Непохожий на непохожих
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 4, 1998
Непохожий на непохожих
Экспрессионизм по праву считается вершиной изобразительного искусства Германии ХХ века. Недаром к его творческому наследию обращались и “шестидесятники”, названные “неоэкспрессионистами”, например Георг Базелиц, Маркус Люперц, Йорг Иммендорф, и “восьмидесятники” — Райнер Феттинг, Альберт Элен, Саломе, именовавшие себя “новыми дикими”. Каждое подобное обращение оказывалось на удивление плодотворным, вызывало оживленный интерес критиков, коллекционеров, музеев, публики…
Классика немецкого экспрессионизма продолжает пользоваться ажиотажным спросом на художественном рынке. В Германии цены на нее растут из года в год. Так, картина Эриха Хеккеля “Красные крыши” (1909) была недавно продана за полтора миллиона марок. Счет монографиям, альбомам, календарям, посвященным творчеству экспрессионистов, идет на сотни. Изучено, казалось бы, все — от особенностей художественной манеры до биографических подробностей. И тем не менее к концу последнего десятилетия ХХ века не удалось выяснить то, что оставалось неясным в его первой и второй декаде: что же, собственно, такое — экспрессионизм?
На первый взгляд, визуальная стихия имеет в экспрессионизме самодовлеющее значение. С другой стороны, экспрессионизм стремится к тотальной идейности. Он насквозь пронизан духом отрицания, конфронтации, эстетического, нравственного, социального протеста и даже крайнего политического радикализма. Что объединяет столь непохожих по душевному складу людей и столь разных по творческой манере художников, как, скажем, Паула Модерсон-Беккер и Эгон Шиле или Отто Дикс и Август Макке?
Главный парадокс экспрессионизма состоит в том, что принадлежность именно к этому течению целого ряда его признанных классиков остается небесспорной. Одним из самых “типичных” и одновременно “нетипичных” экспрессионистов является, пожалуй, Август Макке.
В отличие от художников группы “Мост” или “Синего всадника”, которые приходили к искусству нелегкими, порой драматическими путями, бросая другие профессии и пережив определенный перелом в судьбе, Август Макке (род. 1887) еще в гимназии решил стать художником и стал им, несмотря на возражения отца, человека не слишком обеспеченного и обремененного большой семьей (у Августа было шестеро сестер), а потому желавшего для сына более надежного занятия. Не помешало и отсутствие средств для получения художественного образования. На помощь пришел знакомый меценат, кёльнский фабрикант.
Не закончив гимназии, Макке поступил в 1904 году в подготовительный класс дюссельдорфской художественной академии, однако долго там не задержался и предпочел перейти в училище прикладного искусства, где меньше докучали сухими академическими штудиями, где царила свободная творческая атмосфера. В конце концов Макке вообще оставил учебные классы, сделав выбор в пользу художественного самообразования.
Август Макке совершил несколько путешествий во Францию и Италию. Импрессионисты и фовисты — Гоген и Сезанн, Сёра и Матисс — произвели на него сильнейшее впечатление. Отныне сумрачная и, как ее называет сам Макке, “головная живопись” в духе швейцарского символиста Альфреда Бёклина, которой некогда увлекался юный Август, становится для него просто невозможной. Теперь его особенно привлекает к себе Эдуар Мане, у него Макке заимствует некоторые мотивы. Вернувшись в Германию, он несколько месяцев проработал в ателье немецкого постимпрессиониста Ловиса Коринта, чтобы лучше понять принципы этой живописи.
Поездки в Париж и жизнь в Берлине вряд ли были бы возможны без чьей-либо финансовой поддержки. Августу Макке опять посчастливилось — он нашел нового мецената, берлинского фабриканта и любителя искусств Бернхарда Кёлера, дядюшку его будущей жены Элизабет Герхард.
Впервые Август увидел Элизабет шестнадцатилетним юношей. Девушка сразу же поразила его своей красотой, естественностью, гармоничностью. Это была первая и единственная любовь Августа. Еще одна история со счастливым концом в жизни Макке. Они поженились в октябре 1909 года и поселились на вилле недалеко от Мюнхена, в живописных Баварских Альпах. Одна за другой родились две дочери. Семейная жизнь складывалась благополучно, Августу Макке хорошо работалось.
