Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 12, 2003
Джонатан Коу. Дом сна. Роман / Перев. с англ. И. Алюкова. М.: Фантом Пресс, 2003
Роман Джонатана Коу “Дом сна” (“The House of Sleep”, 1997) — пожалуй, наиболее удачное произведение для того, чтобы начать знакомство с этим писателем. Автор нескольких романов и биографий, обладатель множества престижных литературных премий (в том числе французской премии Медичи и премии Английской гильдии писателей), Джонатан Коу (р. 1961) прежде, чем целиком посвятить себя литератуте, несколько лет проработал журналистом и литературным критиком. Свой первый роман “Случайная женщина” (“The Accidental Woman”) Коу опубликовал в 1987 году, но настоящий успех пришел к нему после публикации четвертого романа “Какое надувательство!” (“What a Carve Up!”, 1994). Именно после появления этой книги за ним закрепилась репутация одного из самых интересных и остроумных британских сатириков, работающих в жанре “политического” романа: всеохватное, поистине эпическое повествование об эпохе тэтчеризма принесло автору известность и огромную популярность не только у себя на родине, но и за рубежом.
Именно за этот роман Коу получил свою первую литературную премию, а во Франции “Какое надувательство!” был назван “романом года”. Его сатирическое дарование произвело впечатление даже на самых придирчивых и высоколобых критиков, признавших Джонатана Коу полноправным членом литературного Олимпа — наряду с такими признанными мастерами современной английской литературы, как Мартин Эмис или Джулиан Барнс. В настоящее время Коу работает над продолжением своего последнего романа “Клуб Роттер” (“The Rotter’s Club”, 2001), предварительно озаглавленным автором “В узком кругу” (“The Closed Circle”), в котором он вновь обращается к исторической и политической проблематике, на сей раз избрав мишенью для своих нападок и насмешек два периода — семидесятые и девяностые годы.
Сложно сказать, заинтересовали бы произведения подобного рода русских читателей, в целом, скорее всего, не слишком сведущих в хитросплетениях общественной жизни “туманного Альбиона”; зато с уверенностью можно утверждать, что роман “Дом сна” наверняка заинтересует очень и очень многих. Хотя бы потому, что сюжет романа — это действительно сон, ни больше ни меньше. Самый настоящий сон, его магическая сила, его целительное (или же пагубное) воздействие. В романе есть элементы сразу нескольких жанров, поэтому “Дом сна” не оставит равнодушным ни поклонников детективов и психологических триллеров, ни почитателей мелодрамы или трагикомедии, ни любителей пародий и фарсов. И самое главное — от этой книги просто невозможно оторваться, а уж заснуть при чтении “Дома сна”, пожалуй, действительно никому не удастся.
Пытаться пересказывать сюжет этого романа — затея неблагодарная и абсолютно бесполезная: подобно древнему сказителю, Коу переплетает все нити повествования и запутывает все так, что разгадать эту головоломку можно, лишь перевернув последнюю страницу. Хотя, наверное, и тогда у кого-то может возникнуть желание перечитать книгу заново, чтобы еще раз пережить это необычное и увлекательное путешествие, на сей раз зная его финал.
Итак, самое главное в “Доме сна” — это сам сон, одно из наиболее удивительных и парадоксальных состояний, в которых может пребывать человек. Со сновидениями у всех, в том числе и у персонажей этой книги, отношения очень сложные: для кого-то это прекрасная мечта, иллюзия, в погоне за которой может пройти вся жизнь, а для кого-то — наоборот, мания, от которой нет спасения.
Для Грегори, сумасшедшего психиатра, одержимого идеей навсегда избавиться от сна, искоренить саму физическую потребность в нем и тем осчастливить все человечество, сон — настоящее бедствие; “вечное движение и бесконечное бодрствование” — вот его девиз, цель всей его научной деятельности. “Если ты проводишь в постели по восемь часов в сутки, значит, сон укорачивает жизнь твою на треть! <…> Это не просто болезнь, это чума!”- искренне полагает он, проводя в потайном подвале своей уникальной клиники, где лечат различные заболевания и неврозы, связанные с нарушениями сна, страшные опыты, заканчивающиеся гибелью участников эксперимента.
