Приглашение в английскую детскую литература
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 12, 1997
Приглашение в английскую детскую литературу
Л. Гамбург. Гулливер, Алиса, Винни-Пух и все-все-все…
Киев, Интерпресс ЛТД, 1996
Есть на свете небольшая, но совершенно особая группа людей увлеченных, энтузиастических, которым выпала на долю огромная удача: встретить на жизненном пути нечто до того милое и дорогое их сердцу, что, как говорится, прикипают к нему навсегда. Такую любовь, такое увлечение не следует, впрочем, путать с «хобби», ибо «хобби», конечно, вещь хорошая, но существует в общем-то для себя. Недаром мистер Тристрам Шенди, эсквайр, этот знаток всевозможных «коньков» (так «хобби» переводится на русский язык), утверждал, что люди такого сорта скачут себе по большой дороге на своем «коньке», ни о ком не думая и никого не приглашая сесть с ними вместе на их «конька». Другое — наш любитель-энтузиаст. Для него это увлечение — дело чуть не всей его жизни, источник многих радостей и открытий, которыми он непременно и с необычной щедростью хочет поделиться с окружающими.
Я не знакома лично с Л. А. Гамбургом, автором книжки «Гулливер, Алиса, Винни-Пух и все-все-все…», но, прочитав ее, поняла, что он принадлежит к той же породе энтузиастов. Хотя его профессия и специальное образование, по его собственным словам, не имеют ничего общего с литературой, он пишет о ней с такой любовью, что увлекает читателей и полностью оправдывает подзаголовок своей книжки: «Приглашение в английскую детскую литературу».
Л. А. Гамбург посвящает книгу памяти отца. «Англию и английскую литературу открыл для меня мой отец. Мне шел двенадцатый год. Отец в то время был серьезно болен и, предчувствуя свой скорый уход, старался как можно больше рассказать мне о настоящей музыке и настоящей литературе. Так уж случилось, что самыми яркими и запомнившимися мне на всю жизнь стали впечатления, связанные с Англией… Прошло очень много лет, почти вся жизнь, и неожиданно для самого себя я решился написать эту книгу», — рассказывает в предисловии Л. А. Гамбург. Книга была задумана не как исследование или учебник, а как своеобразный путеводитель для родителей и воспитателей, студентов-педагогов и старшеклассников, путеводитель, предваряющий их знакомство с большой литературой.
Читать книжку Л. А. Гамбурга приятно. Во-первых, она превосходно издана — прекрасная бумага и полиграфия, позволяющая воздать должное великолепным портретам и иллюстрациям, многие из которых наши читатели видят впервые. Во-вторых, и это, признаюсь, было для меня особенно важно, в ней нет ставшей уже чуть ли не непременной установки на сенсацию, характерной, увы, в наши дни для многих сочинений. Автор не объявляет, скажем, Льюиса Кэрролла Untermensch’ем, не заявляет, что в жизни он был «скучен, как стоячая лужа» (Д. Урнов), не доказывает, что книжки об Алисе возникли под прямым влиянием русской сказки «Василиса Прекрасная» (Ж. Перро), не интерпретирует Винни-Пуха с позиций плохо переваренного психоанализа, не выискивает в нем различных «сексуальных и анально-фаллических» синдромов и пишет имя бедного медвежонка, не мудрствуя лукаво, попросту по-русски, а не серединка на половинку «Winnie-Пух» (В. Руднев). Автор не вешает ярлыков, не становится в позу, не похлопывает писателей снисходительно по плечу, а увлеченно рассказывает о том, что любит. И заодно сообщает множество интересных сведений и делает множество интересных наблюдений. И об Англии, и об английской культуре, и об английском характере, и о знаменитом английском юморе. Он берет себе в партнеры известных английских писателей и остроумцев, чьи высказывания так и хочется выписать на бумажку и повесить себе над столом. Вот, к примеру, одно из них: «Когда мне нужно доказать себе, что жить на этом свете стоит, — тогда я беру Лира, и он убеждает меня и освежает. Я читаю его и чувствую, как славно, что я жив, ибо с Лиром мне разрешена вся моя несуразность». Это Олдос Хаксли — о мастере нонсенса Эдварде Лире, умевшем смеяться в самых сложных ситуациях. Или вот еще — великий Вордсворт: «Мы живы восхищением, надеждой и любовью».
Тематический размах книги весьма широк: от волшебных сказок, которые, по словам мудрого парадоксалиста Г. К. Честертона, «дают самую правдивую картину жизни», до литературы наших дней. Основное внимание автора сосредоточено на писателях золотого века английской детской литературы и их ближайших последователях. Это Эдвард Лир, воспевший таинственных Джамблей, Льюис Кэрролл, над загадкой обаяния которого до сего дня бьются и ученые мужи, и поэты, Беатрикс Поттер, которую в Англии чтут не только за отточенный, без капли сентиментальности стиль и прозрачные акварели, но и за усилия по сохранению воспетого поэтами Озерного края (кстати сказать, увенчавшиеся успехом). Здесь и шотландец Дж. М. Барри, создатель Питера Пэна, «мальчишки, который не хотел становиться взрослым», завещавший все доходы от книг и постановок пьесы про Питера детской больнице на Ормонд-стрит в Лондоне, и неторопливый Кеннет Грэхем, который так любил животных (его повесть «Ветер в ивах» русскому читателю еще предстоит оценить по достоинству), и Редьярд Киплинг со своими бессмертными героями («Хорошенько глядите, о волки!»), для которого, как ни странно, английский язык был «вторым», а первым — язык его индийской нянюшки. И, конечно, два великих викторианца — Чарльз Диккенс и Уильям Мейкпис Теккерей — и их «рождественские сказки». Правда, если про «Кольцо и розу» Теккерея доподлинно известно, что она была написана для двух его дочерей и их маленьких друзей, то с «Рождественским гимном» Диккенса дело обстоит иначе. Ведь он предназначался не только детям, да и читался в основном не ими. Недаром Теккерей написал Диккенсу: «Вы облагодетельствовали каждого, кто прочитал эту повесть».
