Стихи
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 52, 2015
*
* *
Каплями по
лицу, скатываясь с лица,
время идёт
к концу. Мимо летит пыльца.
Скатываясь,
как грязь, скапливаясь в углах,
время
теряет связь, время рождает страх.
Память, как
инвалид, шарит в углу с золой,
после чего
болит болью фантомной злой.
Время к
концу идёт с той поры, как идёт.
Время за
годом год всё ускоряет ход.
Память
мгновенья длит, след в глубине тая.
Волосы
шевелит ветер небытия.
Ветер несёт
пыльцу в будущие поля.
Время идёт
к концу. Это не повод для.
04.2013
*
* *
Где дразнящий предел? Где искомая
точка отсчёта?
На стене паучок ловит муху в
недвижный сачок.
Дождь в окне поредел, и неясно,
какого ты чёрта
непрерывно играешь с собою в
зачёт-незачёт.
Паучок совершенен, нисколько о том
не заботясь.
Совершенная муха в его совершенной
сети.
Совершенней лишь Бог, всё же сущее,
в сущности, оттиск,
что не так уж и плохо. Прими этот
оттиск. Прости.
11.2013
*
* *
Ну
какой это склон? Это слон! Это мамонт из мамонтов стада.
К склону город прижат, город
мамонтов стадом зажат.
Снег рассыпан по лбам, и когда
автобан
шелестит
интенсивней, чем надо,
снег струится с ресниц, потому что
ресницы дрожат.
Что под снегом ресниц? Что им там
под ресницами снится,
под скалистыми скальпами Альп,
что
способна лишь Божья рука
соскоблить ледником? Снег. Конечно
же, снегом
засыпана
эта страница,
этот лист календарный из тех, что
веками листают века.
Так ли важно им, белая церковь
с сугробом на куполе сверху,
белохвостые кролики в снег
белохвостых выводят крольчат,
или оттепель: снег был пошит на
века,
а глядишь, на поверку
весь изорван – в прорехи сорочки
кротовые кочки торчат?
Этот город – на шкуре нарыв. Со
слонами такое бывает.
Всё пройдёт – иль вулканом прорвёт,
иль
покроется струпьями льдов.
Две-три тыщи годков – и уже не
болит, заживает.
А ещё через тыщу-другую
уже не отыщешь следов.
12.2013
*
* *
Буквы – всего лишь буквы.
Сложи «ладошка», рассыпь, снова
сложи.
Смотри: получилось «лошадка».
Ну что ты всё в небо пялишься букой?
Нет никакой правды и никакой лжи?
В мире все переменчиво, ненадёжно и
шатко?
Научись ловить и от этого кайф!
Не умеешь? Не хочешь? А ты всё-таки
научись!
В небе среди прокисшего молока
просвет открылся – он первозданно
чист.
Голубой в нём становится всё
голубей,
тучи плывут, и лайнер, кажется,
падает, как Икар.
Перед домом носятся несколько
голубей,
а доносится внятное, непонятно
откуда, «карр».
Успокойся! Мир хоть и строится на
крови, дурачок,
держится он, как ни крути, на
любви.
C’est
la vie. И она недурна, эта
самая vie!
Наживи себя просто на Божий крючок
и лови своё счастье. Живи.
02.2014
*
* *
Я и раньше, в общем-то, не был зол,
но добрел и добрёл до седин.
Слух теряя, быстрей отзываюсь на
зов…
За многим, правда, не уследил.
Что не так уж важно, пока в руке
есть рука, у щеки щека.
Пока у старого пса, грузно
пляшущего на поводке,
глаза щенка.
06.2014
*
* *
Лето явно
сдаёт, но пока что не кануло в Лету.
Зыбки блики на листьях, и тени под
вечер густы.
Поутру Бог просматривает френдленту
и перечитывает понравившиеся посты.
Он сидит босиком и бренчит на своей
балалайке.
Побренчит, помолчит, почитает и
вновь помолчит о своём.
А потом,
отложив балалайку, в постах оставляет «лайки»
то синицей,
то жаворонком, то зябликом, то соловьём.
08.2014
*
* *
Лунный свет
подрагивает на связке ключей.
Мерно кочет покрикивает молодой.
