ВЕЛИКОБРИТАНИЯ
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 6, 1999
ВЕЛИКОБРИТАНИЯ
Киплинг — известный и неизвестный
В Англии вышли в свет две книги о Редьярде Киплинге: его биография “Непрощающая минута: Жизнь Редьярда Киплинга”, написанная Гарри Риккетсом, и сборник писем самого Киплинга, написанных им в период с 1911 по 1919 год. Прочтя их, те люди, которые искренне полагают, что гениальность немыслима без толерантности, должны будут признать — в данном случае имеет место очевидное исключение из этого правила. Киплингу удавалось соединить в себе дар разностороннего писателя с самыми консервативными и косными взглядами на жизнь, а его письма изобилуют словами и определениями, от которых бросит в дрожь либералов, профсоюзных лидеров и феминисток. Обожающий и гордый отец, Нобелевский лауреат, который разговаривал с молодыми писателями как с равными, и не скупился на профессиональные советы, он писал антисемитские стихи, от которых отказывались даже газеты правого толка, а во время первой мировой войны искренне радовался, узнав, что в Корнуэлле толпа линчевала безобидного немца, владельца местной гостиницы. Богатый и прославленный, он жил уединенно в своем имении в Сассексе, часами разъезжая по округе в роскошном “роллс-ройсе”. Впрочем, уединение не означало, что писатель не интересовался событиями мировой политики и не реагировал на них. После прихода к власти Гитлера, готовя к изданию свое собрание сочинений, Киплинг потребовал, чтобы с иллюстраций были убраны традиционные индийские узоры в виде свастики.
Гарри Риккетс отличается от большинства авторов литературных биографий тем, что сумел удержаться от пристрастных суждений. Он просто излагает факты, предоставляя читателю самому делать выводы и судить Киплинга. Единственное место в книге, где автор позволяет своим эмоциям прорваться наружу, — описание гибели восемнадцатилетнего сына писателя в битве под Лоо. Очень интересны и письма самого Киплинга. Он писал своим корреспондентам обо всем на свете — о новых прачечных, об удовольствии от вождения автомобиля, о коварстве американцев, воздерживающихся от вступления в войну. Все письма Киплинга отличает тот же великолепный образный язык, что и его книги, но самые лучшие, самые трогательные из этих писем адресованы сыну Джону, мягкому и застенчивому юноше, не имевшему никаких особенных достижений ни в науках, ни в спорте. “Пока у тебя не будет собственного сына, ты не поймешь, как бесстыдно гордятся родители успехами своих детей!” — писал отец сыну. Смерть Джона дала Киплингу новый повод для вспышки националистических, антинемецких настроений. В последнем из опубликованных писем он пишет редактору газеты “Морнинг пост” о возможной связи эпидемии ящура с пребыванием немецких военнопленных в стране. “По-моему, в сельских местностях следовало бы усилить надзор за чрезмерно болтливыми социал-большевистскими иностранцами”, — таково мнение великого писателя. Увы, даже гении не всегда помнят великий закон джунглей: “Мы с тобой одной крови, ты и я!”
Потерянное дитя Мэри Шелли
В 1816 году Перси Биши Шелли вместе со своей супругой и лордом Байроном приехал в Женеву и поселился на загородной вилле. Именно тогда Мэри Шелли задумала и начала писать своего “Франкенштейна”, книгу, положившую начало английской научной фантастике. Все это известно давным-давно. Но, оказывается, жизнь на женевской вилле вдохновила писательницу не только на создание мрачного чудовища. Два года назад теперешние владельцы виллы сообщили, что обнаружили в ее подвалах рукопись еще одной книги Мэри Шелли, “Морис, или Рыбацкая лодка”. Эта книга была написана через два года после публикации “Франкенштейна”. К этому времени умерли все трое детей писательницы, и она писала своего “Мориса” в состоянии отчаяния, пытаясь найти утешение в творчестве. В книге рассказывается история мальчика, похищенного из семьи и чудом нашедшегося спустя 11 лет. В прошлом году “Морис” был издан в Англии. Литературные достоинства книги невысоки, но интересна история ее создания. Эту историю исследовала и описала в предисловии критик Клэр Томалин. В начале 1819 года в сиротском приюте в Неаполе была зарегистрирована девочка по имени Елена Аделаида Шелли. Судя по всему, ее подкинули к дверям приюта незадолго до отъезда четы Шелли в Рим. Архивы приюта не позволяют установить, кем были родители этой девочки, но в близлежащей церкви сохранилось свидетельство о ее крещении. Изучив это свидетельство, Клэр Томалин утверждает, что Елена Аделаида была дочерью некой английской аристократки, влюбившейся в Шелли и ездившей за ним из города в город. В Неаполе она оставила ребенка на попечение отца, который сдал малютку в приют. Спустя два года супруги Шелли узнали, что девочка умерла. По мнению Томалин, Елена Аделаида послужила прообразом Мориса, потерянного ребенка из романа. Мэри Шелли написала эту книгу для одиннадцатилетней дочери своей подруги, леди Маунткэшелл, также жившей в изгнании в Италии. Клэр Томалин подробно описывает всю историю поиска и исследования документов почти двухсотлетней давности. Библиофилы восторженно приветствовали издание “Мориса”.
