Рассказ. К восьмидесятилетию Поэта
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 44, 2012
Рената Муха
Колбасная
история *
Наш великий писатель Чехов, у которого было очень трудное детство, ставши
взрослым, признался, что ему пришлось «по капле выдавливать из себя раба». Пока
со мной не случилось того, о чем я собираюсь рассказать, я не понимала до
конца, что он все-таки имел в виду.
А дело было так. Я летела в Англию, получив очень почетный грант от
Британского Совета. Стало быть, все основания гордиться у меня были. Но одно
дело – иметь основания, а другое дело – претворить их в жизнь.
Проблема моя была в том, что я страшно волновалась. Я волновалась по поводу
вещей, которые, может быть заставили бы волноваться всякого, а, может быть, и
нет. Не всякого. Моему мужу это волнение не нравилось. Вообще его жизнь во
многом сводилась к тому, чтобы не одобрять меня и мои волнения. Иногда мне
казалось, что это и было основным побуждением его женитьбы.
Наблюдая мою тревогу, он повторял с растущим неодобрением: «Слушай! Ты
все-таки веди себя так, как это положено тебе по возрасту. Ты же не девочка!
Что ты с ума сходишь? Ты получила грант от Британского Совета. Как ты думаешь,
сколько людей получает подобные гранты? А если не можешь, то повторяй себе: «Я
Рената Ткаченко, доктор…» Чего ты там доктор? «У меня грант от Британского
Совета».
Я старалась следовать его совету и каждое утро твердила сама себе: «Я
доктор Рената Ткаченко, у меня опубликовано двадцать девять статей о правилах
прямой речи. Я получила грант на развитие расследования универсального,
культурного, специального, прагматического соревнования, полученного в
результате выступления рассказчиков устных историй…» Но внутри себя я слышала
другой голос: «Да, это-то все так, но если…»
Билет мне вручили в
Иностранном отделе университета. Сообщили, что я полечу бизнес-классом.
Иностранный отдел – место особое. Там вручают билеты и визы, помогают
заполнить нужные анкеты и при этом наблюдают за каждым входящим и выходящим. Я –
бывалая путешественница. Но путешествовала я все время в пределах одной и той
же страны, а именно, своей, и не на самолетах, а на поездах, автобусах, лодках
и лошадях. Также и пешком. Самолеты были за пределами моих познаний, и я
понятия не имела, что такое этот самый бизнес-класс. Но спросить не решалась,
так как, сами понимаете, не то место – Иностранный отдел, где хочется
задавать вопросы. Но почему-то слово «бизнес» в предперестроечные дни звучало
негативно, был в нем эдакий сомнительный оттенок. Так и представлялся
мысленному взору толстый «бизнесмен», положивший ноги на стол, пыхтящий вонючей
сигарой и немилосердно эксплуатирующий простых людей.
Наступил день, когда я
сказала: «Пока» своему неодобряющему мужу и ступила на трап самолета с четырьмя
чемоданами, четырьмя бутылками водки и четырьмя метрами копченой колбасы.
Я, ей-богу, не знаю, что уж
заставляет иностранцев так смеяться при этом безобидном сообщении. Русские не
смеются. Иногда только спросят: «Почему только четыре бутылки? Почему одна
колбаса?».
Четыре бутылки
предназначались моим английским друзьям. Это замечательные сувениры. Вообще-то
я хотела провезти больше, но разрешили четыре. А что касается колбасы, то любой
соотечественник поймет, что я собиралась экономить, и четыре метра не так уж
много на три месяца.
Итак, четыре того, четыре
другого, четыре третьего плюс четыреста русских рублей и ни пенни английских,
что – и дураку ясно – не слишком успокаивает.
Я почувствовала, как раб
внутри меня оживился, и строго произнесла: «Слушай, хватит паниковать. Кто ты
такой, я не знаю, но зато знаю, что я – доктор филологических наук Рената
Ткаченко с грантом от Британского Совета, и чиновник из этого совета встретит
меня в аэропорту и немедленно вручит деньги».
И тогда раб загнусил: «Да,
но если не встретит? А если он окажется пьяным, например? Или растратит твои
деньги?» Раб совсем разошелся, и не то, чтобы я ему так уж поверила, но все же
вдруг почувствовала себя не очень уютно в моем уютном кресле и отвернулась к
окну.
Бизнес-класс, может быть,
замечательное место, чтобы выдавливать из себя раба, но я этого не испытывала.
