Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 3, 2003
Великобритания
Романтики с большой дороги
Откуда ведут происхождение легенды о доблести и бесстрашии английских разбойников? Действительно ли у английских джентльменов удачи существовал определенный кодекс чести? И откуда пошла традиция восхищаться вооруженными грабителями в седле? Ответы на эти и другие вопросы можно найти в исследовании Джиллиана Спрагса “Грабители и разбойники с большой дороги: культ разбойника в Англии от Средних веков до XIX века”, вышедшем в издательстве “Пимлико”.
Тщательно изучив миф о знаменитом Робине Гуде, английском народном герое XIII века, борце против норманнских завоевателей и защитнике всех униженных и обездоленных, Спрагс находит крайне мало достоверных сведений, которые могли бы приоткрыть тайну этой загадочной личности. Известно, что впервые имя благородного разбойника было упомянуто во втором издании поэмы У. Ленгленда “Видение о Петре Пахаре” (около 1362) и в “Подлинных хрониках Шотландии” Э. Уинтоуна (1420 года). Легенды о Робине Гуде были уже хорошо известны в начале XV века, когда будущий Генрих V вместе с Фальстафом, великолепно описанным Шекспиром, устраивали шутливые дорожные ограбления, хотя по некоторым предположениям за этими дерзкими эскападами стояло нечто большее, чем просто жажда развлечений. Как бы то ни было на самом деле, Спрагс заносит имя принца в список разбойников-героев, помещая его на второе место после Робина Гуда.
В Средние века в Англии бесчинства на дорогах приобрели такие масштабы, что народ обратился к королю с петицией, прося монарха обратить внимание на “моральный облик” великих мира сего, окруживших себя проходимцами и головорезами. В 1470 году сэр Джон Фортескью, бывший главный судья Королевского верховного суда, в своем описании английской действительности привлек внимание общественности к иной стороне этого прискорбного явления. Сравнивая англичан и французов, он пришел к выводу, что его народ превосходит последних по смелости и отваге, поскольку английские разбойники отличаются значительно большей дерзостью; не преминул он упомянуть и том, что в Англии за один год вешают больше грабителей, чем за семь лет во Франции. В позднее Елизаветинское время иезуит Роберт Парсонс высказал мнение, что Англия по количеству дорожных ограблений занимает первое место в мире. Чаще всего бандитами, по его словам, становились отпрыски богатых родителей — в силу низких моральных качеств и чувства безнаказанности.
Первые разбойники жили в лесах. Затем, по мере роста городов, они стали создавать притоны, образовывая целые преступные кварталы. Бывшие благородные разбойники превращались в обычных бандитов, забывая о кодексе чести и борьбе за справедливость. Однако фигура рыцаря большой дороги по-прежнему сохраняла ореол романтизма.
Самым знаменитым разбойником XVII века был Клод Дю Валь. Согласно одному из свидетельств, он, остановив экипаж, в котором ехал кавалер со своей спутницей, пригласил даму на танец, после чего, проявив великодушие, забрал из кошелька кавалера лишь четвертую часть денег.
Тем не менее эпоха рыцарей большой дороги неумолимо клонилась к закату. В конце XVII века парламент издал закон, согласно которому за поимку разбойника полагалось вознаграждение размером в 40 фунтов, а тем, кто выдаст своих сообщников, обещалось помилование. Результаты не заставили себя долго ждать, поскольку такое понятие, как честь, в криминальных кругах уже было не особенно в ходу. Но, несмотря на предпринятые меры, в XVIII веке Англия все еще славилась своими преступниками, такими, например, как Дик Турпин (1705 — 1739), великолепный наездник и сорвиголова.
