АРГЕНТИНА
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 6, 1998
АРГЕНТИНА
ЭДГАР ПО И Ко
Смерть помешала знаменитому американскому писателю Эдгару Аллану По закончить рассказ (а возможно, повесть или роман) — осталось всего четыре страницы, отрывок из дневника некоего человека, о котором известно лишь, что он весьма благородного происхождения. Этот таинственный незнакомец поселяется на маяке, на острове в открытом море, где хочет провести целый год почти в полном одиночестве (его единственный компаньон — пес по имени Нептун). Дневник начат в первые дни 1796 года, и уже 4 января он обрывается…
По заказу барселонского издательства “Альтера” восемь современных аргентинских и испанских писателей продолжили повествование. Так появилась книга “Маяк”, в которой соавторами американского классика выступили Кристина Фернандес Кубас, Хавьер Гарсиа Санчес, Анхелика Городишер, Хосе Хименес Лосано, Хуан Перучо, Хуан Мануэль де Прада, Элена Сантьяго и Орарио Васкес Риаль.
Осуществить этот замысел оказалось не так просто: Эдгар По, как известно, один из самых оригинальных и загадочных писателей в истории Нового Света. Как и следовало ожидать, большинство текстов так или иначе повторяют друг друга. Например, многие авторы решили, что герой удалился ото всех, дабы написать некое великое произведение, которое, разумеется, никак не пишется; почти у всех собака наделена способностью видеть таинственные знаки, ускользающие от внимания человека; кроме того, новые тексты изобилуют странными звуками и загадочными и трагичными любовными историями, пережитыми когда-то главным героем.
Как ни странно, наиболее удались те новеллы, авторы которых не старались слепо подражать Эдгару По, а использовали придуманную им завязку в собственных целях. Так, осталась верной себе — и добилась успеха —К. Фернандес Кубас; ироничный, полный изящества и фантазии рассказ получился у Х. М. де Прады (романтическое родовое поместье, разорившийся аристократ, скончавшаяся в расцвете юных лет любовница); крепкое, красивое и убедительное повествование создал Х. Х. Лосано; наконец, О. Васкес Риаль тоже не изменил своим излюбленным мотивам: тайны происхождения, отношения отцов и детей, соперничество мужчин из-за женщины… Интересно только, что бы сказал на все это сам Эдгар По?
ВЕЛИКОБРИТАНИЯ
НА ОЧЕРЕДИ — ЗООЛОГИЯ
Если на литературу ХХ века огромное влияние оказали работы З. Фрейда, то ХХI век для прозы может начаться под знаком Ч. Дарвина, ибо за последнее время в западноевропейской литературе появляется все больше романов, где на первый план выступают представители фауны. Возможно, новое течение отражает преклонение перед дикой природой, или разочарование в человечестве (особенно в ученых), или стремление опрокинуть еще одно табу. Как бы там ни было, число подобных книг растет, и одна из них — “Великие обезьяны” (издательство “Блумсбери”), автор которой, английский писатель Уилл Селф, имеет репутацию мастера эпатажа, язвительного насмешника с необычайным полетом фантазии. “Великие обезьяны” эту репутацию полностью подтверждают.
Уилл Селф помещает главного героя, Саймона Дайкса, в антимир: проснувшись однажды утром после бурного алкогольно-наркотического расслабления, бедняга оказывается в мире, где место людей заняли обезьяны, причем поведение их, мягко говоря, можно определить как разнузданное. Впрочем, кое-что новые хозяева планеты полностью переняли у своих предшественников-людей: например, они так же обожают шататься по барам и кабакам, а больница, куда помещают Саймона, мало чем отличается от того бедлама, который он помнит еще с “человеческих” времен.
