Рассказ
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 64-65, 2020
Они лежали на холодной каменистой земле, вокруг возвышались скалистые горы, наверху сверкал осыпанный звездами иссиня-чёрный небосвод, чистый и прохладный воздух был насыщен запахом бессмертника, и неутомимый Санчо Панса рассказывал своему благородному господину о молодом и прекрасном пастухе, влюбившемся в благородную девушку ослепительной красоты.
Лишенный покоя юноша на протяжении нескольких лет ухаживал за ней, но в конце концов получил категоричный отказ, обиделся до глубины души, собрал своих тучных овец и повел их в сторону чужих деревень, неся в груди жгучую ненависть к безжалостной избраннице своего безрассудного сердца, быстро заметившей его исчезновение и яростно бросившейся в погоню.
Тем временем оскорбленный пастух и его стадо достигли отлогого берега широкой реки, где встретили старого лодочника в потрепанной одежде, чье утлое суденышко не могло вместить более одной овцы. Этот прискорбный факт не остановил упрямого пастуха, и трудолюбивый лодочник принялся одну за другой перевозить на противоположную сторону испуганно блеявших овец. Бережливый пастух считал их, несколько раз сбивался и с опаской заметил приближающуюся с пылью погоню.
Он торопливо попросил податливого лодочника уступить ему свое место, быстро переплыл реку и не мешкая повел стадо к далекому горизонту, оставив жестокосердной любви своей сто двадцать шесть овец, которых она сердито приказала гнать на ее пастбища, после чего, пуще прежнего ослепленная яростью, серебряным кинжалом заколола старого ни в чем не повинного лодочника и вплавь перебралась через реку, на другой стороне бесстыдно раздевшись и на виду у всех выжав свое промокшее платье.
«Так не годится!» – рассердился Дон Кихот, и его верный слуга совершенно согласился с ним и вернулся к повествованию, сообщив, что, немедленно продолжив погоню, в сгущающейся тьме горячая красавица наткнулась на высокий и прочный деревянный забор, по блеянию овец поняла, что перед ней постоялый двор, выяснила, что все последние путники спят на сеновале, крадучись пробралась туда и бросилась на безмятежно почивающего идальго, который поначалу с испуга больно треснул ее по лицу, но потом опомнился и всю ночь усердно замаливал свою вину недостойным благородных ушей образом.
От шума пробудился наш пастушок, незаметно выбрался наружу, отвязал своих самых тихих и быстрых овец, осторожно вывел их на дорогу и продолжил свой путь.
Утром выяснилось, что идальго не тот и что остались брошенными восемьдесят семь овец. Подоспевшие слуги получили угрюмое указание вести их на ее пастбища и насмерть забили опорочившего честь госпожи негодяя камнями и палками.
Тем временем добросердечное провидение натолкнуло испуганного пастушка на странствующего рыцаря, тронутого слезами искренней беды и обещавшего поддержать и, если понадобится, поднять на негодяйку свою тяжелую длань.
«Молодец», – похвалил великодушного соратника Дон Кихот, и его верный слуга полностью с ним согласился и поведал, что взамен за бескорыстно протянутую руку от пастушка ненавязчиво ожидалось пожертвовать половину его стада непорочной возлюбленной рыцаря.
Сделка была незамедлительно совершена, и на следующий день борец за справедливость грудью встретил жестокую преследовательницу и обидчицу незапятнанной молодости, был кулаком сбит со своей кобылы и повалился на землю, где его докончили обитые железными пластинками каблуки ретиво соскочивших со своих скакунов слуг.
Между тем преследуемый злой судьбой пастушок попался в руки безжалостным разбойникам, которые не долго думая раздели его догола и уже собирались самым ужасным образом отправить на тот свет, когда их настигла пышущая яростью благородная девица, мечом порубила нарушителей закона и возмутителей порядка и напоследок вонзила свое острие в грудь привязанного к дереву беспомощного пастуха, из которой обильным потоком потекла алая кровь.
Удовлетворив жажду страсти, ненасытная девица вскочила на своего взмыленного коня и громогласно велела довольным слугам гнать домой остаток принадлежавшего ей теперь целиком стада.
Рассказывают, что Дон Кихот сонно опустил голову на медный таз, полной грудью вдохнул прохладный и благоухающий бессмертником воздух и от всего сердца похвалил своего расторопного слугу за то, что тот развлек его замечательной и нравоучительной историей.