В начале XIX века благодаря усилиям полиции и изобретению относительно надежных способов перевозки денег английские дороги стали куда более безопасными. Считается, что последний раз слова “Кошелек или жизнь?” прозвучали в 1831 году. Однако, практически исчезнув из общественной жизни, романтик большой дороги продолжал быть излюбленным героем литературных произведений. В 1830 году в свет вышел роман Эдуарда Булвера-Литтона “Пол Клиффорд” о “достойнейшем из разбойников… пасть жертвой которого своего рода увлекательное приключение”. Успех книги вдохновил Вильяма Харрисона Айнсворта на создание “Леса мошенников” — захватывающего повествования о набеге Дика Турпина на Йорк. Затем огромным потоком пошли криминальные романы, романтизирующие жизнь уголовного мира. Некоторые авторы даже оправдывали не слишком благонравные поступки своих героев. В частности, в предисловии к одному из таких изданий утверждалось, что большинство нынешних способов добывания денег значительно более предосудительны и безнравственны, нежели откровенный разбой и грабеж на дорогах. Культ разбойников исповедовали многие известные писатели XIX века. Например, романтик Томас де Куинси, явно испытывая ностальгию по добрым старым временам, именует этот род деятельности “профессией людей свободомыслящих, которые благородством своим превосходят адвоката или проповедника, а плюс к тому обладают такими качествами, как сила, ловкость, отвага, равно как и умением превосходно держаться в седле”.
Хотя исследование Джиллиaна Спрагса не затрагивает истории XX века, его выводы актуальны для нашей эпохи массовой культуры, героями которой все чаще выступают крестные отцы мафий, преступники всех мастей и тому подобные персонажи.
НОВЫЙ ПРОТОТИП РОБИНЗОНА
Долгое время исследователи творчества Дэниэла Дефо были уверены в том, что прототипом знаменитого Робинзона Крузо послужил шотландец по имени Александр Селкирк — в музее Эдинбурга посетителям даже демонстрируется его дорожный саквояж. Однако опубликованная в Великобритании книга известного писателя и путешественника Тима Северина “В поисках Робинзона Крузо” (а также статья в “Оксфорд академик джорнэл”) опровергает это устоявшееся мнение. В книге утверждается, что на самом деле прообраз Робинзона — это английский хирург Генри Питман, который в 1685 году вместе с Дефо участвовал в восстании против короля Якова II. В отличие от будущего писателя, который получил помилование, хирург-англичанин был сослан на Барбадос, а затем на остров Солт-Тортуга вблизи Венесуэлы. По возвращении в Лондон в 1689 году (то есть за тридцать лет до выхода в свет “Робинзона Крузо”) он опубликовал книгу под названием “Повесть о великих страданиях и удивительных приключениях хирурга Генри Питмана”. Ее-то и обнаружил в Британской библиотеке Тим Северин. В книге есть целый ряд поразительных совпадений с классическим романом: особенно в описаниях природы и фауны. Но главное — в повести также фигурирует Пятница — индеец, которого Генри Питман спас от пиратов.
Германия
Гюнтер Грасс: продолжение следует
Гюнтер Грасс положил себе за правило в рождественские дни составлять подробный план на следующий год. Если речь идет об очередной книге, то заранее расписывается количество глав, их объем и ежедневная рабочая норма. Наверное, без подобной самодисциплины было бы невозможно обуздать ту творческую энергию, которой переполнен этот человек, наделенный разнообразными и выдающимися дарованиями.
Интересно, что планировал для себя Гюнтер Грасс в позапрошлое Рождество? Ведь предстояло семидесятипятилетие нобелевского лауреата. Во всяком случае год начался для него весьма удачно. Вышедшая в феврале книга “Траектория краба” (“ИЛ”, 2002, № 10) вызвала широчайший общественный резонанс. Она стала главным бестселлером 2002 года, намного опередив очередные серии Гарри Поттера, а количество проданных экземпляров давно превысило полмиллиона.
Как это часто бывало с Грассом, он затронул в своей книге проблемы, которые стали центральными темами общественных дискуссий не только общенационального характера. Лицензии на перевод “Траектории краба” уже проданы в 35 стран.
Подготовка к юбилейным торжествам началась задолго до 16 октября, на которое приходится день рождения писателя. К числу главных юбилейных событий несомненно относится выход его нового Собрания сочинений в восемнадцати томах. Это издание предполагается дополнить еще семью томами комментариев. Выпущены также две большие биографии — “Гражданин Грасс” Михаэля Юргса и “Гюнтер Грасс” Клаудии Майер-Исванди.
