Ю. Виноградова
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 5, 2001
Ю. Виноградова
Между небом и землей
Антония С. Байет. Ангелы и насекомые. Перевод с английского Михаила Наумова.
М.: Издательство Независимая Газета, 2000Антонию С. Байет часто называют постмодернистским викторианцем. Действительно, блестящая и талантливая эпоха королевы Виктории завораживает англичанку Байет. За последние двадцать лет, начиная с «Имени Розы», полки книжных магазинов захлестнула волна исторических романов. К этому жанру часто обращается и Байет, из всех эпох выбирая именно викторианскую.
Роман «Ангелы и насекомые» («Angels and Insects»), вышедший в Великобритании в 1992 году, спустя два года после романа «Одержимость» («Possession»), получившего Букеровскую премию, вызвал у критиков не меньший восторг. Яркая и изящная проза Байет покоряет с первых строк. Нельзя сказать, что романы Байет пародируют стиль XIX века, — постмодернистская ирония неуловимо сочетается в них с трогательной старомодной серьезностью. Автор, изучавшая и преподававшая английскую литературу, пропускает Остен, Дж. Элиот, Теннисона через свое художественное воображение, и в ее оригинальном и в то же время традиционном письме читателю чудятся их голоса. Интересно, что, когда Байет работала над романом «Одержимость», ей пришлось впервые в жизни стать еще и поэтом — создать за своих вымышленных героев не только любовные письма, но и их поэмы — в стиле конца XIX века. По словам писательницы, ее голова с детства была полна строками из Теннисона, Браунинга, Китса, Россетти. Она читала и перечитывала их, пока не почувствовала себя «одержимой их голосами», и из-под ее пера стали выходить «поэмы XIX века».
Повествование в романе ведется от третьего лица, что сейчас не модно. (Современный автор зачастую эгоцентричен и предпочитает обнажать свое «я».) Однако Байет-рассказчик не всезнающий автор, ведущий своих героев одному ему известными путями, а просто повествователь, который знает то, что знает, близок и героям и читателю и в то же время иронически отстраненно взирает на тех и на других. «Жил ли он долго и счастливо? Свадебным пиром закончилась сказка; пусть и с немалым трудом, но все же автору удалось преподнести читателю урок морали, и вот он перевернул последнюю страницу романа…» — авторский голос звучит отчетливо, но не навязчиво.
Первый роман дилогии — «Морфо Евгения» — был задуман Байет как сценарий к фильму, который был снят в 1995 году. Этот роман больше насыщен действием, интригой, страстями, чем второй — «Ангел супружества», где велика роль размышлений и воспоминаний. Вообще же романы очень тесно связаны между собой — викторианской атмосферой, поэзией Теннисона — и имеют похожие счастливые финалы: любящие сердца соединяются, по счастью, еще в этой жизни.
«Морфо Евгения» — роман о людях и насекомых. Морфо Евгения — это имя красивой амазонской бабочки, Евгенией зовут прекрасную английскую девушку, а Морфо — одно из имен Афродиты. Роман родился, по признанию автора, из метафоры. Байет интересовала жизнь викторианского особняка, который своими коридорами и снующей по ним незаметной одетой в черное прислугой напоминает муравейник. Это сравнение со временем начинает преследовать Вильяма Адамсона — молодого энтомолога, попавшего в такой особняк и полюбившего Евгению Алабастер. Его прекрасная «бабочка», освободившись от кокона свадебного платья, оказывается муравьиной царицей, такой же белой, рыхлой и плодовитой, как и ее мать. После женитьбы на Евгении Вильяма ожидает участь главы дома, Гаральда Алабастера, который отдалился от жизни и погряз в своем бесплодном труде — написании трактата в доказательство существования Божьего промысла.
Вильям, бедный ученый, живет на средства своего тестя и с ужасом замечает, что превращается в трутня, пригодного только для поддержания рода Алабастеров. Но к его удивлению, рождающиеся один за другим дети совсем не походят на него. Однажды, извещенный неведомым доброжелателем, Вильям застает жену в постели с ее родным братом. Insect (насекомое) и Incest (инцест) — игра слов, которую Байет, по ее признанию, хотела развернуть в романе.
