Перевод Д. Веденяпина
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 1, 2003
Мы бы и дальше мчались
По этой ночной дороге,
Рассекающей надвое бесконечное слепое пространство,
Если бы не ярко-оранжевый знак,
Заставивший нас притормозить,
Выключить двигатель и замереть,
Уставясь на сиротливую лампочку
Пустынной бензоколонки.
Одному из нас следовало бы выйти
И поискать служителя, но мы
Как зачарованные слушали стрекот сверчков
И разглядывали деревья,
Как будто ждущие чего-то такого,
Чему не подобрать имени
Августовской беззвездной ночью
Вдали от жилья.
Новые красные кроссовки
— Даже тысячи бессонных ночей бессильны
Изменить расчисленный ход событий.
Но когда и кого
Это останавливало, дружище? —
Сказал я своему псу.
Зеленели луга, цвели сады.
Дорога, вьющаяся посреди этой роскоши,
Явно не спешила доставить нас в пункт Б.
Мое сердце прыгало от радости,
Что тот воробей
На свежей навозной куче.
Рай, да и только! Если бы не эти две
Бог весть откуда взявшиеся вороны — мол,
Вдруг один из нас все-таки угодит под машину…
Мой верный пес погнался за ними
С остервенелым лаем.
Браво, дружище, надеюсь, они поняли,
Что ты хочешь этим сказать.
Желенодорожный калейдоскоп
Парадоксально, но факт:
Встреча с чужим несчастьем нередко
Пробуждает в душе стороннего наблюдателя
Необъяснимое чувство радости.
Вот за окнами замелькали какие-то хибары,
По замусоренному пустырю носились
Облезлые собаки и голопузые мальчишки —
Самый маленький прыгал на костылях.
Вдруг мы нырнули в туннель — колеса,
Грохоча, перемалывали наши мысли,
Как кусочки гравия — а еще через миг
Мы мчались вдоль моря:
Сверкала вода, ярко светило солнце.
Пальмы, виллы, серебристый песок;
Женщина в красном купальнике
Махала нам как своим добрым знакомым,
А поезд, разгоняясь, уже входил
В новый туннель.
Мой отец называл официантов небожителями
Дереку Уолкотту
Ведь нельзя же всерьез рассчитывать,
Что такие, как мы, невзначай окажутся
В этом фантастическом ресторане
С призрачно-бледными столиками.
Очевидно, законы земного времени
Просто не действуют на этих двоих
Торчащих в дверях профессионально улыбчивых
Джентльменов в одинаковых белых кителях,
Учтивым кивком готовых приветствовать всякого,
Кто, уйдя в воротник, ссутулясь, спешит по улице
Мимо их фирменного меню
С сумасшедшими ценами.
В закусочной
Все кажутся, а может, и, вправду, становятся
Ужасно задумчивыми, когда —
Сидя за стойкой —
Глубокомысленно пережевывают
Гигантские сандвичи, озабоченно
Запивая их минералкой.
Седовласый официант,
Принимая заказ,
Замирает, уставившись в одну точку;
Парень в синей бейсболке
И дама в темных очках
Машинально помешивают, помешивают
И снова помешивают свой кофе.
А у плиты — и, очнись на мгновение,
Они бы его заметили — сам Сократ
В заляпанном фартуке и самодельном
Колпаке из вчерашней газеты
Отрешенно подбрасывает омлет
На маленькой, черной от огня сковородке.
У всех нас бывают свои озарения
Ребенок, выпустив материнскую грудь,
Испуганно таращится на деда,
Хлопнувшего стаканчик за его счастливую будущность,
На кухне, набитой грязной посудой
И сварливыми женщинами,
Самая древняя из которых
Крепко сжимает в руке свернутую в трубку газету
С улыбающейся физиономией президента,
Уже порядком изгвазданной запекшейся кровью
Зазевавшихся мух.