Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 70, 2024
Мой Стриж,
различишь ли себя –
а меня? –
сейчас,
то бишь в стихотворении?..
Игорь Бяльский,
«На киновоплощение товарища»
Апрель 1977 года, время нашей встречи. Ты и Мишель, Гриня и Доля Баринский…
Есть люди, «чиркнувшись» о которых, меняешь вектор своей жизни. Так и произошло. Я, вялотекущий, восторженно озирающийся вьюнош, розовые стихи и песни обо всем и ни о чём… И вот появляетесь все вы – метеориты, изменившие траекторию кометы. Ты, тогда еще – совершенно новый житель Ташкента. «Муса Джалиля, – говоришь ты. – Там мы живём с Мишелем, приходи, Санча».
Жёсткий и мягкий одновременно, с ореолом, походкой, манерами и артикуляцией мачо (но и философа тоже), – ты говоришь непространно и вдумчиво, чёткими короткими фразами, и постоянно цитируешь из ‘Вознеся’… Это было благословенное – ТОГДА… В этом ТОГДА – была жара Ташкента и белая его пыль, вкус самаркандских лепешек с виноградом… Помню, как зависли мы оба от этой гармонии – лепешки с виноградом, – где-то в поезде, по пути в Самарканд.
Моя история с тобой иная, нежели чем с Мишелем, младшим братаном твоим. Другой набор тем, другая палитра бесед, другой темпоритм, одним словом. Что всегда было налицо – это его любовь к тебе… до почитания. Да… мы с Мишелем – это другая история, чем мы с тобой. Но это – часть классной истории моей встречи с вами. Вы оба – основные люди моей жизни. Метеориты моей кометы.
Здесь, в Израиле, мы уже не жители одного города… Как-то встретились в Иерусалиме, бродили ночью, и ты меня подвёл к пальме, которая под луной мерцала колдовскими бликами. «Вот, Матвеич, – сказал ты, – гляди. Я и поэтому тоже – чувствую себя дома…»
И это было правдой. Из необъяснимых моментов правды. Ты сказал: «Хочу здесь построить дом, посадить дерево и создать журнал…» Ты всё успел. Всё получилось.
Я всегда любил тебя. Любил возможность набрать твой номер раз в сто лет и услышать: «Аааааа… Александр Матве-еич… Как дела, Санча? Как ты, мужик?» Беседы наши любил, иронию твою… «Суровость» твою мягкую. Жестоковыйность твою генетическую…
Скучаю по тебе. И всегда скучать буду… Никак не осознаю, что ты – ушёл. Да и не надо этого. Всё равно ты здесь. Никуда не деться от тебя… И слава Богу.
……………………………………………………………………….
ТОГДА, Игорeха, были мы сильно моложе. К твоему Дню я сотворил тебе песенный презент, и ты принял его благосклонно. Я, пацан 19 годов, был горд попаданием. Впереди было еще навалом времени. Вся Фата-моргана жизни…
ИГОРЮ, 28
Что ж, судьба предъявляет свой счет –
вот квитанции.
Видно все были взяты в расчет
твои станции.
И твои двадцать восемь свечей
покореженных
Пляшут дикую пляску теней
растревоженных.
Как на фотобумаге всплывут
очертания лиц,
Имена полупризрачных женщин,
с кем-то делящих счастье,
И грошовый приют для души…
Но, удачливый Принц,
Разве Вы к утешениям горьким
имели причастье?
В меланхолии тихих речей
холод декабря.
Счет предъявлен твоею судьбой
так некстати.
Двадцать восемь огарков свечей
больше не горят.
И приходят друзья, но никто
за судьбу не заплатит…
Декабрь 1977
……………………………………………………………………….
Спасибо тебе за твои семьдесят две, несгорающие…