Вильяма спасает гувернантка — один из рабочих муравьев дома, целеустремленная и сильная Матильда, этакая феминистка конца XIX века. Наблюдения за насекомыми и работа над книгой сближают их. В конце романа Вильяма и Матильду уносит в Южную Америку корабль, ведомый неким капитаном Папагаем.
Перевернув страницу, читатель оказывается в мире второго романа, начинающегося с имени Лилиас Папагай — жены того самого капитана. Однако Байет объединила два романа не только с помощью этого простого приема. Романы дилогии перекрещиваются и отражаются друг в друге. «Морфо Евгения» вращается вокруг теории Дарвина, резко изменившей мир, пошатнувшей веру. Поэтому так отчаянно пытается старший Алабастер отстоять, доказать существование Божьего промысла: ведь какая-то сила управляет нами? Людям той поры было не так-то просто смириться с тем, что судьбу человека, величайшего творения Божьего, вершит слепой случай — естественный отбор.
«Ангел супружества» — о тех людях, которые не смирились и стучались в дверь потустороннего мира, пытаясь получить от духов ответы на свои вопросы. Этот роман строится вокруг учения Сведенборга, мистика, основавшего церковь «Новый Иерусалим». Если в «Морфо Евгении» герои классифицируют и описывают насекомых, то во втором романе это же проделывают с ангелами. Мир людей оказывается словно отраженным и в мире насекомых и в мире ангелов, в которых люди ищут свое подобие.
Герои Байет страдают от потери любви — божественной и человеческой, спасаются от тревог и сомнений пошатнувшейся веры — кто в науке, кто в спиритизме и учении Сведенборга.
В «Ангелах и насекомых» Байет применяет излюбленный постмодернистский прием вкрапления текста в текст (как и в других своих романах, например в «Одержимости»). Причем в повествование вплетаются как цитаты и отрывки из реально существующих произведений (стихи Теннисона, Китса, Мильтона и др.), помогающие воссоздать дух эпохи, так и произведения вымышленных героев, стилизующие этот дух (трактат Алабастера, сказка Матильды, наблюдения Вильяма и т. д.).
В отличие от первого романа, «Ангел супружества» основан на подлинных взаимоотношениях — любовной истории сестры Альфреда Теннисона и Артура Галлама и горячей дружбы Теннисона и Галлама. Эта история, захватившая воображение Байет, послужила толчком к написанию романа.
Лилиас Папагай, муж которой несколько лет считается пропавшим без вести, зарабатывает на жизнь спиритическими сеансами. Медиум Софи Шики видит духов и может общаться с ними. Эмили Джесси, урожденная Теннисон, ждет послания от умершего много лет назад возлюбленного Артура. Мистер Хок, дьякон Новоиерусалимской церкви, излагает постулаты Сведенборга и его классификацию ангелов. Эти персонажи рассаживаются вокруг стола и вслушиваются в послания духов.
Описания спиритических сеансов, воспоминания и размышления героев связываются изложением отвлеченных теорий Сведенборга и живыми, яркими строками поэмы Теннисона «In Memoriam», посвященной умершему в ранней молодости другу.
«Главное — жизнь… надо лишь уметь видеть». Эта незамысловатая истина, высказанная в конце «Морфо Евгении», находит свое подтверждение, как ни парадоксально, и среди мыслей о смерти в «Ангеле супружества». Эмили, всю жизнь пытавшаяся сохранить любовь к мертвецу, наконец получает послание с того света: за могильной чертой она сможет соединиться с дорогим Артуром и стать с ним одним ангелом. Но теперь она осознает, что не хочет этого, что ее половинка — земная и небесная — ее муж, все эти годы шедший с ней рука об руку. Великая тайна любви, словно ангел, пролетает над героями Байет и читателем, и мрачноватая атмосфера спиритизма рассеивается. Пьют чай из чашек с розами, едят пирожные с кремом — каждая деталь тщательно выписана, повествование замедляется, успокаивается, как умиротворяются души героев, взволнованные зловещими посланиями духов. И еще один счастливый финал, который заслужила и Лилиас Папагай, дождавшаяся мужа, и читатель, побывавший по ту сторону бытия. Капитан Папагай возвращается домой, к жене. «Вот она, жизнь после смерти».
На вопрос, о чем же все-таки романы Байет, можно лишь ответить — о жизни, смерти и любви. И о творчестве, которое упорядочивает ускользающую действительность и придает ей форму. И это будет самый точный ответ.