Древнейшее и опаснейшее искушение, подстерегающее всякого творческого человека, — спутать реальную жизнь с искусством, а себя — с героем своего произведения
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 3, 1999
Древнейшее и опаснейшее искушение, подстерегающее всякого творческого человека, — спутать реальную жизнь с искусством, а себя — с героем своего произведения. Художнику не просто кажется, что весь мир театр а люди в нем актеры, он нередко еще и принимает себя за постановщика этой пьесы, пытается изменить ее жанр, а то и по-своему разыграть финал. Посмертные слова Рабле (“Закройте занавес, фарс окончен”), Бетховена (“Друзья, аплодисменты! Комедия окончена”) и прочие подобные — не столько самоирония, сколько прощальный поклон перед зрителями.
У всякого творца развито стремление продлить свое земное существование за пределы смерти. Казалось бы, тут вся надежда на созданные произведения. Но есть творцы с особым складом личности, которым этого мало. Они желают превратить в шедевр и собственную жизнь. Такие художники всю жизнь играют роль, чуть ли не каждый их поступок — хеппенинг.
Писателю легче, чем композитору, живописцу или режиссеру, попасть в персонажи собственного произведения. Хотя бы потому, что литература создает наиболее правдоподобные и всеобъемлющие — “совсем как настоящие” — квазимиры. В итоге в истории мировой литературы образовался целый пантеон писателей, чья слава основывается не только на творческом наследии, но и на романтизированной биографии. Почти для всякого пишущего человека пример этих счастливцев является вечным соблазном. (Напомним слова Х. Л. Борхеса: “В целом Байрон для меня поэт второго ряда. Но Байрон создал нечто весьма значительное: он оставил образ самого себя. Как и Уайльд, который, пожалуй, интереснее своих произведений…”)
В литературном гиде “Жизнь как роман” речь пойдет о трех писателях, принадлежащих разным эпохам, странам и традициям: Эдгаре Аллане По (1809—1849), Т. Э. Лоуренсе (или Лоуренсе Аравийском; 1888—1935) и Ежи Косинском (1934—1991). Каждому из них дарована была незаурядная судьба, и каждый на свой манер соединил собственную жизнь с литературой. Эдгар По стремился возвысить обыденность до романтических идеалов и творил себе биографию по эстетическим законам, так что она обретала смысл лишь в ореоле писательской славы. Лоуренс Аравийский стал знаменитым писателем благодаря своим героическим приключениям в годы первой мировой войны, а знаменитым героем — благодаря произведениям, в которых сам рассказал о своих подвигах. Ежи Косинский нарушил многие нормы, и не только художественные: сочинив себе прошлое, он придал вымыслу статус документального свидетельства и надстраивал новые и новые этажи мистификаций, пока шаткая конструкция не рухнула и не погребла его под обломками.