Саймона классифицируют как “человекообразное дерьмо” и отдают доктору Баснеру, специалисту по редким психическим заболеваниям, который должен избавить пациента от бредовых идей о том, что тот является человеком и что человек — венец эволюции, царь среди приматов. Для доказательства обратного доктор ведет Саймона в зоопарк, где в клетках сидят несколько невзрачных двуногих особей…
Автор мастерски справляется с нестандартной ситуацией, в которую он помещает своего героя, при этом демонстрируя неплохое знание повадок животных и нейрохирургической терминологии. Описанное им в резко сатирических тонах обезьянье общество порой вдруг напоминает до боли знакомый человеческий социум.
ИНДИЯ
МНОГО ЯЗЫКОВ ОДНОЙ СТРАНЫ
В Индии процветают издательства, публикующие книги на английском языке. В немалой степени этому способствует успех двух литературных дам. Первая из них — это Арундхати Рой, чей первый роман “Бог мелочей”, удостоенный Букеровской премии, стал в Индии бестселлером №1 и переведен почти на два десятка языков. За первые четыре месяца было продано 20 000 экземпляров этой книги.
Вторая известная писательница — Гита Мехта. Ее книга очерков о современной Индии “Змеи и стремянки” занимает первую строку в списке бестселлеров нехудожественной литературы. В ней затронуты такие индийские проблемы, как демократия и кастовая система, единство и разнообразие, современность и традиция, ремесло и механизация. Не меньшим успехом пользовались и первые книги Мехты: “Речная сутра”, которую критика назвала “кентерберийскими рассказами на индийский лад ”, “Радж” и “Карма Кола” — сатирический взгляд на коммерциализацию древнеиндийских учений ради продажи на Запад.
Успех молодых писательниц символичен, ибо прежде в столице, например, книжные магазины были заполнены произведениями, изданными за пределами Индии. Теперь же издательства, специализирующиеся на публикации англоязычных индийских авторов, явно находятся на подъеме. Конечно, им пока далеко до издателей, публикующих книги на хинди, которые с легкостью расходятся большими тиражами, однако жители Нью-Дели могут даже не увидеть этих книг, поскольку распространяются они в основном либо почтой, либо через маленькие книжные лавки старого города.
Успех книг на английском показателен, если вспомнить, что в Индии, помимо него, 18 государственных языков (в том числе санскрит), а основанная в 1954 году Сахитья академи (Национальная литературная академия) признает литературными языками страны 22 языка. Академия поддерживает переводы с одного языка на другой под девизом: “Индийская литература пишется на многих языках”.
Помимо хинди, наибольшей литературной мощью обладают тамильский язык (это одновременно и классический, и современный язык, на котором создана древнейшая — после санскрита — литература Индии), малайялам (он распространен в Керала, штате с самым высоким показателем грамотности), а также бенгальский (единственный язык, давший Индии собственного Нобелевского лауреата по литературе — поэта и мыслителя Рабиндраната Тагора).
ПОРТУГАЛИЯ
ЗАХОТЯТ ЛИ КЛОНИРОВАТЬСЯ ДИКТАТОРЫ ?
Званая гостья на Франкфуртской книжной ярмарке, португальская литература в лице около полусотни авторов проявила себя с наилучшей стороны. Так единодушно решила не только международная критика, но даже великий скептик Жозе Сарамаго. Знаменательно, что творческий подъем беллетристов передался и публицистам, которые, в свою очередь, всколыхнули читателей не только совершенно новыми, но и, казалось бы, исчерпавшими себя темами.
В самом деле, о диктатуре Салазара написано столько, что, пожалуй, и добавить нечего. Но вот выходит книга “Маски Салазара” (издательство “Нотисиаш”) — и критика относит ее к числу тех, без которых “невозможно понять сложную личность этого диктатора и ключевые моменты современной истории Португалии”. Этому исследовательскому успеху автор, Фернандо Дакошта, обязан не какому-то сенсационному открытию, а способности взглянуть на ситуацию под иным углом. Его поразила готовность, с которой почти весь народ принимал эту диктатуру. И поскольку ее живучесть была явно связана с личностью Салазара, исследователь углубился в изучение ее потаенных сторон. “В отличие от стандартных диктаторов, Салазар предпочитал свету рампы полумрак кулис, — отмечает Ф. Дакошта. — Оставаясь в тени, он на редкость ловко создавал свой мифологический образ и манипулировал окружающими. Прекрасно зная характер своего народа, он действовал сообразно, и его репрессии были избирательны”. Тактика искусного лицедейства и отстрела неугодных — увы — обеспечила ему почти сорок лет правления.