ИТАЛИЯ
Честь имею, господа !
Что такое честь? Этому понятию и смыслу, который вкладывали в него в разные времена целые народы и отдельные философы, посвятила свое эссе “Честь честных” итальянская писательница Франческа Риготти (издательство “Фельтринелли”). Она начинает свой исторический экскурс с Эллады. Судя по мифам и трагедиям, честь, в представлении древних греков, означала “признание достоинств”, то есть почет. Религиозные законы требовали почитания не только живых, но и умерших, а отказ отдать им последнюю дань уважения считался, наоборот, бесчестием. В доказательство автор приводит миф об Антигоне, похоронившей тело брата вопреки воле Креонта: речь идет не только о проявлении родственных чувств, важен также и вопрос чести. Другой важный “свидетель” — Аристотель, в трудах которого сказано: “честь — это награда за добродетель, которой, следовательно, удостаиваются люди добродетельные”, и, значит, честь имеют “не многие, а лишь честные”.
А вот у древних римлян под честью подразумевали общественное признание заслуг человека (в частности, в виде почетных званий и должностей), и нравственной подоплеки это понятие не имело. Чтобы оценить соблюдение человеком общепринятых норм поведения, римляне пользовались понятиями “порядочный” и “порядочность”.
Из этих древних корней и произросли два разных понятия чести в европейской культуре: одно связано с высокой оценкой личности со стороны общества (что выражается, в частности, в производном “чествование”), другое делает упор на оценку и самооценку в зависимости от поступков (и здесь слово “честь” приобретает синонимы “уважение” и “достоинство”). По мнению исследовательницы, именно второе толкование могло бы послужить демократии для формирования понятия политической добродетели, составляющие которой — “верность слову, приверженность истине, уважение достоинства других людей”. Тогда того или иного деятеля можно было бы оценивать, исходя из его поступков и соблюдения им этических ценностей.
Это привлекательное предложение, однако, весьма уязвимо для критики. Как, например, оценить поступок политика, если он нарушит условия договора или не выполнит данного обещания ради спасения своей страны? Как быть с понятиями “честь Родины”, “национальная честь”, с которыми неразрывно связаны понятия о воинской чести? Как относиться ко всевозможным проявлениям честолюбия, нацеленным на поднятие личного престижа? Эти вопросы выпали из поля зрения исследовательницы. Тем не менее нельзя не согласиться с ее выводом: “настоящая честь — дочь честности”.
КОЛУМБИЯ
Новая роль Габриэля Гарсиа Маркеса
Габриэль Гарсиа Маркес решил попробовать себя на новом поприще: недавно он приобрел 50% акций издательства колумбийского еженедельника “Камбио” и стал его главным редактором. Выступая перед сотрудниками издательства, несколько смущенными близостью живого классика, Гарсиа Маркес признался: “Я решил осуществить мечту, которую вынашивал уже давно. Когда я получил Нобелевскую премию, я подумал, что теперь надо заняться журналистикой. Эта профессия меня всегда привлекала”. Средний возраст редакторского коллектива еженедельника — 25 лет, но 70-летнего Маркеса это нисколько не смущает, он уверен, что сумеет найти общий язык с молодежью. Новый главный редактор заявил, что теперь в “Камбио” будет много репортажей на самые злободневные темы, особое внимание будет уделяться образованию и другим животрепещущим проблемам Колумбии — борьбе с нищетой, насилием и массовой безработицей.
