КУРЬЕР "ИЛ"
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 1, 2000
КУРЬЕР «ИЛ» Италия Ловелас страдал от тоски?
Искатель приключений, бонвиван, игрок, бродяга, сердцеед, литератор… Такова многогранная слава человека, поведавшего о себе в мемуарах “История моей жизни”. Однако до сих пор это популярное произведение, как и личность его автора, трактовалось слишком поверхностно. Так считает итальянский исследователь Джорджо Фикара, предлагая более глубокое и довольно неожиданное прочтение “Истории” в книге с парадоксальным названием “Казанова и тоска” (издательство “Эйнауди”).
Прежде всего исследователь придает особое значение композиции мемуаров: ведь у них нет ни строгой направленности, ни логичного завершения — никакой схемы изложения событий, из которых состояла вся жизнь героя, прошедшая под девизом “удовольствие любой ценой”. Уходя от формы, отказываясь от финала, Казанова тем самым заявляет о своем нежелании воспринимать жизнь как заданный отрезок времени между рождением и смертью. Ему гораздо ближе вечное бурное движение: ни один эпизод не стоит того, чтобы задержаться и задуматься. В этом кроется секрет “безответственности” Казановы.
Но если жизнь — вечный праздник, а романтические связи бесконечны, то откуда может взяться тоска? От ностальгии по любви-страсти, до которой не поднимается любовь-удовольствие, отвечает исследователь. Эта тоска гонит Казанову от монахини к проститутке, от великосветской дамы к простолюдинке.
Приводя весомые доводы, Д. Фикара раскрывает более сложный, чем кажется на первый взгляд, мир Казановы, заставляя даже самых строгих критиков судить о нем с большей симпатией и пониманием. Кстати, сам Казанова понимал родственные души без лишних слов. Так, его не удивил случай с одним художником: весь отдавшись работе над картиной с изображением Марии Магдалины, тот никак не мог завершить свой труд, поскольку всякий раз что-то переделывал. “Невозможно предугадать момент, когда руки человека завершат свое творение” — эта истина в искусстве была для Казановы истиной и его жизни, полной радостно-тоскливого непостоянства.
Канада
“Ходячая фабрика по производству слов”
Среди ныне здравствующих деятелей канадской литературы Джону Роберту Коломбо нет равных. Этого известного издателя, редактора и автора неспроста называют “ходячая фабрика по производству слов”. Его имя значится на обложке 136 книг: собственные произведения, переводы (в частности, венгерских поэтов), книги, в которых он выступает как редактор и составитель, сборники цитат, путеводители, собрания рассказов о привидениях, НЛО, полтергейсте и тому подобном, его собственные стихи и “вновь обнаруженные” стихи известных авторов… По сравнению с ним бледнеют достижения ныне покойного Джорджа Вудкока, который за 82 года написал или отредактировал 150 книг. Коломбо, которому исполнилось всего 63 года, стабильно выпускает в среднем 4 книги в год, так что при подобных темпах и долгой жизни он, безусловно, обгонит Вудкока. По мнению авторов статьи в газете “Глоб энд мейл оф Кэнада”, Коломбо делает для канадской беллетристики то же самое, что сделал для советской промышленности Алексей Стаханов! Впрочем, они признают, что их герою пока еще далеко до канадского рекордсмена: автор любовных романов Дэн Росс (1912—1995) ухитрился “накатать” 314 томов — эту цифру Коломбо упоминает с неподдельной завистью. Поскольку издательства слишком медленно выпускали в свет книги Коломбо , он основал собственное издательство “Коломбо энд кампани”, которое легко — а главное, быстро — публикует его опусы.
Литературно-издательская карьера Коломбо также была не совсем обычной. В 1959 году, еще студентом Торонтского университета, он организовал литературные вечера в одном кафе. В 1961-м опубликовал небольшой сборник стихов — первую книгу поэтессы, которая тогда подписывалась “М. Э. Этвуд” (ныне это самая известная канадская писательница Маргарет Этвуд). Когда же он выпустил “Канадские цитаты Коломбо”, то стал лучшим другом тысяч исследователей, журналистов, политиков, авторов речей и докладов, ибо с тех пор любой мог блеснуть цитатой из произведения какого-нибудь знаменитого соотечественника.