Мерно волны покачивают ковчег.
Море. Горы всё ещё под водой.
Мерно дышит бык. Мерно дышит слон.
Сон ковчег заполнил, сквозь ночь
сочась.
День грядущий… Не мечу его
числом:
сотворение мира идёт сейчас.
Тигры спят, с ними рядом коровы
спят.
Никого никто не ест, как в раю.
Овцы спят. Медведи во сне сопят.
Я не сплю. Ночь тянется. Я стою.
Что мне сделать, всё это продлилось чтоб –
волк с
ягнёнком рядом, никто никому не зверь?
Вслух
молюсь, чтоб Бог прекратил потоп,
и в душе
тихонько, чтоб не теперь.
Этот мир в
ковчеге, и Бог над ним.
Нет вражды
и выбора: смыл потоп.
Бог единый
со мной говорит одним –
Авраам,
Христос, Магомет – потом!
И мой Хам пока что не хам, не хам –
он любимый
сын, как Йафет и Сим.
Под водою
звёзды и по верхам.
Между
бездной и бездной мы здесь висим.
11.2014
* * *
Антону Яржомбеку
В туман с
утра упрёшься глазом
и утешения взыскуешь…
Как хорошо
быть богомазом
и верить в то, что нарисуешь!
С заломленными позвонками
под потолком изнемогая,
священнодействовать руками,
на штукатурке помогая
глазам домыслить Образ Божий
и, тронув кожей огрубевшей,
тепло почуять этой кожей,
чтоб глаз поверил оробевший.
Господь суровым иудеям,
чтоб идолов не захотели,
рёк верить слову и идеям
и глаз держать в голодном теле.
А богомазу дал отмашку
и рисовать себя позволил.
И выпить лишнюю рюмашку,
коль человек хороший нолил,
дымить прокуренною трубкой,
твердить, что это, мол, полезно,
бродить с собакой скользкой тропкой
в каких-то зарослях над бездной…
Изучен адский труд с изнанки,
и страшный ад уже не страшен.
Он вниз слезает по стремянке,
день отработан, рай раскрашен,
места срамные
скрыли листья…
И Бог
простит без лишних сует,
когда он
дома той же кистью
свою собаку
нарисует!
05.2013; 11.2014
*
* *
У апреля тормозов нету.
Ветер за ночь измотал сосны.
За ночь снова развезло небо,
и по небу не пройти солнцу.
И ворона под дождём злая –
не летает, а орёт стоя.
И собака под дождём лает
на два тона выше, чем стоит.
04.2015
*
* *
Молчи!
Молчи, сосуд скудельный!
Всё
обойдётся! Говорят,
на Землю
выслали отдельный
особый
ангелов отряд.
Они нас,
правда, передушат,
искореняя
всходы зла,
но как
возрадуются души!
Ну а
тела… Да что тела…
03.2015
ТОЛЕДО. ФИГУРА ДОН КИХОТА
Он стоит
бездыханно.
Взгляд, как
в ад из окна.
Что, Алонсо
Кехана,
неужели
хана?
Крыши
съехали разом,
змеи жалят
в овсе.
Скоро,
видимо, тазом
мы
накроемся все!
Озверела
эпоха,
разжирела
беда.
Всё и
вправду так плохо?
Нам и
вправду туда?
Поседевший
младенец,
бесполезно шепчу:
– Я боюсь
этих мельниц,
я туда не
хочу.
Не
соломинку, Боже, –
я об этом
молчу!
Дай мне
лучик, и, может,
я вползу по
лучу.
Дай по
лучику всем нам,
дай ещё нам
побыть –
травоядным,
никчемным,
неспособным
убить.
05.2015
*
* *
Всё наваливается
как-то гуртом.
Не всё
понимаю – видимо, онемечен.
Я маленький
человечек с большим животом –
аргументировать
мне нечем.
– Пронеси и
избави, – бормочу на бегу,
ловлю,
краснея, на слове.
Мир поймал
меня по самое не могу
и не
останавливается: ловит.
Май хмель
зелёными гонит венами.
Рай
зелёными переполнен военными.
Паромщик
покрикивает по временам.
А если я не
хочу мериться членами,
обмениваться
пленными,
рассаживаться
по челнам?..
05.2015