Но это — уже уроки истории. А как поведет себя диктатор в нынешнюю “эру овцы Долли”? На эту и другие темы, связанные с реальной возможностью клонирования, размышляет писательница и журналистка Клара Пинто Коррейа в книге “Клонирование и размножение: правда и вымысел” (издательство “Тексто эдитора”). Материалы о достижениях в области генетики она, биолог по профессии, собирала в США, так что на ее разъяснения можно положиться. Сложнее обстоит дело с психологическими оценками. По логике, клонирование — не для диктатора, так как это противоречит его желанию оставаться единственным и неповторимым. Но если желающий все же найдется? Например, какой-нибудь сумасброд, которому логика — не указ. Что тогда?
CША
СКАЗКИ ОТ ПЕВЦОВ И АКТЕРОВ
В необычной для себя роли выступили известный американский певец Майкл Болтон и не менее знаменитый актер Джон Траволта: оба попробовали силы в качестве детских писателей. Майкл Болтон провел несколько ночей в старинном английском замке и до того вдохновился увиденным, что за одно утро написал “Тайну утерянного королевства” — сказку о принце, который ушел из замка своего отца и стал жить как простой крестьянин. Поклонникам певца может особенно понравиться то, что изображенный в книге длинноволосый принц сильно напоминает автора.
В отличие от Майкла Болтона, Джон Траволта — не такой уж новичок в писательстве: он уже публиковал статьи в журналах “Эсквайр” и “Роллинг стоун”. Несколько лет назад он написал книжку для своего сына Джетта, сам ее проиллюстрировал и опубликовал подарочным тиражом — всего 75 экземпляров для друзей и родственников. Но издательство “Уорнер букс” решило ознакомить с книгой более широкие круги и опубликовало ее тиражом в четверть миллиона экземпляров. Так появилась “сказка для читателей всех возрастов” (как гласит ее подзаголовок) под названием “Ночной инструктор по полетам в один конец”.
ГИМН ТОЛСТЯКАМ И ТОЛСТУШКАМ
“Кусочек пожирнее” — так назвал свою дерзкую книгу Ричард Кляйн, автор панегирика курению “Сигареты — это благородно” (написав который сам он, однако, курить бросил). Р. Кляйн утверждает, что толстяки страдают напрасно и комплекс неполноценности навязан им обществом, точнее, диетологами, косметологами и специалистами по здоровому образу жизни. Всеамериканские исследования в области здоровья и питания показали, что 59% мужчин и 49% женщин в США имеют избыточный вес, причем десять лет назад эти показатели равнялись 51% и 41% соответственно. Иначе говоря, почти все толстяки, которые решили похудеть и придерживаться диеты, стали в итоге еще толще — и это в стране, где на различные услуги и продукты для похудения ежегодно тратится 33 миллиарда долларов!
Автор предлагает толстякам (да и всем остальным) успокоиться и перестать терзать себя и окружающих этой надуманной, на его взгляд, проблемой. Его рецепт прост: есть надо много, хорошо и не бояться взять “кусочек пожирнее”. Свое мнение он подкрепляет как прославлением еды вволю, так и пугающими подробностями борьбы за стройную фигуру. Полнота и искусство, полнота и политика, полнота и религия, полнота и секс, полнота и история — вот лишь некоторые темы, которых касается Р. Кляйн. И он полагает, что полнота всегда играла во всех смыслах заметную роль в истории.
