Стихи
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 57, 2017
* * *
Всё
реже бывает двадцать,
всё
чаще бывает сто…
Чего
бы ещё забацать –
в
реальном когда и что?
Не
то чтоб порыв-надсада,
не
так чтобы бес в ребро…
Но
делать же что-то надо,
к
примеру – творить добро.
И
в качестве неженатом
(раз
дети не просят есть)
заделаюсь
меценатом
в
пределах того, что есть,
и,
будучи в фазе доброй,
в
пивбаре на берегу
смогу
поделиться воблой,
которую берегу…
СТИХИ
О
чём? А вовсе ни о чём,
в
чём обвиняли зачастую –
что
Мир сочится кумачом,
а
этот треплется впустую…
Глаголы
вжечь, предлоги вбить
народу
надо прямо в темя,
а
тут сплошные мелкотемья,
чего
никак не может быть –
ему
открытий не хватает,
он
за мошонку не хватает…
За
мой – в 80-х – «нах»
чуть
не закрыли альманах.
Я
жил тогда в Одессе, впрочем,
был
не поэтом, а рабочим,
хотя
с дипломом ОИСИ –
строитель
– господи спаси!
И
спас! Кого-то кирпичом,
а
я был вовсе ни при чём.
Ещё
служил, согласно долгу,
но
не убил, и слава богу…
* * *
Пускай
добра не ищем от бабла,
а
только безобидное бла-бла
и
далее, но далее сложнее,
прошу
понять меня, как я тебя,
отчаянно,
но не сплеча рубя, –
у
нас уже есть вещи поважнее.
Я
тут, как запасное колесо,
вторичен
– ведь не Пабло Пикассо,
и
всё же разберемся – или-или…
Любил
табак, любил ходить в кабак
и
не любил ни кошек, ни собак,
а
вот они всегда меня любили.
Ну
да, бывало разное, а то!
Ну разве что не выиграл в лото –
приветствовали,
грамоты совали
и
говорили «браво» и «виват»…
Но
больше я ни в чём не виноват,
есть
алиби – уснул на сеновале.
В
стеклянном доме (всё – бронестекло)
тепло
и, разумеется, светло –
совсем
не то чтоб нечем поделиться,
хотя
давно уже не склад идей,
не
фабрика по выпуску людей,
а
только размороженные лица…
И
все-таки поверь, что эта дверь,
пусть
даже заходил какой-то зверь,
когда-то
отворялась без подвоха.
Теперь
уже возможен карантин –
я
стану собирателем картин,
тех,
что сегодня продаются плохо.
* * *
Похлопал
по карманам – что ж,
похоже,
больше нету,
но
подошел какой-то бомж
и
сунул сигарету.
На
набережной, на скамье,
в
тени неторопливо
мы
говорили о семье
и
о цене на пиво,
об
уравнении Ферма,
о
том, что Мир сошел с ума,
что
йети так и не нашли,
о
женщинах – что мимо шли,
еt cetera, et cetera,
и
о литературе –
о
том, что бля-профессора
не
рубят в ней, в натуре.
Но
было разговора вне
всё
о политике, войне
и
колоноскопии.
Хотя
– крушитель всех основ –
он
парочку недобрых слов
сказал
о Папе Пие.
* * *
Припомню
лёжа, без скулежа́ –
а
ведь бывало, когда любил…
Посредством
ложа, без мятежа
королевала – аж дым клубил.
И
что же толку? Да как в реке,
где
дважды в эту – ну ни ногой…
Держи
кошёлку в одной руке,
держи
монету в руке другой.
* * *
Кристалл,
и чеснок, и паук… –
достойно
ведёт церемонию,
поту-и-поэтустороннюю,
профессорша
тёмных наук.
При
этом немного кусается,
немного
шипит и касается
интимных
заказчицы мест.
Клиентка
пугается – съест!
И
всё же пускай издевается,
по-матерному обзывается,
стращая, кляня, теребя…
Ведь
тут заказали – тебя!
Добротный
такой приворот –
отличное
и не аптечное,
разумное,
доброе, вечное –
поскольку
ты полный урод.
* * *
Хотел
бы что-то изменить –
мне
обещали позвонить
бухгалтер,
врач, товарищ-пьяница…
но
только твоего звонка
и
раньше ждал, и жду пока,
и
– сколько там ещё останется…
* * *
Часть
вселенского шантажа…
Тут
какой-нибудь полудурок
просто
выбросил в ночь окурок
где-то
– с верхнего этажа.
А
возможно, была звезда –
та,
что выпала из гнезда
и
скользнула по чёрной глади
только
чаяний наших ради.
Почему
же за всё плачу,
если
без моего участья?
Заказал
машинально – счастья!
И
почувствовал – не хочу.
* * *
Хотя
сентябрь – сигнал тревоги,
но
вместе с маревом жары
развеялись
единороги
и
прочие антимиры.
Пока
ещё не грустный с виду,
наверное,
из дома выйду
искать
священные дары.
Пока
открыто – до поры…
Сентябрь,
конечно, не февраль,
Грааль,
конечно, не кредитка,
иначе
б выглядели дико
мораль,
сераль и пастораль.
И
если бы не это, я б
строчил
стихи, как нож окопный,
поскольку
уважаю ямб –
любой
– не только пятистопный.
2017