Курьер
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 12, 1998
ВЕЛИКОБРИТАНИЯ
НЕИЗВЕСТНЫЙ НЬЮТОН
Исаак Ньютон — величайший английский физик, однако мало кто знает о его работах по алхимии, нумерологии, теологии и библейской хронологии. Это упущение решил исправить в своей книге “Исаак Ньютон: последний чародей” (издательство “Эддисон—Уэсли”) исследователь Майкл Уайт.
Как справедливо отмечает М. Уайт, эпоха, в которую довелось жить Ньютону, являла собой переходный период от алхимии и магии к подлинной науке в ее современном понимании.
Автор придает большое значение алхимии в жизни Ньютона; он даже полагает, что свое основное научное открытие — закон всемирного тяготения — Ньютон сделал на основе алхимических опытов, а знаменитую историю с упавшим на него яблоком придумал много позже, дабы скрыть истинный источник своего озарения. К огорчению историков, великий физик был недоверчивым, замкнутым человеком. Он унес с собой в могилу много тайн, и теперь едва ли кто-либо может с полной уверенностью поведать, как все было на самом деле.
Следует отдать должное Майклу Уайту: хотя в его книге в очередной раз повторяются хрестоматийные анекдоты из жизни ученого, он сумел по-новому показать характер этого сложного, незаурядного человека.
Ньютон ценил затворничество, однако слава настигала его везде; его религиозные взгляды не просто расходились с принятыми в то время, но были чуть ли не еретическими; оккультные занятия удивительным образом не мешали ему трезво, логически воспринимать мир. Впервые в биографии Ньютона упоминается о его возможной гомосексуальности — о связи с двумя мужчинами: Джоном Уикинсом, который прожил с ним двадцать лет, и швейцарским математиком Николя Фасьо де Дюйе. Уайт полагает, что кратковременный психический срыв Ньютона в 1693 году был вызван не отравлением парами ртути в лаборатории, а внезапным разрывом с де Дюйе.
“Пытливый ученый, основатель нового подхода к науке, гениальный первопроходец, дальновидный исследователь, — пишет М. Уайт, — гармонично сочетались в Ньютоне с оккультистом, алхимиком и исследователем древних тайн”.
ГЕРМАНИЯ
ТЕЛЕВИЗИОННАЯ ОДИССЕЯ ВАЛЬТЕРА КЕМПОВСКИ
16 июня 1904 года — день, имеющий особое значение в мировой литературе: именно он описан под названием “Блумсдей” в романе Джеймса Джойса “Улисс”. Главный герой романа Леопольд Блум проводит этот день в скитаниях по Дублину. Немецкий писатель Вальтер Кемповски, специалист по литературным коллажам, решил выяснить, что получится, если в течение одного дня путешествовать по телевизионным каналам.
16 июня 1997 года В. Кемповски на протяжении девятнадцати часов включал один за другим все 37 каналов телевизора и записывал свою телеодиссею на видеомагнитофон. По этой записи была составлена 400-страничная книга “Блумсдей-97”, опубликованная в мюнхенском издательстве “Кнаус”. Немецкий последователь Джойса практически полностью отказался от какой-либо смысловой переработки материала, и его странная книга — это не столько “поток сознания”, сколько “поток речи”.
ПЕРУ
СОВЕТЫ НАЧИНАЮЩИМ ПИСАТЕЛЯМ
Крупнейший перуанский писатель Марио Варгас Льоса решил поделиться опытом с начинающими прозаиками: его последняя книга, “Письма молодому романисту” (издательства “Ариель” и “Планета”), построена в форме писем к некоему вымышленному молодому автору. Варгас Льоса вспоминает о том, как в 14 лет он мечтал стать писателем и пытался сочинять истории, которые увлекли бы читателя так же, как и произведения его кумиров — Фолкнера, Хемингуэя, Мальро, Дос Пассоса, Камю, Сартра.
Книга состоит из двенадцати “посланий”, где Варгас Льоса анализирует главные, с его точки зрения, аспекты литературного творчества и дает важные и мудрые советы начинающим. Например, “Приготовьтесь страдать: ваша страсть к литературе станет вашей судьбой, служением, даже рабством”. “Ищите в самом себе: в поисках сюжетов писатели обращаются к личному опыту… конечно, далеко не все романы являются скрытыми биографиями их авторов, но химически чистого, без примесей, творчества в литературе не существует”. “Никому не подражайте: чтобы хорошо писать, надо много читать, но не следует копировать стиль любимых писателей — подражайте их целеустремленности, увлеченности, дисциплине”.