В середине 90-х годов Грасс поселился под Любеком, который напоминал ему родной Данциг. В старинном доме на Глоккенгиссерштрассе, 21 расположился его секретариат. Здесь при поддержке общественного фонда, а также городских, земельных и федеральных властей к юбилею писателя открылся Дом Грасса. Это архив, научно-исследовательский центр, место проведения различных конференций. На постоянной экспозиции демонстрируются скульптурные и графические работы писателя (всего им создано 2800 рисунков и акварелей, около 450 гравюр и литографий, а также более 100 скульптур), дневники и рукописи и большое количество разнообразных архивных документов, относящихся преимущественно к периоду после 1990 года. Поскольку и секретариат остается по этому адресу, у посетителей Дома Грасса есть возможность случайно встретиться с живым классиком.
Один из центральных архивов Грасса находится в Берлинской академии искусств, где в связи с семидесятипятилетием нобелевского лауреата состоялась крупная юбилейная выставка, которая дает довольно полное представление о творческом пути писателя, о масштабности его личности в ее различных ипостасях — от художнической до общественной.
На торжества также откликнулся уникальный видеозвуковой архив Грасса в Бремене, где собраны все аудиозаписи прозаических произведений Грасса, начитанных самим автором, а также фонограммы и телевизионные записи его многочисленных публичных выступлений.
Разумеется, Данциг, родной город Грасса, не мог остаться в стороне от юбилея. В одном из скверов в честь писателя теперь установлен памятник. Первоначально он представлял собой скамью, на которой Грасс в своем берете и с любимой трубкой в зубах сидел рядом с главным героем “Жестяного барабана”. Однако Грасс отнюдь не прельстился возможностью иметь памятник при жизни. Он заявил протест и даже сказал, что если городские власти хотят воздать ему почести, то пусть оборудуют уборные в квартирах того сохранившегося дома, где когда-то жила его семья и где до сих пор туалеты располагаются между этажами, общие на несколько квартир. Компромисс был найден. На скамейке остался только барабанщик из всемирно известного романа, а фигура писателя будет храниться до иных времен.
Что касается официальных торжеств, то главное из них состоялось в Немецком театре города Гёттингена, поскольку именно здесь находится издательство “Штайдль”, которое выпускает книги Грасса. Получился государственный акт, поскольку юбиляра приветствовали Федеральный президент Йоханнес Рау и вновь избранный Федеральный канцлер Герхард Шрёдер. Примечательно, однако, что Герхард Шрёдер добрался до театра от вокзала пешком, поскольку к близким друзьям, по его словам, не летают на правительственных вертолетах.
Впрочем, сам день рождения Грасс отмечал в семейном кругу. Только этот круг никак не назовешь узким. Ему, патриарху, семейная идиллия кажется куда важнее официозной суеты. Он любит общаться со всеми своими детьми, коих насчитывается восемь, и, конечно, со своими двенадцатью внучками и внуками. Сложилась семейная традиция, согласно которой на каждом юбилейном празднике он исполняет стойку на голове. В день семидесятилетия подобный аттракцион нобелевскому лауреату вполне удался, справился он с ним и на сей раз.
Любопытно другое: какие записи в своем рабочем календаре он сделал между минувшим Рождеством и Новым годом. Недаром же нобелевская речь писателя называлась “Продолжение следует”.
Италия
Гений и богатство — правда о Микеланджело
Микеланджело Буанарроти по своим доходам не только превосходил Леонардо да Винчи, Тициана и Рафаэля, но и имеет полное основание считаться самым богатым художником в истории, — такие парадоксальные выводы делает американский искусствовед Рэб Хэтфилд в книге “Богатство Микеланджело”, вышедшей одновременно на английском и итальянском языках.