Останавливаться на достигнутом Коломбо не хочет и не может. Пять лет назад он опубликовал 51-страничную библиографию своих трудов, но теперь этого оказалось явно недостаточно, и весной 1999 года издательство “Коломбо энд кампани” осчастливило читателей подробным 230-страничным изложением творческого пути своего владельца. В качестве названия этой книги Коломбо использовал слово собственного изобретения “Self-Schrift” (“Самоописание”), переделанное из немецкого слова “Festschrift” — так называют книгу, написанную в честь ученого его коллегами и студентами. Но никто и никогда в истории литературы не писал такого о самом себе.
В конце этого прижизненного памятника автор сетует на то, что еще 19 его книг застряло в различных издательствах; среди них одна книга о Понтии Пилате, другая посвящена снегу, в третьей речь идет о литературных записях на компакт-дисках… Они могли бы неплохо дополнить его предыдущие книги “Песни индейцев”, “Великая китайская стена”, “Новое направление в канадской поэзии”, “Имена и прозвища”, “Истории о привидениях провинции Онтарио”, “Великое землетрясение и пожар в Сан-Франциско”, “Книга чудес Коломбо”, “Книга о Канаде Коломбо”, “101 канадская достопримечательность Коломбо”… Хотя “ходячая фабрика по производству слов” работает на износ, до окончательного износа, похоже, еще очень далеко.. .
Подп. к илл.: Джон Роберт Коломбо, “ходячая фабрика по производству слов”. (газета “Глоб энд мейл оф Кэнада”)
Швеция
Что вы знаете об Астрид Линдгрен?
Мало кто в нашей стране не читал книг известной шведской писательницы Астрид Линдгрен о Карлсоне или о Пеппи-Длинныйчулок. Но о жизни самой писательницы, наверное, знают немногие. Недавно в Швеции вышли две биографии знаменитой сказочницы — “Астрид Линдгрен — история жизни” Маргареты Стрёмстедт (изд-во “Рабен и Шёгрен”, 1999) и “Астрид из Виммербю” Лены Тёрнквист (изд-во “Эрикссон и Линдгрен”, 1998). Обе биографии по-своему интересны, хотя наибольший интерес представляет, несомненно, книга М. Стрёмстедт — известной в Швеции писательницы и журналистки, автора целого ряда детских и юношеских книг. Близкий друг Астрид и ее семьи на протяжении нескольких десятков лет, она получила доступ к частному архиву писательницы, в частности к ее письмам и дневникам, а также к семейному альбому. М. Стрёмстедт описывает не только светлую и счастливую пору жизни писательницы, но и более трудные и мрачные периоды. Первые годы самостоятельной жизни молодой конторской служащей Астрид в Стокгольме 20-х годов, отмеченные рождением ее первого, внебрачного, сына, были годами материальных проблем, одиночества и непонимания окружающих. Затем пришло замужество, родилась дочь Карин и Линдгрен получила возможность открыто испытать все радости материнства. Семейное счастье было омрачено трудностями военных лет, наложивших отпечаток на будущего автора “Малыша и Карлсона”. Читатель узнает, как были встречены читающей публикой ее первые книги, какую бурную педагогическую дискуссию вызвала, например, ее повесть “Пеппи-Длинныйчулок”.
Большое внимание в книге уделяется и роли Астрид Линдгрен в формировании общественного мнения в Швеции, ее борьбе за права детей, за гуманное и бережное отношение к животным и к окружающей среде. В настоящее время Линдгрен 90 с лишним лет, но она осталась прежней Астрид, сумевшей сохранить интерес к жизни, саркастический юмор, мужество, любовь к детям и природе.
