Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 45, 2013
Пожалуй, психологический переход, процесс трансформации «библейского человека», завершился к рубежу эр, заняв вторую половину первого тысячелетия до новой эры. По ту сторону этого хронологического разлома остаются люди Танаха: пророки и псалмопевцы, авторы танахического текста, их персонажи и их непосредственные слушатели и читатели (это, прежде всего, VI–IV века до н. э., на которые, по некоторым оценкам, приходится письменная фиксация до восьмидесяти процентов общего объема Танаха). По эту сторону – евреи I и II веков н. э.: мишнаитские учителя и люди Нового Завета. Обитатели «этого края бездны», люди начала н. э. (при всех различиях между ними), ближе к нам, жителям III тысячелетия, чем к оставшимся «на том краю» древним израильтянам, отделенным от них всего тремя-пятью веками. Хотя правильнее будет сказать, что к рубежу эр сформировалась новая «модель человека», подразумевающая определенный набор ценностей, – и модель эта, запечатленная в еврействе и родившемся из него христианстве, существует и поныне. Она подвергается драматической эрозии, но – вопреки чьим-то страхам и чьим-то надеждам – никакой новой модели, способной сменить ее, до сих пор не возникло.
А вот древние «сыны Израиля», глядящие на нас «с того края», – люди принципиально другие. И слова библейского иврита зачастую далеко отстоят по смыслу от своих традиционных русских эквивалентов из Синодальной Библии.
Впрочем, Синодальный перевод литературно неуклюж, но, как правило, честен.
Если взять этот перевод (или любой другой перевод, или оригинал Танаха) и читать «с открытыми глазами», то удивляет, например, такое качество танахических людей, как жестокость – не только реально практикуемая (ее хватало всегда и везде), но также и словесно заявленная, наивная, восторженная, осознаваемая как норма и как добро (см. кровожадные возгласы в Псалмах: Буду их бить – и не встанут они. // Под ноги мне упадут! … Пылью по ветру я их пустил, // как грязь на улице, их растоптал! Пс 17 [18]:39,43; Счастлив тот, кто схватит твоих детей // и о камень их разобьёт!Псалом 136 [137]:9 – здесь и далее перевод мой).
Кто прав: мы, с нашей стерильной политкорректностью, или древние, с их первозданной жестокостью? Мне, безусловно, милее политкорректность. Но задача исследователей не в том, чтобы раздать всем сестрам по моральным серьгам, а в том, чтобы правдиво описать феномены и корректно дифференцировать их (и, помимо прочего, не рассматривать библейскую древность через призму средневекового благочестия).
Еще одна тема, демонстрирующая некоторую «инопланетность» танахической психологии, – это идентификация человека по полу и возрасту. В любом языке и у любого народа четко различаются три разновидности человека: мужчина, женщина, ребенок. Есть это, конечно, и в Танахе. Но – с примечательными колебаниями.
В пророческих книгах мы наблюдаем настойчивую персонификацию израильского народа как женщины: «дочь Сиона» (т. е. Сион), «дочь Иерусалима» (т. е. Иерусалим). Это, несомненно, обусловлено тем, что в оригинале Иерусалим, как и другие города, – женского рода. Но метафора развивается: возникает образ «дочь народа моего», в значении «мой народ» (Исайя [Йешаяhу] 22:4; Иеремия [Йирмеяhу] 4:11).
Зачастую эта женская персонификация негативна – там, где пророки обличают свой народ (представляемый в женском образе) за культовую измену Богу Израиля («блуд с другими богами»). «Неверному» народу брошен оскорбительный упрек: зона, «шлюха» (Иеремия 2:20; Иезикииль [Йехезкель] 16:35). Звучат угрозы расправы, с натуралистическими подробностями: «Задеру подол твой тебе на лицо, так что обнажится срам твой» (Иеремия 13:26). Следует помнить, что инвективы эти адресованы патриархальной общине, возглавляемой собранием седобородых старцев.
Сдвиг образности по шкале «мужчина – женщина – ребенок» идет еще дальше. В Исайя 49:22 возвращающиеся из плена израильтяне представлены как маленькие дети, несомые на руках.
В Исайя 60:16, где речь идет о грядущем благоденствии израильтян, Израиль изображен как грудной младенец (между прочим, женского пола). Буквальный перевод: «Грудь царей сосать будешь». Кстати, сказано именно мелахим, «цари», хотя имеются в виду, конечно, царицы и вообще дамы из царских родов.
Известная фраза: ло алман йисраэль виhуда меэлоhав, «не вдовец Израиль, с Иудою, при Боге своем» (Иеремия 51:5). Для этого стиха, как видим, в отношениях Израиля с Богом мужем оказывается Израиль.
* * *
…Самой важной своей работой на
сегодняшний день считаю Библию Российского библейского общества (Москва,
Публикуемые отрывки из Малых Пророков (в еврейской традиции – Тре-асар, «Двенадцать»), как и другие мои библейские переводы, следуют научным принципам. Однако подбор текстов здесь несколько произвольный. Это нечто вроде антологии или хрестоматии. Я выбрал разной длины отрывки, которые, на мой взгляд, особенно интересны с литературной или культурно-исторической точки зрения. Идея состоит в том, чтобы применить в библеистике практику антологий (что, конечно, делалось и раньше, но, как правило, не в научной парадигме). Цель проста: помочь тем читателям, очень многим читателям, которым трудно прочитывать книги Танаха «насквозь».
Объем журнальной публикации не позволяет охватить все двенадцать книг Тре-асардаже «хрестоматийно». Поэтому здесь представлены лишь Иоиль [Йоэль], Амос, Софония [Цефанья] и Захария ]Зехарья]. Перевод сделан с общеупотребительного текста еврейской Библии (так называемый масоретский текст), по изданию: Biblia Hebraica Stuttgartensia. Stuttgart, Deutsche Bibelgesellschaft, 1990. Кириллическая транскрипция ивритских слов дана в том варианте, который используется именно для Танаха и несколько отличен от правил транскрипции современного иврита. При переводе библейских текстов часто приходится делать конъектуру, т. е. предлагать исправление того или иного слова, на уровне букв и на уровне огласовок, с целью реконструкции исходного еврейского текста. Конъектуры делаются, прежде всего, с учетом древних источников – в первую очередь это Септуагинта (перевод Танаха на греческий язык, III–II вв. до н. э.).
Мои комментарии посвящены пояснению конъектур и другим лингвистическим, а также историческим вопросам. Для Тетраграмматона сохранен традиционный перевод «Господь». Такое важное отличие библейской поэзии от прозы, как параллелизм стихотворных строк («день мрака и тьмы, // день пасмурный и туманный»), отражено сдвигом второй (параллельной) строки вправо.
* * *
А кто такие вечерние волки? Они упоминаются дважды: Аввакум [Хаваккук] 1:8 и Софония 3:3 (зеэве эрев, «вечерние волки», «волки вечером»).
У Аввакума этим выражением обозначена кавалерия халдеев, безжалостных завоевателей.
У Софонии и того хуже – коррумпированные судьи, или же правители, тоже коррумпированные. Элита.
Стоят ли они таких красивых слов – зеэве эрев? И букв, из которых слагаются эти слова? А все прочие люди – стоят?
Кто бессмертен – люди или буквы?
Рабби Ханина бен Традьон в годы адриановских гонений был сожжен вместе с его собственным свитком Торы. Во время казни ученики спросили его: «Что ты видишь, рабби?» Он ответил: «Свиток горит, но буквы улетают вверх».