Перевод Е. Кацевой
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 2, 2003
Некий полководец приходит к мудрецу с просьбой о помощи.
— Я хочу выиграть войну, посоветуй мне, как это сделать.
— Тебе известны войны, которые можно выиграть? — спрашивает мудрец.
— Не об этом речь, — раздраженно говорит полководец. — Война уже данность, и победа ждет своего завоевателя. Чтобы одержать ее, я завтра с наступлением рассвета поднимусь на гору, обращусь к солдатам и именем Бога буду заклинать их присягнуть мне на верность. Как ты думаешь, они последуют за мной?
— Ты можешь заклинать их и именем сатаны, — ответил мудрец, озадачив полководца.
Через день полководец снова приходит. Он рассказывает, как собрал свои войска и обратился к ним с речью. Войско было отдохнувшим, а речь — удачной. После нее солдаты взялись за оружие и дали требуемую присягу.
— Но ты, — продолжил полководец, — посеял в моей душе сомнение. В полдень я снова поднялся на гору. Было жарко, я устал, в это время я обычно отдыхаю. Речь моя была неудачной, я испытывал стыд. На сей раз я заклинал войска именем сатаны. Солдаты снова взялись за оружие и присягнули. И вот я спрашиваю себя, что мне об этом думать? Какое заключение вывести?
Мудрец опять дает не тот ответ, которого ожидает полководец. Он смотрит на солнце, выискивает тенистое место и произносит лишь одну фразу:
— А никакого заключения не надо.
Теперь гордый полководец совсем растерялся. Доныне его мир был упорядочен. Будучи солдатом, он усвоил, что приказы всегда следует исполнять, как полководец он знает, что своим людям он должен давать четкие указания.
— Мои приказы должны быть просты и понятны, как тот факт, что два плюс два четыре, — воскликнул он. — Причина, следствие — вот что нужно знать моим людям.
— Раз уж тебе так необходимо выводить заключение, иди до конца, — призывает мудрец. — Возможно, иной раз два плюс два и равно четырем. Но попробуй-ка взять двоих с одной стороны и двоих с другой, и при определенных обстоятельствах ты получишь ноль, ибо они ведь могут и убить друг друга.
— Нет, — сказал полководец, — тогда я получу четыре трупа, которые надо похоронить.
— Но этих воинов больше не будет, — замечает мудрец. — Правда, двое более сильных могут победить двоих более слабых, однако неизвестно, какая пара победит, не исключено, что мертвыми окажутся именно твои бойцы, и тогда ты снова останешься с нулем.
— Нет, — возражает военачальник, — в таком случае у меня будет двумя врагами больше, и если силы войск равны, мне будет не хватать четырех солдат.
— Но может случиться, что в живых останется только один, — замечает мудрец.
— С чьей стороны? — спрашивает военачальник.
— Это еще неизвестно, — отвечает мудрец.
В таком духе разговор продолжается еще некоторое время.
— Давай обойдемся без солдат, — говорит мудрец. — Возьми двух мужчин и двух женщин. Возможно, они расположены друг к другу. У них родятся дети, у каждой пары может быть по дюжине. Но возможно также, что один из мужчин неспособен производить потомство или одна из двух женщин бесплодна; а возможно, судьбе будет угодно, чтобы через некоторое время у кого-либо из мужчин или женщин изменились чувства; возможно, женщины станут военной добычей, и более сильный получит обеих; но может статься, что он велик на поле брани, а в постели слаб, и возможно, одна из женщин откажет ему; возможно также, что не все родившиеся дети останутся в живых…
Мудрец перечисляет массу вариантов, могущих привести к тому, что два плюс два наверняка не составят четыре, пока не наступает вечер, и полководец совсем сбивается с толку.
— Значит, мы все прокляты? — спрашивает он.
— Ты опять выводишь заключения, — порицает его мудрец и направляется к своему дому.
Полководец бежит за ним. Мудрец, человек вежливый, приглашает его войти в дом. Спрашивает, не хочет ли он сесть.
Нет, он смиренно просит ответа.
Снисходительный мудрец рассказывает одну историю.
Когда-то существовал город, который хотя и имел имя, но называли его Песочным Возведением. Он лежал посреди пустыни, и дюны, перемещаясь, постепенно накрывали городское пространство; жителям пришлось покинуть его. Осталась только одна женщина. Оракул предсказал ей, что однажды сюда явится гость. Вот она и ждала. В единственном не накрытом песком месте — в храме — было холодно, перед воротами же горело солнце. Женщина ходила туда-сюда, между жарой и холодом. Когда ее донимало солнце, она возвращалась в храм, а когда пронизывал холод — она перемещалась к палящему солнцу. Так она ждала, пока день не склонялся к концу. Но никто не приходил. Уставшая и разочарованная, она села у дверей храма, прислонившись спиной к его стене, и смотрела на заходящее солнце. Вдруг она увидела, что по направлению к ней движется шакал, а когда он приблизился, она заметила, что он кивнул. И хотя она знала, что ночью шакал будет ее врагом, она уложила его на своих коленях, вытащила колючку из лапы зверя и обработала рану — было еще светло.
— Ну и что? — спрашивает военачальник.
— Всё, — сказал мудрец.
— А как же предсказание? И что означает это превращение?
— В рассказе ничего не говорится о превращении.
— Неверно, — говорит военачальник, — ведь шакал вел себя не как шакал, и женщина тоже вела себя не так, как я советовал бы вести себя по отношению к такому зверю. В противном случае эта женщина авантюристка, безголовая, самоубийца. Иначе какое же заключение я должен вывести?
— А такое, что ни из чего не надо выводить заключения, — повторяет мудрец. — Или же, если ты непременно хочешь услышать это на своем языке: даже ужас твоих войн не безусловен.
(Дальше см. бумажную версию)