Для Сары, учительницы младших классов, которая никак не может определиться со своей половой ориентацией и своим “я”, сон — это болезнь, имеющая название — нарколепсия. Мало того что Сара может заснуть среди бела дня, а потом вдруг проснуться и ничего не помнить; она не способна отличать сны от реальных воспоминаний и постоянно путает одно с другим: “ …она вовсе не жертва галлюцинаций, просто ей регулярно снятся сны… столь яркие, что способны стереть реальность из памяти, и настоящее приходится вспоминать сквозь сон, извлекать из-под сна, рассматривать сквозь его мутную поверхность, словно пытаясь найти на палимпсесте первоначальную надпись”.
Та же проблема различения сна и реальности, фантазии и действительности, перехода из одного состояния в другое стоит и перед Терри — кинокритиком, помешанным на кинематографе и одержимым идеей найти утраченный (или вообще никогда не существовавший) фильм некоего итальянского режиссера Ортезе, от которого сохранился один-единственный кадр, а также масса скандальных и кровавых подробностей из жизни съемочной группы. Как и у Сары, у Терри тоже есть свои проблемы, связанные со сном: сначала он спит по четырнадцать часов в сутки, но забывает все увиденное во сне, как только просыпается. “Для Терри процесс сна <…> представлял собой еженощное путешествие. <…> Терри одолевали сны — сны, по его утверждениям, воистину райской красоты. <…> Эти сны были для Терри чем-то вроде наркотика — самой существенной, самой важной, самой ценной частью его жизни. <…> Его спящий разум гонялся за ускользающими сновидениями”. Потом он перестает спать вообще и начинает целыми днями смотреть фильмы, постепенно утрачивая способность запоминать лица реально существующих людей и узнавая лишь лица киноактеров.
Для Роберта, молодого человека, безнадежно влюбленного в Сару, сон оказывается настоящим откровением, позволяющим обрести свое подлинное “я”: решившись ради любви на операцию по смене пола, Роберт превращается в Клео — якобы сестру-близнеца Роберта, а на самом деле — порождение еще одной Сариной грезы. В отличие от других персонажей, всю жизнь гоняющихся за своими призрачными снами, Роберт пытается “реализовать” свой сон, отправляясь на поиски возлюбленной и той новой реальности, которую обещает ему такое перевоплощение. При этом проводником Роберта-Клео в его поисках Сары служит опять же сон — на этот раз сон его старой знакомой, девочки Руби, которая, разговаривая во сне, якобы случайно рассказывает, где и как можно найти Сару.
Истории всех этих персонажей, тесно переплетаясь во времени и пространстве, начинаются и сходятся в одной точке — старинном особняке Эшдаун; сначала там располагалось общежитие университета, в котором все они учились, а спустя десять лет открылась клиника по лечению нарушений сна. Одиноко стоящий на вершине скалы, продуваемый холодными северными ветрами и омываемый “тошнотворно-зелеными” волнами Эшдаун, этот настоящий дом сна, становится в романе образом скорби и сомнений, вечно томящих человеческую душу, образом тотального одиночества как основной категории бытия в современном мире. В мире, где действительность и сновидения постоянно меняются местами и сплетаются так тесно, что различить их почти невозможно; все призрачно, зыбко, недостоверно, и кажется, что, стоит только открыть глаза, как все то прекрасное, светлое, что есть на свете, тотчас исчезнет и останется только холод и тьма. Поэтому не случайно, что и внутренняя организация самого романа подчинена законам сна: пять частей, из которых состоит книга, соответствуют пяти фазам или стадиям сна, и каждая из них начинается теми же словами, на которых оборвалась часть предыдущая, — как прерванный сон, который, вновь закрывая глаза, пытаешься досмотреть до конца.
