Стихи
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 53, 2016
* * *
предчувствие свежо как дежа вю
французский запах пряный от калин
а в следующей жизни сад завью
из терна пуповин
отчаянным
по облаку пришлю
по крепу покаянным
подарю
тебя узнаю
раз не раз люблю
и имя натворю
* * *
вчерашние порезы и обломки
уйдут едва
наполнится луна
и что мне из материй этих тонких
как прежним
не удастся в письменах
делить детей им нарезать наделы
любить одну боготворить боясь
что потеряю как-то между делом
единственную с этим миром связь
* * *
в пятьдесят пятом
когда отец поднимал целину
мама дожёвывала кашу в детдоме
меня еще не призвали ни на какую
войну
я не был ни в плане
ни в коме
потом очнулся глядь
кругом опять целина и война
каждое утро с неба падают самолёты
и подумал падать в них надо на
это такая работа
в общем
отец опять целину поднял
мама родила за мною брата
в зеркале
где я теперь нет меня
хочу обратно
но гвоздь всей песни в точке где дождь
а не война целина и каша
собирает сыновей
а может и дочь
ибо наша
ET NOUS SOMMES EN 14
растяжка губ для французского merde такая же как для mort или например amour некоторым даётся
с рождения
другие её тренируют всю жизнь чтобы поехать в Париж и умереть
так говорила профессор Зоя Ивановна
нам мудакам её третьего курса
учившим английский
а не настоящие языки
в
которых растяжка для губ вообще не нужна
иногда знать достаточно слово
kalash1
или вовсе не знать никаких
comme
moi donc le treize vendredi2
___________________________________
1 здесь: автомат
«калашников».
2
как и я бы в пятницу 13-го (французский).
РЕ-МИНОР
в прошлом году где-то забыл глаза
снял
как очки протереть да там и оставил
так и ходишь теперь вперёд-назад
в этом ни зги
ни цветов ни людей ни правил
тростью
нащупывая взвизгнут ли тормоза
ладно бы слух забыл да музык внутри
хватит на пятьдесят или другие
двадцать
тут хоть глаза протри хоть плюс
тридцать три
стёкол надень не
увидишь когда смеются
женщины детей отряхивая от зари
зато слышен фугой ветки летящей
хруст
шаг и капель оформляющиеся
в токатты
ломкие тремоло выдохов и каруз
о хрупкий наст и о плавающие
асфальты
когда твои оркестры вступают в игру
* * *
возвращай погоды
носи цветы
пусть сады природины
так пусты
а иголки пройденной немоты
не нависли сверху
убирай из лучших сердец анклав
и шиповник квёлый
в руке собрав
удивляйся запахи мёрзлых трав
никогда не меркнут
* * *
я исписал тебя пока ведь
невы
черешневая камедь
останки прежних
с кулаками
сиротский добрый вечный дом
подумал как ты здесь такая
всё машешь тонкими руками
недавно в рост упала свая
на триста просто мегатонн
как там в
детдоме нет войнушки
не писаются
погремушки
какие в моде постирушки
давно ли умер главный гном
а у тебя четыре сбоку
мужик с порезом за эпоху
так промолчит
что впору глохнуть
давясь всем матом об одном
СИСТОЛА
в месяце невесомости
в душном плену усилий
молишь ещё у совести
даже когда простили
даже пока рекордами
преют температуры
выдох паров нетвёрдыми
аки шаги с натуры
сухо в гортани музыке
ломкой хрустит валежник
только артикль на суржике
как космонавта держит
СОСЕДИ
гримасы обессмыслившегося бытия
юрик
дук
мой сосед по второй чеченской
он осел здесь
а другой фидоин
карабахский
тоже наш весь
я старик неизвестных бойн
и не пойман
слева прапор живёт афганский
драки девки
ножи и танцы
за забором полковник в кубе
тарабанил
в танке на кубе
слева рыжий на вольво
парень
крымский вроде
нунчак
татарин
за углом осетин из
южных
ездит к маме
пока ей нужен
близнецы
две божьих коровки
ставят на продажу у бровки
но луганские номера
им здесь в кайф
хоть домой пора
хорошо с ними за столом
не ругаемся лбы
не бьём
жаль
коль в следующей пустоте
рассчитаемся в этих в тех
и убавится здесь соседей
а прибавится
в темноте
ЭККЛ., 11 1-10
а.
королёву
лет триста как кормам и злакам
добру и злу тебе и ей
по совранным в нас зодиакам
привычно ходит иерей
висит подельник на осине
распяты трое на кресте
в спине поёт чертог крысиный
про сгусток крови в темноте
банданы
потные сползают
на глаз привычное
+3
вокруг майдановы
банзаи
любые ставни отвори
питается озимый
снегом
червяк в родимое пятно
от песневещегоолега
скукожился и стал сукно
прогулка в семьдесят четыре
грозит нам мальчиком в окне
и нет следов на снежной шири
тепла в собачкином
говне
в разбрызганной весне сепуки
в жаре сползающих
бикинь
в подарочных от йоулупукки
обёртках
набекрень прикинь
как не умеем в циферблате
любить секундой лет за пять
им волосы седеть и гладить
то по утру
то второпях
приделать к крику боли маски
зажать в ладонь и выдуть вон
капели сочинять и сказки
под собственный вечерний звон
из неоконченного ветра
напьётся трещина в стекле
придёт поруганная вера
с хоругвями на костыле
ломбард отдаст пропитый прежним
в пылу любой аксантегю
а на подушках пальцев нежность
грубее светлячков в снегу