Стихи
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 44, 2012
Елена
Игнатова
Так далеко до весны
* * *
Запах нашатыря, талого
снега,
ветер с примесью дыма и
соли,
красный кирпич заводов,
сонная церковь –
здесь приворожено сердце
моё.
Кто лучше меня вас
вспомянет:
яблонь усопших сады с
угольной кожей,
каменно спящие львы,
влитые в камень,
дерево игр пионерских –
мяч на вершине
врос между веток и,
смотришь, пустит побеги.
Я окликаю вас – но
мешают слёзы –
ставящих свечи за нас в
крутобокой церкви
Кулича-и-Пасхи под звон
колокольный.
Благословенны вы и ваши
хлеба.
* * *
Город скудных небес,
скупого солнца,
размокшей соли,
дивных теней в тумане –
и опарышей, островной
шпаны,
крошащих страну, как
сухарь а кармане.
Город вороватых властей,
от Меншикова на лисьей
подкладке
до ублюдков, вылезших из
щелей
комсомольско-бандитской
складки,
где их закаляли жарко
на огне народной беды.
Оборотень Петербург,
осколок России,
лепщик нечисти всех
сортов,
а на Москве белоглазая
чернь подбирает плахи
для новых стрельцов,
для крови поруганной
родины.
* * *
Кащей, –
говоришь, – Яга, юркие бесы
выбрались из замшелых ям
и снова правят,
губят, жируют, мучают
землю,
соки её добывая.
Да нет, те были как-то живее,
что ли,
родом из тёмных снов, хвои
сосновой,
хмеля болотных трав. А
эти –
из гнили расстрельных
подвалов,
слизи змеиной, Каиновой слюны.
* * *
Синий, палёный,
отравленный воздух,
запах дождя, раскисшей
известки.
Словно копейку на
перекрестке,
родину кинули – «на!»
Что же запомнить:
нитратную дамбу,
тухлую тушку Финского
взморья,
парк зачумлённый для
интуристов,
крепости бравый шпиль.
Здесь офицер от любви к
Шульженко
выстрелил в сердце,
здесь убивали,
и вырастали из мёртвых
стебли,
папоротники, полынь.
Шепчется с листьями
дождь моросящий,
и в паутине почтовый
ящик,
где размокает на дне
записка:
«Был. Не застал. Харон».
* * *
Петербург в декабре
тает, как дымная роза в
тёмной воде.
Так глубина черна,
так далеко до весны,
до света, до первого
марта,
но школьница бредит о Че
Геваре,
подростки скандируют: «сука
Путин»,
и миазмы «Народной воли»
пробиваются из-под
земли.
Эти стаи волчат,
истребителей крыс,
голодных, злых, неужто с
ними свобода?
Мы ждали других – высоколобых, чистых,
новых желябовых и
перовских.
Впрочем, эти не хуже.