Близость Мюнхена помогает общительному Макке сойтись с художниками, объединившимися позднее в “Синем всаднике”, особенно с Францем Марком и Паулем Клее. Макке с интересом следил за их творческими поисками, участвовал в их проектах (например, в альманахе), по возможности помогал им, ведя переговоры с галеристами, меценатами, устроителями выставок, однако он не во всем разделяет эстетические взгляды “Синего всадника”, которые кажутся ему порой излишне претенциозными или, повторяя его выражение, “излишне головными”. С Францем Марком у Макке завязались самые сердечные дружеские отношения. С июня по ноябрь 1910 года они проработали вместе под Мюнхеном в деревушке Зиндельсдорф, где жил Марк. Этот период активного взаимовлияния оказался для обоих художников чрезвычайно важным и плодотворным. Марк и Макке едут вместе в Париж, где знакомятся с цвето-световыми экспериментами Робера Делоне, для которых Гийом Аполлинер придумал название “орфизм”.
“Орфические” приемы гармонизации цвета дают Макке сильный творческий импульс. Обладая несомненной художественной индивидуальностью, Макке легко заимствует все новое, продуктивное — например, некоторые стилистические элементы итальянского футуризма. Пожалуй, это и есть основные черты его характера — он открыт, восприимчив, отзывчив.
Летом 1912 года в Кёльне состоялась легендарная вторая выставка объединения художников-авангардистов “Зондербунд”. Хорст Рихтер, известный специалист по истории современного искусства, называет ее одним из важнейших событий в художественной жизни всего ХХ века, без которого не смогла бы существовать сегодня, например, такая крупнейшая международная выставка современного искусства, как Documenta.
Если раньше еще непривычный термин “экспрессионизм” был едва ли не впервые произнесен упомянутым выше Ловисом Коринтом применительно только к французским фовистам, то теперь Зондербунд объявлял “смотр” всего “новейшего движения в живописи, именуемого экспрессионизмом”. На выставке было собрано 634 экспоната — живопись, скульптура, графика, — представлявшие все то молодое, свежее, интересное, что вышло после импрессионистов на авансцену художественной жизни не только Европы, но и других континентов.
Август Макке был одним из самых активных организаторов этой выставки, членом ее жюри. Через год он собрал в Бонне еще одну выставку, которая называлась “Рейнские экспрессионисты”. Здесь примечательно как то, что Макке энергично содействует введению в оборот нового эстетического понятия, так и то, что сам он понимал экспрессионизм довольно широко. Макс Эрнст, впоследствии один из первых сюрреалистов, а тогда еще “рейнский экспрессионист”, писал: “Нашей первой заповедью была непредвзятость. Мы не имели определенной доктрины, не признавали дисциплины или каких-либо обязанностей. Нас связывала жажда жизни, поэзии и свободы…” И еще: “Выставка показывает, что внутри большого течения экспрессионизма действует множество сил, между которыми нет никакого внешнего сходства, есть лишь общий “силовой вектор”, а именно стремление к тому, чтобы дать душе выразить себя единственно через форму. Цель — абсолютная живопись”.
Похоже, Август Макке вполне согласился бы с утверждением, что его целью является “абсолютная живопись”. Он как бы намеренно выбирает для своих картин такие сюжеты, которые не отвлекали бы зрителя прежде всего от живописи: кёльнский зоосад, пронизанные солнцем бульвары и парки, прогуливающиеся дамы или пары. В его сценках из городской жизни, полных покоя и радости, нет дисгармонии между урбанистической цивилизацией и природой, нет социальных контрастов, уродств, темных человеческих страстей. Яркие, открытые краски лишены агрессивности. Как это отличается от того, что мы привыкли понимать под экспрессионизмом.
Последний год перед началом первой мировой войны был очень активным в жизни Макке. Он полон творческих планов и в апреле 1914 года с друзьями отправляется в трехнедельное тунисское путешествие. Он ждет от африканского солнца и экзотических красок новых впечатлений, художественных открытий и не обманывается в своих ожиданиях. Поездка получилась чрезвычайно плодотворной. Макке вернулся с множеством собственноручно снятых фотографий, привез тридцать восемь акварелей, сто десять рисунков и множество набросков. Особенно хороши акварели, выполненные в оригинальной технике, которая учитывает специфику горячего южного воздуха, мгновенно высушивающего водяные краски. Одной из таких моментальных зарисовок стала знаменитая “Улица”.
В письме своему другу и покровителю Кёлеру, финансировавшему столь удачное путешествие, счастливый Макке “жаловался”, что “подготовлено так много и теперь нужно все это обработать”.
В течение нескольких месяцев были написаны тридцать шесть картин. Цветовая палитра Макке стала еще смелее, ярче, чище. Картина “Дама в парке” относится к этому периоду.
Началась война. 8 августа 1914 года двадцатисемилетний художник Август Макке, обожавший Францию, был призван в армию. Он погиб в одном из первых боев. Это произошло под Шампанью ранним утром 26 сентября.
Франц Марк, которому суждено было пасть под Верденом спустя два года, написал о своем друге: “Изо всех нас именно он дал цвету самое светлое и чистое звучание, столь же светлое и чистое, каким было все его существо”.
О. Хлебникова