США
Джон Апдайк против биографов
В интервью, данном недавно нью-йоркским журналистам, Джон Апдайк высказал свое самое заветное желание: “Да избавит меня Бог от биографов!” Он заявил, что частная жизнь каждого человека, в том числе и известного писателя, принадлежит только ему, и нет никаких оснований для того, чтобы о ней узнавала широкая публика. Апдайк, по его словам, был крайне удивлен, узнав, что его друзья Уильям Стайрон и Джойс Кэрол Оутс согласились сотрудничать с авторами посвященных им биографических исследований. Может быть, Апдайк боится, что станет жертвой того, что сам он называет “биографией от Иуды”? Этими словами он называет биографии, написанные мошенниками, бывшими супругами, мнимыми друзьями, относя к ним, в частности, книги, написанные Клэр Блом о Филипе Роте, Полом Теру о его бывшем друге и наставнике В. С. Найполе или Джойс Мейнард о Джероме Д. Сэлинджере. Вторая опасность, по мнению Апдайка, заключается в том, что авторы биографий часто стремятся выставить своих персонажей в смешном свете, принизить их достоинства: “Люди читают биографии, чтобы почувствовать свое превосходство над известными людьми”. Так, например, Майкл Шелдон представил в своей книге Грэма Грина святошей, неверным мужем, сексуальным мазохистом и злобным насмешником, давно растратившим свой талант. Более того, он даже обвинил его в убийстве некой женщины в Брайтоне в 1930 году, якобы совершенном с помощью друга Грина, Кима Филби…
Впрочем, резко критикуя “частных детективов от биографий”, Джон Апдайк воздает должное настоящим, серьезным биографическим исследованиям, написанным специалистами-литературоведами, которые посвящают годы собственной жизни работе над жизнеописаниями великих людей. В качестве примера он приводит фундаментальный труд Леона Эдела о Генри Джеймсе: двадцать один год работы и пятитомная монография! Апдайк смеется, подсчитывая число страниц, которое, по мнению биографов, “заслужил” тот или иной писатель: с его точки зрения, 1200 страниц — мало для Джеймса Тэрбера! Впрочем, Сильвии Плат хватило и 350 страниц (но, правда, она умерла в возрасте 30 лет). И наконец, Апдайк задает главный вопрос: “Для чего это нужно?” Только для того, чтобы кто-то узнал, что Айви Комптон-Бернет работала сидя на краю дивана и засовывала исписанные листы под подушку? Что Эдит Уортон предпочитала сочинять лежа в постели, а страницы просто кидала на пол, чтобы секретарша потом подобрала и перепечатала их? Кому интересно, что Эрнест Хемингуэй работал стоя за секретером и писал только остро заточенными карандашами, что Набоков записывал свои мысли на карточках или что Джон Китс, собираясь написать стихотворение, надевал парадный костюм? Да, похоже, мы никогда не узнаем, как же создавались книги самого Джона Апдайка…
ФРАНЦИЯ
“Поколения”
Есть ли что-то общее между “новой волной” и движением женщин за эмансипацию в двадцатых годах? Ничего, если не считать того, что этим явлениям посвящены два первых тома новой книжной серии “Поколения”, выпускаемой издательством “Фламмарион”. На очереди книги о битниках, об апашах 1900 года, о стилягах времен оккупации Франции, о лондонских панках, о нью-йоркском андерграунде… Все эти непокорные, активные, не поддававшиеся контролю социальные меньшинства создали свой стиль жизни, научили общество по-новому говорить, воспринимать мир, относиться к общечеловеческим ценностям, позволили самоидентифицироваться и утвердиться новым поколениям. Вначале маргинальные, эти движения постепенно охватывали все большее число людей и в конечном итоге способствовали переустройству жизни общества в целом. Все книги серии иллюстрированы черно-белыми фотографиями, часто очень забавными, которые позволяют читателям в полной мере представить себе облик и поведение людей, раздражавших наших отцов, дедов и прадедов.
По материалам еженедельников “Гардиан уикли” (Великобритания), “Стампа-Туттолибри” (Италия), журналов “Магазин литтерер”, “Нувель обсерватёр” (Франция)