(Перевод с английского и вступление А. КУДРЯВИЦКОГО)
Десмонд Иган
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 3, 1999
Десмонд Иган
Стихи
Перевод с английского и вступление А. КУДРЯВИЦКОГО
Авторитетный ирландский критик Брайан Аркинс писал, что в ирландской поэзии XX столетия существуют два полюса: Йейтс и Каванах. Классик Уильям Батлер Йейтс, эрудит, знаток древних кельтских легенд и античности, и Патрик Каванах, первым из поэтов “зеленого острова” начавший искать поэзию в повседневной жизни, — своеобразный ирландский Альфред Хаусмен. По его мысли, каждому ирландскому стихотворцу приходится искать литературные ориентиры, имея в виду эти два полюса. Один из самых известных современных ирландских поэтов Десмонд Иган (род. в 1936 г.) вполне вписывается в эту систему координат, причем точку его поэтического пребывания следует искать в самой середине между полюсами.
Десмонда нельзя назвать интеллектуалом “по наследству” — он выходец не из профессорской, а из обычной, относящейся к среднему классу ирландской католической семьи из Атлона, что на самом юге республики Эйре: отец его был владельцем магазина радиотоваров, а затем антикваром, мать — учительницей начальных классов. Образование же он получил классическое, свободно владеет латинским и древнегреческим языками, окончил Дублинский университет с академическими отличиями. Ему довелось преподавать эти языки, а также английский в колледжах Ирландии и Англии. Итак, обычная семья — и блестящая университетская карьера. Противоречие? Скорее, нет. В нашем веке многие могут назвать себя self-made man. Сказанное выше объясняет то, что Иган продолжает в ирландской поэзии как линию Йейтса, так и линию Каванаха.
Удивительно другое: блестящий знаток классики, Десмонд Иган избрал авангардную поэтику и стал, как аттестуют его критики, “самым нетрадиционным поэтом Ирландии”. Дело даже не в используемых им приемах (свободная строфика, отсутствие рифм), а в самом мышлении поэта-авангардиста. Своим остроумием, парадоксальностью, склонностью к гротеску поэт обязан, по его собственному признанию, еще одному великому ирландцу — Сэмюэлу Беккету. Есть и такие новшества, которые привнес в поэзию сам Десмонд Иган. Так, например, он пишет стихотворения на два голоса, включающие на равных правах текст и подтекст (в соседней колонке, курсивом). Один из таких текстов публиковался в “ирландском” номере “ИЛ” (1995, № 2) в переводе Григория Кружкова.
Автор этих строк познакомился с Десмондом Иганом на Международном биеннале поэзии в Льеже, в 1998 году. Иган поразил собравшихся со всего мира поэтов дважды. Вместо чтения стихов он исполнил ирландскую народную песню — и как исполнил! Оказалось, он и в пении не любитель, а высокого класса профессионал. На последующих же культурологических чтениях после пространных французских и бельгийских докладов о процветании поэзии Десмонд Иган в своем коротком выступлении с горечью сказал о том, что поэты в мире по-прежнему изгои, что поэзия никого не может прокормить и что, если поэты и ухитряются как-то выживать, им все равно суждена участь Кассандры — не быть услышанными ни народами, ни политиками.
Десмонд Иган по себе знает, что преподавательская доля нелегка и не приносит особых доходов. Хорошо хоть стихи Игана регулярно издаются. Начиная с 1972 года опубликовано 13 его поэтических книг, книга эссе “Смерть метафоры” (1990) и переводы на английский “Медеи” Еврипида и “Филоктета” Софокла. Книги его стихов вышли также во многих странах: во Франции, Германии, Италии, Голландии, Чехии, Японии (на английском с параллельными текстами на языке страны). Готовятся такие книги в Дании и в Швеции. В 1983 году поэту была присуждена престижная премия Американской поэтической ассоциации. В США вообще его знают и ценят: там вышли две монографии о его творчестве. Известный американский публицист и автор документальной прозы Стадс Теркел пишет: “Это поэзия не для внутреннего потребления в Ирландии, а для всего мира”. Как видим, во многих странах Игана уже читают. Теперь — в первый раз и, надеемся, не в последний — подборка его стихов публикуется и на русском языке.
Накануне февраля
Молони кричит “Хэй!” поднимает руку
проносясь мимо на мотоцикле — торопится на работукрик его застывает
как выхваченный прожектором силуэт —
и тогда птицы нагромождения облаков трактор
снова заполняют этот деньи хотя радио уже огласило “Северные вести” —
убийство здесь (мужчина застрелен в своей
постели в 4 часа утра) убийство в Ливане
вмешательство русских в Анголе —
так много всего но ничего о доме который
наполнился пока еще не весной а лишь холодом извненесмотря на все это а может и благодаря этому
или чему-то еще я снова обещаю себе
любить каждую минуту этого утра
улетающую подобно снежинке
любить этот день эту морозную пору
и эту радость древнюю как холмыи пусть мой крик вернется после раскатов эха
Из цикла “Холокост осени”
III
и в Ирландии
есть места где не поют птицыгде прошлое прорастает в настоящее
где столетия трепещут листвой
где странники встречают странников
где расколотая надвое обнесенная
пограничной проволокой душа вздрагивает в такторкестру печали чьи звуки приходят
из-за зазубренных стенVIII
спаси одного и ты
спасешь мир верно но
убей одного и все рухнетпоэтому мы терявшие
надежду целыми графствами
мы испытавшие холокост
в далеком 1847-ми века изгнания
в своей собственной стране
мы оплакавшие не счесть сколько жертв резнинесем в крови печаль
это наша поступь наш взор акцент
в нашей речи ритм нашей жизни
израненная наша тень в поношенной
одежде столь же смешнаякак и каждый из нас ставший
не тем кем был задуман
Хиросима
Акиро Ясукава Хиросима твоя тень
выжжена на граните историидля нас пилигримов
ты необъятное пустое пространство
где можно плакать в тишинев моем мозгу глубоко засела
стеклянная пуля память
об эпицентре взрыва где
сотни тысяч душ
в единый миг расплавилисьо кадрах хроники где солдат
с участием предлагает стакан воды
обожженному ребенку
который на это никак не реагируето эти тонкие бумажные журавлики
Из цикла “Стихи для отца”
I
смотрю на фотографию
отец стоит у теплицы
в рубашке с короткими рукавамитакой умиротворяющий летний день
никто и не думает позировать
меньше всего — одуванчикимать говорит что-то Кейт
у той в руках желтые розыизгородь из бирючины — мы потом ее подстригли —
весьма живописна
кукла лежит освещенная — теперь уже навечно — солнцеммне кажется я чувствую запах обеда
вижу стол и складные стулья
в видоискателе моего фотоаппаратаи красные салфетки подхваченные ветерком
IV
в то утро в интенсивной терапии
апрельские лучи высветили белизну
двух соседних пустых коекмы вспоминали мое детство и отец
вдруг заплакал
широкие плечи задрожали
от безмолвных рыданийэто было настолько не похоже на него
настолько невероятно —
все равно что увидеть черную кровьв 4.30 утра его не стало
отец…
как и тогда
сегодня в этот ветреный и дождливый августовский день
я хочу простереть на тобою руки
прикрыть тебя щитомя у которого нет щита и для себя
***
мне на самом деле так немного надо —
каменный домик на берегу озера
в котором отражается лес
(должен же там быть лес!)
и конечно кого-то (непохожего на других)
с кем я мог бы жить спокойно среди птицты считаешь что это немного, друг мой?
но такое мало кому было данодаже птицам