Неожиданно звучит такой совет, как “Забудьте о стиле”; Варгас Льоса предлагает избавиться от понятия “стилистическая шлифовка”: “Не важно, выверен ваш стиль или нет; важно, чтобы он работал и держал вашу мысль, вашу идею”. Своеобразен и такой совет: “Не будьте слишком рациональны. Настоящий романист послушно исполняет веления самой жизни и выбирает темы, внутренне связанные с его собственным опытом, его мировосприятием… Кто рационально отбирает сюжеты, надеясь тем самым обеспечить себе успех, тот не настоящий романист и, скорее всего, именно в силу этого практицизма, станет плохим писателем”.
Заповедью “Придумывайте хорошего рассказчика” Варгас Льоса напоминает: рассказчик — главный герой романа, но решительно опровергает распространенное заблуждение, когда повествователя путают с автором. Важно также отметить, что, давая уроки мастерства начинающим литераторам, автор книги не позволяет себе ни менторского тона, ни снисходительного похлопывания по плечу. В заключение он пишет: “Нельзя научить другого творить; можно в лучшем случае научить чтению и технике письма. Остальному учатся сами, спотыкаясь, падая и вновь поднимаясь”.
С Ш А
ВСЁ ДЕЛО В МЕСТЕ ПРОЖИВАНИЯ?
Конкистадоры были уверены, что им помогает сам Бог: как иначе можно объяснить тот факт, что в 1532 году 168 испанцев смогли истребить 80 000 инков? Историки говорят о военно-техническом превосходстве европейцев над американскими аборигенами. Однако биолог Джеред Даймонд в книге “Оружие, микробы и сталь: судьбы народов” (издательство “Нортон”) выдвигает иную версию: главную роль в мировой истории играет географический фактор.
Автор пытается воскресить теорию географического детерминизма, согласно которой уровень цивилизации зависит от места обитания. Европейцы были лучше вооружены, но причина этого кроется в биогеографии — в мировом расселении растений и животных. До XI века до н. э. человечество занималось охотой и собирательством, затем племена в плодородных районах перешли на оседлый образ жизни и стали запасать пищу впрок. Появились излишки продуктов, благодаря чему население выросло в 10—100 раз, и часть людей смогла переключиться на другие занятия. В то же время одомашненные животные принесли людям не только пищу, но и инфекционные болезни. У аборигенов, не занимавшихся скотоводством, не вырабатывался иммунитет, и 95% из них погибли от занесенных европейцами инфекций типа оспы.
Но если сельское хозяйство и скотоводство — путь к мировому господству, то почему именно евразийцы, а не африканцы, американцы или австралийцы первыми начали заниматься этими видами деятельности? Все дело в том, насколько легко одомашнивать растения и животных в данном климате, отвечает исследователь. Евразийцам повезло больше остальных: их континент — родина большинства съедобных растений и всех основных мировых видов домашнего скота. Австралия, Америка и Африка не обладали такими богатствами.
На возможности расселения представителей флоры и фауны влияла и форма материков. Ближневосточные и средиземноморские сорта и породы легко распространялись в восточном и западном направлениях, потому что им не мешали изменения климата и продолжительности светового дня. Растения и животные “вертикальных” Африки и Америки не выдерживали переселения в жаркие долины с прохладных северных высокогорий. Кроме того, народы далеких материков, лишенные возможности торговать с соседями, были отлучены и от обмена идеями.
Концепция Даймонда вызвала бурные споры, ибо, при всех ее достоинствах, она не дает ответа на ряд серьезных вопросов. Каким образом в XV веке Европа смогла опередить Китай, подаривший миру столько открытий? Почему Евклид и Ньютон родились именно в Европе? Для ответа на эти и другие вопросы одной географии явно недостаточно.
ФРАНЦИЯ
МАСКА, Я ТЕБЯ ЗНАЮ
Парижская “Билипо” (Библиотека детективной литературы) уже проводила несколько тематических выставок: “50 лет « Черной серии» ”, “Шерлок Холмс и Франция”, “Дэшил Хэммет”. Новая выставка « Маска» — 70 лет приключений (1927—1997)” посвящена старейшей французской серии детективов, основанной Альбером Пигассом. Сегодня каталог этой серии насчитывает 2400 названий.