При этом, в отличие от сна, где все случайно, хаотично и, казалось бы, не подчинено каким бы то ни было законам логики, реальное пространство романа устроено очень логично и четко: действие в нечетных главах относится к 80-м годам, когда Эшдаун был еще университетом, а в четных — к 90-м, когда в нем уже полноправно властвует Грегори, директор “Дома сна”. В сюжете романа, до отказа “начиненном” всевозможными случайностями и совпадениями, на самом деле ничего случайного нет, все подчинено единому замыслу, и каждый эпизод, каждая мельчайшая деталь оказываются тщательнейшим образом встроенными в общую картину, а любое слово, сказанное героями вскользь и словно бы походя, в итоге обязательно обретает некое магическое значение. Воспевая талант Коу как замечательного рассказчика, умеющего мастерски собирать воедино многочисленные сюжетные нити и цепочки совпадений и приводить все к счастливому финалу, критики не случайно сравнивают его с Диккенсом. Сам же Коу признается, что, хотя такие сравнения ему весьма лестны, своим подлинным литературным учителем он все-таки считает другого классика — Филдинга: именно у него он учился тому, “как надо выстраивать роман, создавать масштабный и многоплановый сюжет и запутанные отношения между героями”.
Возможно, именно у Филдинга (хотя Коу сравнивают также и с Ивлином Во, Кингсли Эмисом или Энгусом Уилсоном) Коу научился тому сочетанию иронии, сатиры и драмы, которое так выгодно отличает его книги от множества одноплановых и “холодных” постмодернистских романов, до недавнего времени доминировавших на литературной сцене Великобритании. На фоне таких произведений роман Коу выделяется своей человечностью и внутренней теплотой, нескрываемым авторским сочувствием к персонажам, которые порой до того трогательны и нелепы, что просто не могут не вызывать симпатии. Несмотря на обилие научной терминологии, постоянное смешение и пародирование многочисленных интеллектуальных «дискурсов» (феминизм, гендерная психология, психиатрия, театроведение, кинокритика и др.), “Дом сна” — это история любви, дружбы и ненависти, история потери и обретения счастья, семьи, своего “я”.
О пародировании этих стилей и крайне остроумном высмеивании современной науки стоит сказать особо. По словам самого Коу, эта книга “первоначально задумывалась как исключительно юмористическая. Мрачность и грусть <…> пробрались туда без моего ведома”. В романе действительно много трагических, драматических эпизодов, органично сочетающихся с настоящими комедийными, пародийными сценами. Чего стоит, например, глава, в которой ведущие светила британской психологии и психиатрии участвуют в семинаре “Мотивация к переменам”! Абсолютно нелепый и никому не нужный семинар с таким дурацким названием проводят, естественно, американцы, которые, как это принято в английских романах, показаны полными недоумками и тупицами; они заставляют почтенных английских профессоров делать бумажные аппликации, выкладывать из спичек разные фигурки и играть в совершенно идиотские игры: “измени парадигму” или “детки-пришельцы” — беготня по комнате с ведрами воды и перекидыванием мармеладок из одного ведра в другое.
Конечно же, Коу лукавит, признаваясь читателям в том, что задумывал свое произведение “как маленькую сюрреалистическую комедию о нарушениях сна”, которая постепенно, помимо, дескать, авторской воли, превратилась “в нечто большее”. “Дом сна” — целый набор одержимостей: маниакального психиатра, одержимого стремлением избавиться от сна; полусумасшедшего кинокритика, одержимого идеей разыскать утраченный фильм; романтичного трансвестита, одержимого желанием обрести любовь. Но кроме этого, “Дом сна” — мрачная и одновременно очень яркая фантазия на тему сна самого Джонатана Коу, пожалуй, самая неожиданная и необычная книга английского автора, изданная за последнее время.
Мария Горбачева