стала бы убивать? Нет, конечно. Коль скоро человек становится преступником, это должно быть чем-то мотивировано.
“ИЛ”. Но почему непременно убийцами?
И. Н. Убийство — самое страшное из преступлений. И когда человек берет в руки газету, книгу, смотрит криминальную хронику по телевизору, его прежде всего интересует именно убийство и его мотивы. Вообще стоит иногда поразмыслить, почему человек стал преступником, что его к этому привело.
“ИЛ”. Значит, вы ставите над вашими героинями своеобразный эксперимент?
И. Н. Если угодно.
“ИЛ”. А как вы сами относитесь к своим героиням?
И. Н. Одних очень люблю, других — не особенно. Некоторые мне очень близки, и я их очень хорошо понимаю и чувствую. Есть и такие, которых я вообще терпеть не могу.
“ИЛ”. А кто самая любимая?
И. Н. Пожилая женщина из “Прохладой дышит вечер” — ее я люблю больше всех. Она, собственно, и не убийца. С ее мужем ведь произошел несчастный случай. Она симпатична мне тем, что в восемьдесят с лишним лет сохранила ясный ум, твердую память, активность, всем интересуется, всегда принимает непосредственное участие в жизни, не озлоблена, сохранила чувство юмора.
“ИЛ”. А какие из романов вы считаете автобиографическими?
И. Н. Таких нет.
“ИЛ”. Но ведь, наверное, некоторые из ваших героинь чем-то напоминают вас, отчасти повторяют вашу биографию.
И. Н. Почти никто. Иногда им приходится переживать то, что когда-то где-то случалось со мной, но я об этом пишу совершенно отстраненно. Иногда кое-что из жизни моих друзей и родственников попадает на страницы книг, но эти мелочи замечают только посвященные, только самые близкие. Например, какой-нибудь шифр к сейфу может совпадать с датой рождения моей дочери. Но я никогда не использую чужие истории в своих книгах. Я считаю, если уж взялся писать романы — тренируй фантазию, научись выдумывать.
“ИЛ”. Вы не жалеете, что поздно стали писательницей?
И. Н. Да нет, не особенно. Всю жизнь я была занята важными и нужными делами. У меня трое детей, и это прекрасно — я всегда очень хотела иметь детей. Я их растила, не расставалась с ними, пока они были маленькие, просто жила. Как иначе я приобрела бы необходимый опыт? Я могу писать, потому что много всего повидала. Что мы знаем в юности, даже в молодости, пока живем под крылом у родителей? Зато теперь у меня достаточно багажа.
“ИЛ”. Как бы вы сформулировали свою основную писательскую задачу?
И. Н. Мне хотелось бы, чтобы читатель задумался о себе. Чтобы он узнал себя в моей героине и сказал себе: “Господи, да я же сто раз так думал, так чувствовал, хотел сделать то же самое! Слава богу, только думал. А ведь мог бы, вот как эта дамочка, взять и задушить своего шефа!” Мне хотелось бы, чтобы люди задумывались о себе и не были слишком строги к другим.
“ИЛ”. Как вы относитесь к тому, что ваши книги переводят на русский язык?
И. Н. Очень-очень рада! Это замечательно. К огромному моему сожалению, я не смогу их прочитать. Увы, я не владею большинством языков, на которые меня переводят. Я читаю по-английски, заглядывала во французские переводы, испанские, но на остальных языках ни слова не могу прочесть.
“ИЛ”. А какие у вас отношения с русской литературой?
И. Н. В юности, лет в шестнадцать, я зачитывалась Достоевским. Он меня потряс. Думаю, он на меня сильно повлиял.
“ИЛ”. Каким образом?
И. Н. Например, “Братья Карамазовы”. Это же детектив. И психологический аспект у Достоевского особенно важен. Он всегда докапывается до сути: почему человек совершает преступление.
“ИЛ”. Как вы думаете, как вас примет русский читатель?
И. Н. Даже не знаю. Трудно судить. Из некоторых стран, где публикуют переводы моих романов, я получаю критические отзывы, из других — не приходит ничего. Я думаю, Россия все же не так далека в культурном плане от Германии. По крайней мере все европейцы, в принципе, понимают друг друга. Поэтому я надеюсь, что русские читатели оценят, скажем, мой юмор.