Через минуту я услышала
женский голос, который произнес: «Виски?» и не успел закончить, как я, в ужасе
глядя на стюардессу, завопила: «Нет!» Тогда она сказала: «Бренди?» Рабу даже не
пришлось трудиться. Я повторила «нет» на бренди, на вино, на водку и на
шампанское. Если бы у меня были деньги, я бы, наверное, отдала ей все, лишь бы
она оставила меня в покое и укатилась бы куда-нибудь со своей тележечкой. Но
она продолжала: «Пиво?» «Коку?» «Сок?» «Пепси?» И тут я почувствовала не только
неловкость, но и жажду тоже. Так что, когда она дошла до минеральной воды, я
зашептала рабу: «Слушай! Ну, не убьют же меня за 20 копеек? В конце концов, я
все-таки доктор Рената Ткаченко и у меня все-таки грант от Британского Совета,
и все-таки, если уж самое худшее случится, этот их чиновник заплатит за мою
минеральную воду!»
И я сказала: «Да,
минеральную. Будьте так любезны». И тогда настала очередь стюардессы удивиться.
Я начала пить минеральную воду, но без всякой радости. Из своего угла я видела,
как бизнесмены, отвлекшись от эксплуатации простых людей, откупоривают бутылку
за бутылкой и требуют еще. Все это была не минеральная вода.
«Ладно, –
прошептала я рабу – выпили и забыли. Не будут
же они еще что-то предлагать!» И отвернулась к окну. Через несколько минут
столик рядом с моим креслом щелкнул, и, повернув голову, я увидела ветчину
(двух сортов!), колбасу (три куска!), сыр (твердый и мягкий!) и икру всех
возможных цветов (черную и красную!).
Я просто не знаю, как это
произошло, но очень быстро все исчезло, и на столике остались только салфетки и
пустые тарелки.
Тут я совсем расстроилась,
и раб мой расстроился тоже, потому что одно дело – бутылка минеральной
воды, а другое дело – целый поднос с ветчиной, колбасой, сыром и икрой
разных цветов. Я попыталась пролепетать, что я доктор… Рената Ткаченко… но это
не помогло. И тут же мучительница-стюардесса спросила: «Мясо?» «Курицу?»
«Рыбу?» Истерзанная внутренним конфликтом, я заставила раба замолчать и заказала
рыбу, твердо уверенная, что это дешевле всего. Принесли лосося. Презирая его и
себя, я пообедала, и, когда стюардесса отъезжала от меня со своей тележкой,
страшная мысль мелькнула в моей голове: «А ну, как это все задаром? И что же я
тогда наделала? Вот уж посмеются надо мной, узнав, что я отказалась от сока, не
порадовалась лососю, едва почувствовала вкус ветчины, колбасы, сыра и икры
разных цветов, красной и черной!»
Я предупредила раба, что
если мне еще что-нибудь предложат, я уж буду умнее. Уж тогда-то я оценю все
радости бизнес класса. Но потом предложили черный кофе, который я не пью, и
шоколадный пирог, который мне не понравился. Из вежливости я заставила себя
доесть его тоже, но надежда на большой сюрприз растаяла. Самолет должен был
приземлиться через полчаса, вряд ли они предложат что-то еще.
Но предложили! Предложили!
На подкатившейся тележечке стояли бутылки с русской водкой, обмотанные по шеям
янтарными бусами. Я как раз мечтала подарить янтарь моим английским
приятельницам, но с янтарем не очень повезло – в Харькове мне купить
удалось только два скромных янтарных украшения.
«Вот и пробил мой час!» – сказала я себе.
Растерявшийся раб услышал от меня только: замолчи! Дай вознаградить нас за все
прошлые глупости!» От волнения я как-то немыслимо занесла правую руку и взяла
первую бутылку с янтарными бусами. Не зная, куда бы ее поставить, левой рукой я
взялась за вторую бутылку. Это для моей подруги Руфи. А это для Лиз. Не
выпуская второй бутылки, я вдруг вспомнила о себе. И уже протянула было правую
свободную руку, как голос стюардессы сказал: «Это будет… вот сколько-то
паундов… мадам…» Я уж не помню, сколько, но слова «паунд» вполне было
достаточно. И тут я услышала, как мой раб пролепетал детским голосом: «А нельзя
заплатить в рублях?»
До этого момента стюардесса
говорила на безукоризненном английском, но тут вдруг произнесла на
чисто-русском: «Вы шо?» В переводе на безукоризненный английский это должно
было означать: «Вы в себе или как?»
Медленно я поставила
обратно на столик бутылку для Руфи, и бутылку для Лиз и бутылку для себя самой
(бусы – мне, бутылку – в подарок!).
А через двадцать минут уже
спускалась по трапу со своими четырьмя чемоданами, четырьмя бутылками водки,
четырьмя метрами сухой колбасы и неутомимым рабом внутри собственного сердца.
*
Муж Ренаты Мухи, Вадим Ткаченко открыл памятный
сайт renatamuha.com, на котором собраны стихи и выступления Ренаты,
информация о ней самой и о ее книгах, воспоминания друзей, опубликована и эта
история.
Да
будет благословенна память о Поэте!