Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 66, 2021
Прислушаться – он от скорбей излечит,
А вслушаться – из мёртвых воскресит.
Б. Окуджава
В детстве мне очень нравилась точка, которая вдруг усмехнулась и стала запятой (фильм «Точка, точка, запятая», 1972 год). Точка была озорная и хулиганистая. За точкиным смешком и псевдонимом «Ю. Михайлов» прятался Юлий Ким, учитель и поэт, но мы тогда этого не знали.
А к середине 80-х песнями Кима, как весенним солнышком, был уже залит весь мой личный детский «двор». Но мы по-прежнему о нем ничегошеньки не знали.
А как бы хотелось такого вот солнечного учителя, дружелюбного, удалого, искристого, легкого, эх!
Чтоб быть шалопайкой из его класса!
Чтоб под его чутким руководством горланить пиратские песни!
Чтоб были кайф, огонь и вдохновенье вместо школьной скукотищи!
Песни Кима давали моей детской жизни недетский запал. Меня поймет любой, кто хоть раз, нарядившись в длинный шарф и кепку, обезьянничал перед трюмо и пел дурным голосом, когда дома никого не было:
Белеет мой пааааарус такооооой одиноооокий на фоне стальных кораблей!
Стальных кораблей с тех пор переменилось немало, а парус всё так же бел, одинок и притягателен.
И я всё так же по-детски горячо и наивно люблю эти песни, а уж как сиятелен оказался их непосредственный создатель – не описать.
В нем как будто бы живет весна – внутренняя радость. Скорей всего, такую весну нам всем раздают, но мы ее в себе тушим, а потом скучаем, ноем и злобствуем.
А Ким этого не делает.
И это неделание, может быть, и есть секрет его огня и лихих разноцветных песен.
Самые лучшие его песни сильны настолько, чтоб сделать тебя непоправимо счастливым человеком, если ты того сам захочешь.
Ким – это подъем, расцвет, оживление, терапия. Он удалой, озорной, ироничный, бесшабашный – но и скромный, нежный, милосердный, целомудренный, изящный. Он умеет лечить штампы и клише. В языке клише похоже на спазм. А Ким – на доктора Айболита, который этот спазм согревает, размягчает и делает русский язык в этом месте опять пластичным и свежим.
Лечебный эффект его песен фантастичен. При одном воспоминании вообще о Киме я улыбаюсь и легчаю.
У меня есть свой набор любимых строчек – моя личная весенняя аптечка.
Открываешь, напеваешь – и как будто выходишь с утра во двор под солнышко.
Именно так их исполняет мое сердце, чтоб ожить:
О, Рио, Рио, о мама мия, потерпи, я прибудууу на днях!
Белеет мой пааааарус такооооой одиноооокий на фоне стальных кораблей!
Уходя в дальнейше-ееееее простраааанство, я блесну непрошеной слезой!
Гуууубы окаянныя, думы потаённыя…
Ах, до чего ж я весел, до чего мил!
…и чудовищные раааааки!
В Ленинграде нынче тёпло, на весну пародия, одна тётенька утопла: на Неве разводияяя, тиридиридиридинь-ты, тиридиритиридинь-ты!
Нет кита, ну нет кита, ну нет кита, не видно!
А ты сидишь на берегу, тебе тепло и скууууучно…
А точка усмехнулась и стала запятой!
Ходют коооони над рекоооою…
Ах, как это мило, очень хорошооооо…
Брызнет сердце то ли кровью, то ли тёртою морковью, ах, поверьте, всё равно!
Нелепо, смешно, безрассудно, безумно, волшебно…
Журавль по небу летит, корабль по морю идёт, а кто меня куда влекёт по белу свету?
Я стааааарый дедушка, живуууу в полубреду я.
А волнааа до небес раскачала мэрээс, но никто из нас, никто не потонул!
Фантастика-романтика, наверно, в этом виноваааата.
На кой мне дьявол моя голова, когда она три дня не мыыыыта!
Аа, в Африке реки вот такой ширины!
А где-то бааабы гуляют лииихо с каким-нибудь молооодчиком…
Я приду и тебе обойму, если я не погибну в бою!
Ах, неужели, неужели, неужели не хочется вам, налетая на скалы и мели, тем не менее плыть по волнам?
Там высóко-высоко кто-то пролил молоко, и получилась Млечная дорога.
Ах, сударыня, вы, верно, согласитесь, что погода хороша как никогда?
И не верьте ни мне, ни коню!
Ах, бедная, бедная Пеппилотта, Длинный чулок!
Что вы, что вы, это важно, чтобы вырос он отважным…
А ба-боч-ка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк!
Чууууудное моооооре, Чёрное моооооре!
А ты, любимая, а ты дождись меня, и я приду!
Куда ты скачешь, мальчик, кой чёрт тебя несёт?
Как прекрасна моя Амазонка на просторах Бразильи моей!
Ерушалаим, сердце моё! Что я спою вдали от тебя?
В глубине кают, в глубине кают тихо-тихо спят товарищи, нас баюкает, нас баюкает океанище, океан, океанище, океан.
Травка, цветы, незабудки, мама печёт пирожки…
Вот вы знаете что? Вот вы попроооообуйте выйдите к нашей пристани.
Не покидай меня, весна!
Вот так поёшь его песни – и расцветаешь как весенний пень.
Весна, не покидай, пожалуйста, нашего дорогого Юлия Черсановича! А с ним и всех нас заодно.