Проникновенные строки посвящает Л. А. Гамбург сказкам Оскара Уайльда, повестям Фрэнсис Ходгсон Бернетт, которая родилась в Англии, но в юности уехала в Америку, а потом, хотя и приезжала в Англию и, купив себе дом и сад, подолгу жила в ней, все же дала достаточно поводов критикам-американцам считать ее американской писательницей, «сказочникам в профессорских мантиях», Дж. Р. Р. Толкиену и его другу К. С. Льюису и многим другим… Не забывает автор и о писателях современных — хотя о них в книге говорится меньше, чем о «классиках» и приверженцах традиций золотого века. Отчасти это, наверное, объясняется тем, что переводов из современных авторов у нас вышло гораздо меньше, а книжка ориентирована в основном на существующие тексты, что вполне оправданно. Возможно также, тут сыграли роль и собственные пристрастия Л. А. Гамбурга, которому классическая традиция ближе. Даже говоря о таком из наших современников, как Алан Гарнер, автор оттеняет сказочную (вернее было бы сказать — мифологическую) традицию в его книгах, не обращая особого внимания на другие стороны этого замечательного таланта (психологизм, визионерство, точность в передаче речевых характеристик и связанных с этим социальных различий, столь важных для современной Англии).
В книге много стихов — что тоже приятно. К тому же разве это не самый верный способ увлечь молодых читателей? Стихотворные иллюстрации в целом выбраны со вкусом. Автор цитирует детские народные песенки и припевки, стихи Лира, Кэрролла, Беллока, Милна, Стивенсона, Грэхема, Муллигана, Э. В. Рью (которого правильнее было бы назвать Ру) в переводах, принадлежащих и таким классикам детской литературы, как К. Чуковский и С. Маршак, и нашим современникам — О. Седаковой, оригинальные произведения которой наконец-то получили должное признание, Б. Заходеру с его неподражаемыми Ворчалками, Пыхтелками и Шумелками, изящной И. Комаровой, талантливым А. Кистяковскому, М. Бородицкой, Г. Кружкову, рано ушедшей Д. Орловской… К своему удивлению, я не увидела на страницах книги имени Марка Фрейдкина, который блестяще перевел не только всю «Книгу бессмыслиц» Лира, но и сборник «назидательных стихов» Х. Беллока, вдохновившего кое-кого из наших поэтов.
Среди удачно в целом подобранных стихотворных иллюстраций звучат порой досадные диссонансы: Жирняга (!) Джимми в стихотворении Теккерея, совершенно несовместимый с его стилем, или совсем уж странные (по сравнению с веселым, но изящным оригиналом) строки:
В Оксфорде — прорва ученых,
Грамотный это народ.
Но кто их сравнит
С тем, кто так знаменит,
С ученейшим мистером Тоуд (?!)Признаюсь, мне грустно видеть, как «тусовочная» лексика проникает в поэзию, но еще грустнее быть свидетельницей тиражирования безграмотности.
Есть в книге Л. А. Гамбурга одна особенность, на которую нельзя не обратить внимания: наряду с книгами, написанными специально для детей, немалое место в ней занимают книги, первоначально предназначенные для взрослых и лишь потом вошедшие в «круг детского чтения», одни в сокращенном и адаптированном виде (как, скажем, «Гулливер», из которого были изъяты «непристойности»), другие — Диккенса и Вальтера Скотта — в полном объеме. (Замечу кстати, что мне попадались и сокращенные дореволюционные издания этих авторов.) Почему это произошло? Какие авторы и сюжеты оказались «способными» к таким трансформациям? Л. А. Гамбург не задается подобными вопросами. Точно так же, как вопросом о том, каким образом некоторые произведения, адресованные специально детям, стали с годами все больше и больше читаться взрослыми (ярчайшие примеры тому — творения Кэрролла и Лира). Автор словно бы говорит своим читателям: пусть над этими вопросами ломают себе головы те самые ученые мужи, для которых, по мнению Честертона, и написаны на деле эти книги. Автор же будет просто любить их и восхищаться их создателями!
Л. А. Гамбург написал светлую книжку, лейтмотивом которой звучат светлые и радостные чувства. Ее хочется сравнить с зеленой лужайкой в ясный солнечный день, на которой резвятся дети. На ярком небе — ни облачка; смерть и болезни, сомнения и одиночество, бедность и старость далеко-далеко, и думать о них совершенно не хочется. Если в книге и говорится иногда о трагедии (скажем, самоубийство Алэстера Грэхема, того самого Мышонка, которому первоначально рассказывался «Ветер в ивах»), то делается это всегда предельно кратко и нейтрально. Эту книгу можно было бы написать и по-иному, открыв двери драме в жизни писателей и их сюжетов. Но будем уважать авторский выбор. Поблагодарим Л. А. Гамбурга за солнечный день, которых не так-то много в нашей жизни, а посольство Великобритании — за помощь в издании этой книги. И закончим словами Артура Конан Дойла, которыми автор завершает свою книгу про Гулливера, Алису, Винни-Пуха и всех-всех-всех: «Если я привел вас туда, где вы раньше не бывали, то убедитесь в правильности пути и двигайтесь дальше. Но, может быть, моя попытка была тщетной? И в этом нет ничего страшного, пусть даже мои усилия и ваше время были потрачены зря… Однако думать и говорить о книгах всегда прекрасно, к чему бы это ни привело».
Н. ДЕМУРОВА