В самом деле, история общества и искусства изобилует примерами знаменитых толстяков и толстушек: Санта-Клаус, персонажи Чосера и Шекспира, борцы сумо, Лучано Паваротти, Орсон Уэллс, Марлон Брандо, Элизабет Тейлор, образы с полотен
Рубенса и Ренуара…
Что касается борьбы с лишними килограммами, то ее Р. Кляйн считает куда опаснее и вреднее любого переедания. Риск сердечных заболеваний и диабета, побочное действие снижающих вес лекарств, проблемы с питанием у детей (особенно у девочек), бесплодие и даже смерть — все это сопряжено с диетами и голоданием. Сюда же можно добавить варварское отношение к собственному телу, изнуряющие упражнения, чувства вины, разочарования, тревоги и злобной неудовлетворенности.
А ведь всего сто лет назад женщины следовали советам из книг под названием “Как стать пухленькой”. И нынешний панический страх перед, например, блюдом спагетти неразумен: ведь при поступлении в организм углеводов мозг вырабатывает серотонин, помогающий победить депрессию и алкоголизм, клептоманию, навязчивые состояния и патологическую робость. В целом же, по мнению автора, толстяки и толстушки все смелее заявляют о себе — возникают специальные клубы и журналы для полных, не говоря уже о магазинах и страничках в Интернете.
ПЛАГИАТ — ДРУЖБЕ КОНЕЦ
Бурными событиями был отмечен очередной съезд Американских авторов дамских романов: как выяснилось, одна из самых популярных и плодовитых писательниц этого направления балуется плагиатом. Джанет Дейли, которая написала 93 романа, опубликованных общим тиражом 200 миллионов экземпляров, и в честь которой даже названа премия, призналась, что заимствовала фрагменты из книг Норы Робертс (125 романов, 30 миллионов экземпляров).
Открылось все случайно: некий любитель душещипательного жанра прочитал от корки до корки “Дурную славу” Дж. Дейли и “Сладкую месть” Н. Робертс и поместил в Интернете подозрительно схожие отрывки. Нора Робертс, которая публиковала по 10 романов в год, начала внимательно просматривать труды плагиаторши и обнаружила новые совпадения. Джанет Дейли принесла публичные извинения, заявив, что ее действия были порождены нервным расстройством, вызванным стрессом. До неприятного открытия авторши были подругами, однако теперь дружбе, похоже, пришел конец. Как сказала Нора Робертс: “Трудно дружить с тем, кто тебя обокрал”.
ФРАНЦИЯ
КНИГА, НАПИСАННАЯ ОДНИМ ГЛАЗОМ
В январе 1996 года Жан-Доминик Боби, главный редактор популярного журнала “Эль”, оказался в больнице в северонормандском городке Берке. Инсульт, трехнедельная кома и почти полный паралич всего тела — не пострадал лишь левый глаз. Его попросили мигнуть, если он слышит и понимает, что ему говорят. Он мигнул.
Так началось новое существование для некогда активного, жизнерадостного, насмешливого француза. Ж.-Д. Боби захотел сообщить друзьям о своем нынешнем положении и начал выпускать “самиздатовские” бюллетени о состоянии своего здоровья. А затем ему в голову пришла мысль написать книгу, в которой можно было бы рассказать всем о своих чувствах, переживаниях, воспоминаниях и фантазиях. И мсье Боби взялся за перо.
В его случае пера как такового, разумеется, не было — он не мог ни писать, ни говорить. Для работы над книгой был использован своеобразный метод: издательство “Робер Лаффон” пригласило специального редактора и секретаря Клод Мандибиль, она зачитывала особый алфавит, в котором буквы расположены в зависимости от частоты их употребления во французском языке, а от Ж.-Д. Боби требовалось мигнуть, услышав нужную букву.
Так создавалась эта уникальная книга — не по строчке, не по фразе и даже не по слову, а по букве. Ж.-Д. Боби должен был держать всю книгу в голове и выдавать практически готовые фразы. Два месяца работы, две недели редактирования — и появился “Скафандр и мотылек”, волнующая, увлекательная, порой шаловливая и полностью лишенная жалости к себе 130-страничная книга, состоящая из предисловия и двадцати восьми небольших глав. Книга сразу же стала бестселлером: за первые десять дней было продано почти двести тысяч экземпляров! Увы — ровно через два дня после выхода книги в свет ее автор скончался от сердечной недостаточности в больнице парижского пригорода. Ему было 44 года.
