Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 57, 2017
Плыл
по океану рыжий остров.
В
море в синем остров плыл гнедой.
…Вернувшись после армии в родной
Невель, я стал завсегдатаем книжного магазина с непонятным названием «КОГИЗ»[1],
где скупал поэтические сборники, которые в наше захолустье завозили в штучном
количестве. Так попала мне в руки тоненькая книжка Слуцкого «Современные
истории». Обычная книжка подцензурных лет – стихи о друзьях, погибших на войне,
о поэзии, о внутреннем мире советского человека. Поражал стиль – и не
назвать прозой в столбик – это были стихи, которые тогда казались мне
написанными как бы небрежно, и было ощущение, что в них кипит энергия, которой
поэт не даёт вырваться наружу:
И ещё, помню, меня резануло
стихотворение, которого, видимо, до сих пор нет в интернете:
Как прочитанный том заставляют
непрочитанными пока.
Это вовсе не удивляет:
Может, вспомнят ещё слегка.
Может, вспомнят,
может, забудут,
как забитый по шляпку гвоздь,
может, схватят и нервно будут
перелистывать на авось.
Вот ведь как, подумалось, поэт,
пишущий вроде простые советские стихи, иногда с неказистой рифмой, с
нестабильным ритмическим строем, рассчитывает на бессмертие.
В сборник этот
долгие годы я почти не заглядывал, но привез его со всеми остальными книгами в
Витебск, а потом и в Иерусалим. Но вот удача, уже здесь прочел я книжку
Слуцкого «Записки о войне», изданную в двухтысячном. И передо мной открылся
другой Слуцкий, потрясший меня Слуцкий. «Как убивали мою бабку», «Про евреев»…
Разве это можно было напечатать в брежневско-сусловские времена…
Знаете, иногда в океанах происходят
тектонические сдвиги, в результате чего образуются острова.
И что хочу еще сказать:
стихотворение «Лошади в океане», посвящённое Илье Эренбургу, звучит для меня
сегодня как рассказ о судьбе советских поэтов, которые хотели дожить-доплыть до
тех времён, когда их стихи придут к читателю.