Рэбу Хэтфилду, преподавателю истории искусств флорентийского филиала Сиракузского университета, часто приходилось работать в местном архиве. Как-то, копаясь среди документов, он обнаружил записи, указывающие на то, что у Микеланджело было два банковских счета, которые ранее не попали в поле зрения специалистов. Найденные записи помогли Хэтфилду установить, что Микеланджело держал значительные суммы в одной из флорентийских лечебниц (в Средние века лечебницы, помимо помощи больным, занимались финансовыми операциями), а также в римском банкирском доме Бальдуччи. Основные средства, однако, у Микеланджело были вложены в недвижимость: он владел домами в центре Рима и Флоренции и фермой, которая приносила ему приличный доход.
В общей сложности, по подсчетам Рэба Хэтфилда, состояние Микеланджело к моменту его смерти в 1564 году составляло более 50 тысяч золотых дукатов. По тем временам это были баснословные деньги. Для сравнения, грандиозный Дворец Питти в самом центре Флоренции, где ныне размещается картинная галерея, в эпоху Микеланджело был продан за 9 тысяч золотых дукатов.
Эти находки в корне изменили представление исследователя о личности великого скульптура и художника. По его мнению, старческие сетования Микеланджело на нехватку средств и прижимистость заказчиков были отчасти паранойей, отчасти сознательным обманом. В частности, римский счет Микеланджело показал, что он получил огромный аванс от папы Юлия II, заказавшего ему возвести монументальное надгробие, которое предполагалось установить в соборе Святого Петра. Этот замысел так и не был осуществлен в первоначальном варианте, однако в процессе работы над надгробием Микеланджело создал одно из лучших своих творений — 2,5-метровую скульптуру Моисея, ныне хранящуюся в Лувре.
Этот и другие шедевры, принадлежащие гению Возрождения, уже давно принято воспринимать как бесценные, не имеющие денежного эквивалента. Однако не стоит забывать и о том, что Микеланджело, как и любой другой художник, искусством зарабатывал себе на жизнь, и по меркам своего времени его вознаграждения можно считать очень высокими, если не завышенными, заключает исследователь.
США
“Я — НЕ АМЕРИКАНЕЦ; Я — АМЕРИКАНЦЫ”
Режиссер Кен Бернс известен в мире кино как знаток американских реалий, будь то бейсбол или джаз. Неудивительно, что именно он решил сделать фильм о Марке Твене — писателе, сказавшем о себе: “я — не американец; я — американцы”. Действительно, по выражению Хемингуэя, “вся современная американская литература вышла из одной книги Марка Твена, которая называется “Гекльберри Финн”. В долгу перед Твеном и многие мастера комического жанра — от Уилла Роджерса до Фланнери О’Коннор — ведь именно он впервые ввел в большую литературу форме колоритный американский юмор который до этого существовал лишь в фольклорной форме.
В киноленте “Марк Твен” множество стоп-кадров — река Миссисипи, дом писателя в Хартфорде, сам писатель. Под звуки скрипок и пианино Артур Миллер, Расселл Бэнкс и другие писатели пытаются общими силами создать портрет героя фильма. Но образ распадается — и не потому, что “портретисты” несведущи. Все дело в крайней противоречивости натуры писателя: в его раздвоении на Марка Твена и Сэмюэла Клеменса, на ярого обличителя общественных пороков и простого обывателя, неравнодушного к мирскому успеху. Поэтому все высказывания о нем — лишь часть правды.
К чести Кена Бернса, он сумел отразить многоликость своего героя — острослова, бесподобного рассказчика, незадачливого бизнесмена, неутомимого изобретателя (обладателя четырех патентов), хотя заглянуть под писательскую маску кинорежиссеру, увы, не удалось. Но у фильма есть огромный “плюс” — его злободневность.
От писателей естественно ожидать мыслей, которые будут звучат актуально во все времена, хотя сам Марк Твен говорил, что для книги важнее всего сюжет. (Но разве можно верить на слово первому шутнику Америки?) Нет, книга — это, пусть не библейское, но откровение. Именно таковы произведения Твена, помогающие постигнуть новейшую американскую историю.
По материалам газет “Либерасьон” [Франция], “Лондон ревью оф бук”, “Гардиан” [Великобритания], “Ньюсвик” [США].