Французский режиссер Жан-Жак Бенеикс снял 25-минутный документальный фильм “Под домашним арестом”, в котором запечатлен процесс создания книги и активная, несмотря на паралич, жизнь Ж.-Д. Боби (он даже умудрился пропутешествовать из Нормандии в Париж). Фильм был показан по каналу “Франс-2” через несколько дней после публикации книги.
БЫЛЬ О ЩЁГОЛЕ-ТРУЖЕНИКЕ
По общепринятым представлениям, в молодости Стендаль был типичным светским человеком — развлекался, ходил в театр, в оперу и, конечно, на свидания. Но, как оказалось, он был еще и большим тружеником. Об этом свидетельствуют неизданная служебная документация и деловая переписка, к которым в 1810—1812 годах приложил руку скромный служащий Анри Бейль из голландского отдела Государственного совета, который затем продолжил свою карьеру при императорском дворе и музее Наполеона. Составление деловых бумаг стало отличной литературной школой для будущего писателя. Он научился писать черновики, сводить воедино отдельные части, редактировать под диктовку — причем делать это быстро. Кузен-наставник строго следил за тем, чтобы его подопечный работал методично и добросовестно. И Анри работал как пчелка.
В ходе таких невольных упражнений он приобрел навыки, которые очень пригодились ему в профессиональной деятельности в 1814, 1821 и 1830 годах. Благодатно сказались эти занятия и на личности писателя. Эти новые штрихи в его портрете появились благодаря изысканиям в Национальном архиве, которые провела Элен Уильямсон. Познакомиться с документами можно теперь в книге “Стендаль и Голландия: неизданные служебные бумаги 1810—1812 годов” (издательство Лондонского института романистики).
“МЕРКЮР” ОЗНАЧАЕТ “ВЕСТНИК”
Как известно, книги остаются, а журналы умирают. Однако это еще не повод для забвения, особенно если речь идет о таком знаменитом журнале, как “Меркюр де Франс”. Именно так считают Филипп Кербеллек и Альбан Серизье, которые подготовили 600-страничный сборник статей под названием “Меркюр де Франс, антология, 1890—1940 годы”, выпущенный одноименным издательством (оно, кстати, было основано четыре года спустя после журнала).
Фактически журнал был основан еще в 1672 году, а с 1890 года выходила его современная версия: 25 декабря 1889 года вышел первый “литературный сборник” — 32 страницы, 600 экземпляров. Уже тогда на него можно было подписаться по всей Франции (включая Корсику и Алжир), а также в Бельгии, Дании, Италии, Норвегии, Нидерландах, Португалии, Швеции и Швейцарии. Очень скоро “Меркюр де Франс” превратился в литературное явление европейского масштаба. Он стал выходить ежемесячно, объемом в 300 страниц, а количество рубрик к 1897 году возросло почти до полусотни: стихи, романы, пьесы, путевые заметки, статьи по философии, библиофилии, искусству и спиритизму… Кроме того, в журнале активно освещались немецкая, английская, итальянская, испанская, русская, нидерландская, венгерская, скандинавская, латиноамериканская и другие литературы.
С журналом сотрудничали крупнейшие авторы: Гурмон, Метерлинк, Жарри, Фарг, Клодель, Аполлинер, Колетт, Мориак, Юрсенар… И это при том, что в начале ХХ века были основаны также заметные литературные журналы — “Оксидан”, “Марж”, “Нувель ревю франсез”.
В антологии собраны лучшие статьи на самые разные темы: от переводов, прозы и поэзии до хроники и юмора, обзоров французских провинций и злободневных проблем и веяний. Тут и рецензии Ж. де Тинана на романы, полемические заметки Р. де Гурмона, сатирический комментарий о некоем мсье де Голле, опубликовавшем в 1934 году работу “На пути к профессиональной армии”, письма в редакцию от Малларме, Гюйсманса, Жида, Пруста, Альфреда Дугласа. Антология заканчивается весьма полезной хронологией — 1890—1965 годы (именно в 1965 году “Меркюр де Франс” перестал выходить). Остается лишь подождать продолжения — 1940—1965 годы.
