Катсура Фунакоши (род. 1951 г. в Мориока, Япония) живет вТокио.
Опубликовано в журнале Иностранная литература, номер 9, 1996
Взгляд в бесконечность души
Лицо юноши казалось обыкновенным и незначительным тем людям, кто был лишен высшего чутья и не мог разглядеть ни тайны, которую выдавали черты его благородного лица, ни необычайной ясности, излучаемой его глазами.
Новалис. Генрих фон Офтердинген
Впервые о японском скульпторе Кацуре Фунакоси (р. 1951) заговорили в Европе после Венецианской бьеннале 1988 года. Тогда один корреспондент лондонского еженедельника «Обсервер» так отозвался о всемирной выставке современного искусства: «Венеция погрязла в рутине, но обратите внимание на Джаспера Джонса и Фунакоси». Четыре года спустя Фунакоси пригласили на 9-ю выставку «Documenta» в Касселе. Авторитетный еженедельник «Цайт» написал: «Среди привычного шума его тишина ошеломляет».
Сегодня деревянные скульптуры Фунакоси представлены в нью-йоркском музее Метрополитен, в собрании Петера Людвига, одного из самых дальновидных ценителей современного искусства, и во всех главных музеях Японии.
Кацура Фунакоси живет и работает в Токио. Уже много лет он руководит отделением скульптуры в Токийском университете изобразительного искусства и дизайна. Его мастерская на окраине города напоминает крохотный чулан, где царит хаос: стружки, инструменты, наброски, незаконченные скульптуры и переполненные пепельницы. Здесь он начинал работать, будучи студентом. Неподалеку отсюда живет его отец Ясутакэ Фунакоси, известный у себя на родине скульптор, который работал в европейской, роденовской манере. Кацура, четвертый из шестерых детей и старший сын, залезал под его рабочий стол и лепил из глины фигурки животных. «Мой отец не учил меня, не хвалил и не ругал, — вспоминает Кацура с благодарностью. — Он просто оставил меня в покое, так как был убежден, что взрослым нечего делать в мире детских фантазий».
Фунакоси — католическая семья. «Католиков в Японии больше, чем буддистов в Европе, — говорит Кацура . — Сейчас я не так часто хожу в церковь, как раньше, но ощущаю духовную связь с моими скульптурами, а это очень религиозное чувство».
Первой самостоятельной работой Кацуры Фунакоси стала скульптура Мадонны с младенцем (1977). Заказ на нее он получил от католического монастыря траппистов с острова Хоккайдо. Для начинающего художника, только что закончившего учиться, это было по-настоящему большой удачей. «Заказать работу у моего отца было для них слишком дорого», — радовался Кацура.
Техника средневековой резьбы по дереву была знакома ему с детства. В университете он серьезно изучал позднеготическую скульптуру. Но ему хотелось привнести в образ Богоматери что-то свое: «Для меня было главным передать, какие чувства она испытывала. Ведь, наверное, она очень испугалась, когда узнала, что именно ей предстоит родить Богочеловека, и в тоже время она понимала, что это принесет миру великое благо».
Трапписты-молчальники настаивали, чтобы скульптура была выполнена из породы деревьев, растущих на их острове, а Фунакоси до сих пор ни разу не приходилось работать с деревьями именно этих пород. По совету университетского учителя Кацура остановил свой выбор на камфорном дереве. «Камфорное дерево не слишком твердое и не слишком мягкое. Оно издает приятный аромат. А его цвет похож на цвет кожи японцев, не очень светлый и не очень темный, — восхищается скульптор. — Уже тогда, много месяцев подряд трудясь над статуей Мадонны, я знал: это мое дерево!»
Через четыре года Фунакоси нашел и собственную тему — образы людей, сосредоточенных на созерцании своего внутреннего мира. Фунакоси почти не делает портретов. Как правило, его персонаж соединяет в себе индивидуальные и общие черты. У него нет возраста. Он лишен национальности и какой бы то ни было расовой принадлежности — это и не европеец, и не азиат, это — некий Человек вне времени и пространства. Творчество Фунакоси является, пожалуй, наглядным свидетельством того, что в мире возникает или уже реально существует единое культурное, художественное и образное пространство — без таких ярко выраженных противопоставлений, как Запад и Восток. Говоря о своих скульптурах, Фунакоси любит цитировать Новалиса: «Каждый живет во всем, а все в каждом».
Фунакоси создал для себя почти канонический тип изображения, которого придерживается уже много лет. Он работает исключительно с камфорным деревом. Поясные скульптуры всегда выполнены в натуральную величину. Их глаза одинаково обведены черным контуром, губы подкрашены красным, открытые части дерева слегка тонированы под натуральный цвет кожи. Фунакоси не ставит перед собой цель создать иллюзию живого человека, поэтому сознательно сохраняет следы резьбы. Нередко скульптуры выглядят не вполне законченными. Об этом автор говорит: «Я останавливаюсь, как только начинаю чувствовать, что душа скульптуры открылась».
Лица спокойны и сосредоточенны. Фунакоси уверен, что спокойное выражение лица может передать гораздо больше чувств, чем гримаса. «Это как в театре Но, когда еле заметный жест выражает глубочайшее горе или великую радость. Актер театра Но взмахивает рукой и «побеждает ужасного дракона», он закрывает глаза рукой — значит, «им овладела печаль». У европейцев такого нет. Театр Но антиэкспрессионистичен. Это очень близко моим скульптурам».
Фунакоси дает своим работам названия, похожие на стихотворные строки: «Безмолвная вода», «Дождь приходит с луны», «Маятник над водой», «Коснуться серебряной двери», «Бегущая луна».
Герои Фунакоси могут быть одеты и как венецианские дожи эпохи Возрождения, и как наши современники — в пиджаки и галстуки. Некоторые из них носят очки в проволочной оправе, а есть фигуры, похожие на монахов и ангелов. Общим для них — опять-таки почти каноническим — является взгляд, задумчивый и отрешенный.
Для изготовления глаз Фунакоси изобрел целую технологию. Глазницы он вырезает из мрамора, зрачки и радужную оболочку раскрашивает цветными карандашами и потом покрывает их лаком, чтобы придать живой блеск. Сначала он пробовал делать темные глаза, типичные для японцев, но они выглядели слишком искусственно, как у восковых изваяний мадам Тюссо. Наибольшей выразительности он добился, окрашивая радужную оболочку оттенками бледно-голубого и светло-коричневого.
«В каждом из нас кроется широкое тихое озеро, — говорит художник. — Понять себя — значит спокойно и осторожно войти в воду и искать на дне ключ». Вот этот пристальный взгляд в бесконечную глубину души и есть главное в скульптурах Фунакоси.
О. Хлебникова