Другая книга — “Астрид из Виммербю” Лены Тёрнквист — краткая, сжатая биография знаменитой детской писательницы, богато иллюстрирована множеством фотографий из семейного альбома Линдгрен. Лена Тёрнквист пытается проследить, насколько автобиографичны известные книги Астрид Линдгрен. Оказывается, детские впечатления писательницы играют немаловажную роль в ее произведениях. Прообразом дедушки из Виммербю был дед самой Астрид Линдгрен — “самый добрый дедушка на свете”, а веселые рождественские праздники и вишневые пиры у тетушки Йенни в книге о Буллербю и об Эмиле из Лённеберги на самом деле происходили у бабушки Астрид — Лувиссы. Дар повествования Астрид унаследовала от бабушки Иды, а также от отца, Самуэля Августа. Неутомимые выдумки и забавные игры юной Астрид с братом и сестрой послужили позже материалом для книг о детях из Буллербю. А сама деревня Буллербю, с ее тремя расположенными в ряд домами, ставшая в мировой литературе символом счастливого детства, на самом деле не что иное, как доныне существующая деревня Севедсторп неподалеку от городка Виммербю, где прошло детство отца писательницы — Самуэля Августа.
В книге рассказывается и о том, как к Линдгрен пришла мировая известность, как ей в 70-е годы удалось “свергнуть правительство” после того, как ее критическая статья о налоговой системе была опубликована в газете “Экспрессен”. Описывает Лена Тёрнквист и работу Линдгрен на радио, для театра и кино.
По материалам газет “Глоб энд мейл оф Кэнада” (Канада), “Паис”(Испания), “Стампа-Туттолибри” (Италия).
ЧЕХОВ БЕЗ СЛОВ
Любого, кто приходит в залитую светом студию Марты Кларк в южном Манхэттене, ожидает одинаковый прием: его облаивают два шпица — Софи и Пай. Между прочим, Софи занята в последнем балетном спектакле Марты Кларк “К пламени”, который недавно открыл новый сезон “Великие исполнители в Линкольновском центре”. Сама М. Кларк называет спектакль “театральной постановкой для танцовщиков”, его также сравнивали с немым фильмом. Он исполняется под “живую” фортепьянную музыку Александра Скрябина, а в качестве либретто для него взяты пять рассказов Антона Чехова, в том числе “Дама с собачкой”.
Марта Кларк — бывшая танцовщица и основатель экспериментальной танцевальной труппы “Пилоболус” — знаменита своими постановками, которые ломают границы между жанрами и неизменно вызывают ожесточенные споры из-за своего эротизма и изобилия обнаженных тел на сцене. Этим грешит и спектакль “К пламени”, где, по словам Марты Кларк, она стремилась не столько шокировать публику и критиков (хотя они все равно были шокированы), сколько подчеркнуть незащищенность и обнаженность души. Что касается секса, то, как говорит М. Кларк, “это же так естественно — я думаю, любовь, страсть, эротика, мечты об этом всегда занимали женские умы и, возможно, даже больше, чем иные мужские”.
Однако как ей пришла в голову мысль соединить Скрябина и Чехова? “Я хотела поставить что-нибудь, основанное на чистом повествовании. Мои предыдущие работы были скорее абстрактными, такие образы без связующей сюжетной нити. А еще мне хотелось сделать что-нибудь на русской основе, потому что я люблю русскую литературу. Я читала рассказы Толстого и Достоевского, но поняла, что Чехов более подходит для трансформации слов в движения. Его рассказы полны настроений и не слишком акцентированы на сюжете. В основном они раскрывают эмоциональные ситуации и предлагают различные прочтения”.
И хотя сама Марта Кларк считает Скрябина и Чехова “полными противоположностями”, она соединила именно их, ибо музыка Скрябина создает прекрасный подтекст для рассказов Чехова. “Эта романтическая, таинственная и временами резкая и неистовая музыка освобождает чеховских героев и обнажает скрытые мотивы их поступков”, — считает Марта Кларк.
Помимо классиков русской литературы, Марту Кларк вдохновляет кинематограф, горячей поклонницей которого она является. Речь идет, естественно, не о голливудских поделках, а о произведениях европейских мастеров: Бергмана, Висконти, Феллини. А сюжет ее ближайшей постановки будет навеян западноевропейской литературой: на Бродвее близится премьера мюзикла “Ханс Кристиан Андерсен”.
По материалам газет “Глоб энд мейл оф Кэнада” (Канада), “Паис”(Испания), журнала “Ньюсуик” (США).