ЯПОНИЯ
СТРАСТИ И ТАНКА НА СОВРЕМЕННЫЙ ЛАД
Япония занимает одно из первых мест в мире по количеству публикуемых книг: ежегодно в свет выходит более 50 000 новинок, которые расходятся общим тиражом около 1400 миллионов экземпляров, иначе говоря, на каждого жителя страны приходится по 11,3 книги в год. Рекорд по продажам — 6,3 миллиона экземпляров — был установлен Тэцуко Куроянаги еще в 1981 году. Особой популярностью пользуются в Японии так называемые “метро-книги”, то есть книги небольшого формата, которые японцы любят читать в транспорте. Это и детективы, и фантастика, и биографии звезд эстрады и телевидения, и художественная литература, причем переводы занимают незначительное место в списках бестселлеров — в основном японцы читают отечественных авторов. Неудивительно, что в списке семи самых раскупаемых книг нет ни одного неяпонского имени, а тройка лидеров отражает особенности современного читательского рынка страны.
Лидирует в списке бестселлеров (за четыре месяца продано 2640 тысяч экземпляров) роман Дзюнъити Ватанабэ “Потерянный рай”, который вдохновил кинематографистов на экранизацию в виде фильма и телесериала. Основные темы его — адюльтер, секс и множество смертей на любовной почве — демонстрируют все возрастающий интерес японской публики к открытому обсуждению сексуальных проблем и роли женщины, а также к нарушению табу и бурным страстям. Дзюнъити Ватанабэ проводит читателя по будуарам своих героев, описывает муки неразделенной любви и преподносит самоубийство как средство достижения вечного союза.
Второе место занимает уже знаменитая не только в Японии 34-летняя поэтесса Мати Тавара (ее стихи печатались в “ИЛ” 1991, №9; 1993, №5; 1997,№8): ее новый, третий по счету, поэтический сборник “Шоколадная революция” за два месяца разошелся тиражом в 335 000 экземпляров и продолжает раскупаться в таком же темпе. Этот сборник гарантирует молодой поэтессе место в истории японской литературы как создательнице “авангардистских танка”: Мати Тавара органично вписала в рамки старинного жанра, уходящего корнями в Средневековье, такие современные реалии, как кока-кола, неоновые огни, Джеймс Дин или война в Персидском заливе. Она затрагивает серьезные, глобальные темы (голод, любовь, война, измены), оставаясь при этом лиричной, и привносит в классические японские стихи столь необычный для них собственный опыт знакомства с иными культурами (Индонезия, Таиланд, Испания).
В Японии, как и в других странах, часто экранизируют книги, но Страну восходящего солнца отличает обратный процесс: литература на кинооснове. Есть и такие оригинальные формы, как создание романа на основе телесериала или комиксов — именно к такому разряду принадлежит занимающий третью строку в списке бестселлеров “Архив случаев молодого детектива Киндаити” Амаги Сэймару. Среди популярных сегодня авторов есть также Сюхэй Фудзидзава, Киотаро Нитимура, Хидэюки Кикути и Сеноо Каппа; в списке бестселлеров нехудожественной литературы также преобладают отечественные авторы.
Подписи к иллюстрациям:
Великобритания: Иллюстрация к книге Уилла Селфа “Великие обезьяны”.(журнал “Экономист”)
США: Майкл Болтон и Джон Траволта со своими книгами (журнал “Тайм”)
Незадачливая плагиаторша (справа) и ее жертва (журнал “Тайм”)
Франция: Жан-Доминик Боби и Клод Мандибиль за работой (газета “Нью-Йорк таймс”)
По материалам газет “Паис”, “Нью-Йорк таймс”, еженедельника “Нью-Йорк таймс бук ревью”, журналов “Тайм”, “Магазин литтерер”,