Имя против любви
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 9, 1999
ПАМЯТНИК НЕСОСТОЯВШЕЙСЯ ДРУЖБЕ
Max Frisch Friedrich Durrenmatt Briefwechsel / Hrsg. von Peter Ruedi. Zurich, Diogenes, 1998
Эта книга, безусловно, разочарует того, кто надеется погрузиться в чтение настоящего эпистолярного наследия двух замечательных швейцарских писателей, раскрывающего их творческие поиски или личные переживания. Такого наследия попросту не существует: и без того небольшая по размеру книга — лишь на четверть собственно переписка, которая почти за четыре десятилетия (1947—1986) составила всего 33 документа, включая небольшие записки и курортные открытки.
Значение переписки Макса Фриша и Фридриха Дюрренматта, если можно позволить себе такой парадокс, — в том, что она не состоялась ни как человеческое, ни как литературное явление. И подготовленное с необычайной тщательностью и знанием дела журналистом и драматургом Петером Рюди (в свое время он немало общался с обоими героями книги) издание представляет собой исследование, которое пытается дать ответ на вопрос, почему так получилось.
Дело, разумеется, не в количестве посланий. Точно так же как недостаточно ссылок на то, что в век всеобщей телефонизации письмо как средство общения явно сдало свои позиции. Конечно, это так, но интерес переписки, как и ее внутренняя интенсивность определяются совсем иным: отношениями между адресатами, их стремлением выразить свои мысли и чувства. В некоторых случаях переписка состоит всего из нескольких писем (или только они и сохранились), но в них присутствует та внутренняя энергия, которая и делает их явлением литературы и истории.
Данная переписка начинается вместе с вхождением Фридриха Дюрренматта в литературу; собственно говоря, ее появление было частью литературного дебюта писателя. Макс Фриш прочитал первую пьесу Дюрренматта “Писание гласит” и написал молодому коллеге ободряющее письмо. Ситуация довольно банальная, как и банальны ее атрибуты: несмотря на призыв Фриша не воспринимать его послание как отеческое “похлопывание по плечу”, все обстоит именно так, как это обычно и бывает. Старший хвалит и указывает на отдельные недостатки, младший выражает свою признательность и т. п.
Так продолжалось несколько лет, пока разница в возрасте, первоначально ощутимая — Фриш был старше на десять лет, — становилась все менее значимой. Но еще важнее — стремительный переход Дюрренматта из разряда начинающих в разряд признанных авторов. К 1950 году в переписке отмечается переломный момент: Дюрренматт пишет коллеге подробное и чуть сбивчивое письмо (без указания даты и места), в котором пытается выстроить достаточно прихотливую интерпретацию только что законченного Фришем фарса “Граф Эдерланд”. Это была очевидная попытка Дюрренматта завязать новый, гораздо более глубокий и откровенный диалог с коллегой. Попытка явно не удалась. Вместо того чтобы подхватить предложенное ему открытое обсуждение творческих проблем, Фриш демонстративно сворачивает переписку, все больше сводя ее к еще большим банальностям вроде проблем летнего отдыха или практической стороны писательской работы. Дальнейшее письменное общение проходит в основном на этом уровне — уровне необязательных высказываний, дежурных фраз и общепринятых жестов.
Была ли причиной охлаждения критика Дюрренматта в адрес новой пьесы Фриша, выраженная к тому же и публично в рецензии, опубликованной в еженедельнике “Вельтвохе” (словно спохватившись, Дюрренматт посылает, извиняясь, письмо, в котором объясняет: наверное, он совершил ошибку, когда писал статью без оглядки на читателя, это “критика, какая бывает в наших разговорах между собой”)? Может быть, но, скорее всего, Фриш просто внутренне не смог признать в Дюрренматте равного себе. И хотя именно с этого времени в их письмах появляется “ты” и обращение по именам, настоящая творческая и человеческая дружба между ними так и не состоялась.
Конечно, и эта переписка позволяет увидеть отдельные детали жизни каждого из авторов, так что считать ее совершенно бесполезной никак нельзя. Но она может дать кое-что лишь как приложение, как один из камешков биографической мозаики. Отсюда — мощный справочный аппарат книги, позволяющий охватить в слове и зрительном образе (биографические таблицы, фотографии, факсимиле, пояснения и справки) весь контекст отношений Макса Фриша и Фридриха Дюрренматта. Без этого контекста читать письма невозможно.
Написанное Петером Рюди введение, озаглавленное “Почти что дружба”, представляет собой попытку охарактеризовать отношения двух писателей, не столько раскрывающиеся в письмах, сколько скрывающиеся за ними.
Петер Рюди иронически характеризует шаблонное сведение Дюрренматта и Фриша в пару писателей, связанных “великой дружбой”. В особенности при взгляде извне, из-за рубежа, они кажутся этаким невнятным сочетанием “Фришидюрренматт”, представляющим послевоенную швейцарскую литературу. Что ж, между ними действительно немало общего: поняв, что после трагедии мировой войны мир стал иным, они стремились по-новому определить меру ответственности писателя, оба они наполнили новым смыслом старое понятие социальной критики в литературе, оба были успешными драматургами. Общение их было неизбежно: литературное и театральное пространство Швейцарии столь мало, что не сталкиваться на нем практически невозможно (Фриш как-то сказал, что Швейцария вообще может позволить себе только одного действительно значительного автора). В то же время они не были ни “единомышленниками” в хрестоматийном смысле слова, ни неразлучными друзьями. Как раз это узкое литературно-театральное пространство Швейцарии и позволяет выявить расхождения в писательском почерке и образе мыслей Фриша и Дюрренматта.
Рюди стремится объяснить различия между авторами их происхождением, биографией: Фриш — светский городской человек, Дюрренматт — провинциал, выходец из пасторской семьи, что наложило на него неизгладимый отпечаток. Сам Фриш, характеризуя отношения между ними, указал, что Дюрренматтом движут христианские побуждения. Вообще же Рюди выстраивает целый ряд противоположностей, позволяющих определить отношения между Фришем и Дюрренматтом: “импрессионист” и “экспрессионист”, светский человек и отшельник, интеллектуал и человек “от земли”, человек, погруженный в настоящее время, и человек, всегда стоящий вне времени, эгоцентрист и коперниканец, моралист и фарсовый автор, “государственный враг № 1” и придворный шут. Список можно продолжать, и, как ни парадоксально, он показывает не только все новые и новые различия, но и стоящее за этими различиями единство, то новое, соответствующее изменившейся реальности измерение социальной ответственности автора, которое вошло в швейцарскую (да и не только) литературу вместе с произведениями Фриша и Дюрренматта.
Книга переписки Фриша и Дюрренматта вполне может быть признана одной из самых парадоксальных (возможно, даже курьезных) книг эпистолярного жанра. Что, впрочем, вполне соответствует духу обоих авторов и тому напряженному отношению близости и противостояния, в котором они провели свою творческую жизнь. Она наглядно демонстрирует бессмысленность попыток навязать стереотипы реальному движению литературы, которая всегда сложнее и увлекательнее банальных образов и умозаключений. А еще книга интересна тем, что доказывает возможность — и важность — серьезного филологического издания (с мощным и дотошным аппаратом) не только для произведений далекого прошлого, не только покрывшейся патиной классики, но и литературы, по сути дела еще не вышедшей за пределы современности.
СЕРГЕЙ РОМАШКО