Перевод с итальянского и вступление Е. Солоновича
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 11, 2003
В стихах Бартоло Каттафи (1922-1979) слышится запах моря. И голос моря — даже в самую тихую погоду. Поэт родился на Сицилии, куда до появления авиации можно было добраться только по воде: так добирались сюда древние греки, византийцы, арабы, норманны, испанцы, определяя на столетия вперед слагаемые богатейшей культуры — поэзии, музыки, зодчества, изобразительных искусств.
Каттафи — наследник этой культуры. Ею пронизаны его лучшие стихи, и безусловным подтверждением их высокой пробы могут служить эмоциональная сдержанность, чуждость патетике, равнодушие в зрелости к литературным поветриям, создавшие Каттафи устойчивый авторитет в поэтическом мире, где его чаще сравнивают с известными художниками, чем с собратьями по перу.
Один из своих ранних поэтических циклов Каттафи назвал “Отправление от Гринвича”, и хотя название цикла было навеяно поездками во Францию, в Англию, в Африку, оно может читаться и как метафора: отправление от Гринвичского меридиана — это отправление от самого себя, подразумевающее и возвращение к самому себе, к природе своего “я”. Метафоры Каттафи так же естественны, как явления и предметы, важные для него в повседневной жизни. А повседневная жизнь для него — путешествие среди этих явлений и этих предметов, говоря о которых, он говорил о себе. И когда до конца путешествия останутся считанные дни, поэт вправе будет признать, что “сказал уже все, что мог”.
Определенная тайна, которая есть в стихах Каттафи, одета в простые слова, а, как известно, найти, нащупать такие слова для настоящего поэта — самое трудное. На то, как Каттафи преодолевал эту трудность, обратил внимание поэт Данте Маффия: “…слово становится для Каттафи таким же важным элементом, как воздух, осязаемой мечтой, открывающей бесконечные возможности для песни…”
У новых поколений любителей поэзии свои кумиры. Так было и так будет, всегда и везде. Но поэты не только уходят, но и возвращаются. С одним из таких поэтов знакомит читателей журнала эта публикация.
Ухожу
В один прекрасный день я ухожу
сыт по горло устал
оставляю комнаты
лестницу за ступенькой ступеньку
крошки и пепел
все что осталось
в пакетах и свертках
их откроет кто-то другой.
На улице свет
жмется к небу
делает вогнутым небо гладким до жути
я замыкаюсь за створками век
и натыкаюсь тут же на сверток
на простертую руку
на жалобный голос молящий
не наступи на меня
дай мне руку.