Вначале книги выходили в зеленом переплете, затем цвет его сменился на желтый. Коллекционеры особенно ценят первые 329 томов серии: их обложки украшены оригинальными иллюстрациями, передающими стиль и атмосферу эпохи. Каждый из этих томов, вышедших с 1927 по 1945 год, стоит не меньше двухсот франков, а цена на книги корифеев жанра (Агата Кристи, Эдгар Уоллес, Сакс Ромер, Пьер Вери) удваивается, а то и утраивается. Самыми дорогими считаются книги Станисласа-Андре Стеемана, написанные в 1928—1930 гг. совместно с Сентером (в частности, “Тайна Антверпенского зоопарка”, “Украденный палец” и “Дьявол в коллеже”), — стоимость каждой из них достигает тысячи франков! В свое время они были очень популярны, но сейчас стали раритетом.
Самым редким экземпляром коллекции можно назвать роман австралийского писателя Эрла Кокса “Золотая сфера” (№ 29 в серии): он был издан в сокращенном виде в 1929 году, и по жанру его можно отнести скорее к научной фантастике. Впрочем, это неудивительно: под “Маской” скрывались не только детективы, но и шпионские и приключенческие романы. Возможно, благодаря этому разнообразию и спустя 70 лет после основания “Маска” в обложках цвета осенней листвы сохраняет свежесть молодой зелени.
ФРАНЦИЯ
КНИГИ И КОФЕ
Книга Жерара-Жоржа Лемэра “Литературные кафе” (издательство “Де ля Дифферанс”) — это и рассказ об истории кофе, и путеводитель по кафе, и размышления об их общественной значимости, и антология литературных произведений завсегдатаев этих заведений, и дневник путешественника, объездившего Европу и другие континенты.
Автор отмечает, что во Франции кафе появились одновременно с Академиями и первыми частными салонами. Как сказано в “Персидских письмах” Монтескье, “кофе готовили по-особому, чтобы он способствовал пробуждению духа и ума”. Может быть, философы века Просвещения или энциклопедисты не смогли предсказать грядущую Революцию по кофейной гуще, но они разглядели “свет 1789 года в глубине черного напитка”. Среди знаменитых кофеен той поры выделялось кафе “Прокоп”, где собирались философы. На смену им пришли революционеры. В то же время представители более консервативных политических течений облюбовали кафе в районе Пале-Руаяль.
В ХIХ веке кафе по-прежнему оставались “демократическими салонами”, однако на парижских бульварах стали появляться заведения иного рода. Подчеркнутая роскошь кафе “Арди”, “Мэзон Доре”, “Тортони”, “Риш” привлекала буржуа и аристократов. Отдельные “кабинеты” этих кафе не располагали к чтению и философским беседам; однако по воле Флобера именно в “Английском кафе” встречались герои “Воспитания чувств” Фредерик и Розанетта. Артистические кафе, как и их посетители, беспрестанно кочевали: в конце XIX века они располагались в Латинском квартале, в начале ХХ — на Монмартре, затем на Монпарнасе, а в 30-х годах окончательно обосновались в Сен-Жермен-де-Пре.
В этих творческих лабораториях собиралась космополитическая интеллигенция; в кафе “Флора” Аполлинер встречался с Бретоном, в “Дё маго” Хемингуэй познакомился с Джойсом, цюрихское “Кафе де ля Террасс” посещали Тцара, Джойс и Ленин. Именно там 6 февраля 1916 года в шесть часов вечера Тцара придумал слово “дада”, давшее название дадаизму.
В литературных кафе работали многие писатели, они покидали свои “башни из слоновой кости” и становились одновременно зрителями и участниками действа под названием “жизнь”. Например, кафе “Флора” служило кабинетом Аполлинеру, залом заседаний редколлегии журнала “Суаре де Пари”, читальным залом для Симоны де Бовуар и Ж.-П. Сартра.
“Твой цвет подобен цвету чернил, в которые писатель обмакивает свое перо”, — сказал арабский поэт, обращаясь к кофе. Может быть, именно поэтому кофе способствует творчеству, а заведения, получившие свое название от имени горького напитка, были и остаются источником вдохновения для таких разных писателей, как Ф. Пессоа (особенно он любил кафе “Мартинью да Аркада” в Лисабоне), Нагиба Махфуза (завсегдатая каирских кафе) и Натали Саррот.
Литературные кафе часто становились не только местом, но и
объектом творчества писателей и художников, о чем свидетельствуют многочисленные иллюстрации книги Жерара-Жоржа Лемэра.