Еврейские баллады
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 37, 2011
Даниэль Клугер
ВЕРНЁТСЯ ЛИ ВЕТЕР?
БАЛЛАДА О
ХОЖДЕНИИ В ИЕРУСАЛИМ
РАВВИНА БЕШТА
И РАЗБОЙНИКА ДОВБУША
Встретились в Коломые
праведник и разбойник –
Храбрый Олекса Довбуш,
мудрый Исроэль Бешт.
Был ватажок обличьем бледен,
что твой покойник:
«Вот и промчалось, друже,
время былых надежд…»
Сели в шинке еврейском,
выпил разбойник водки,
Молвил – и сам дивился тихим
словам своим:
«Знаешь ты все на свете,
путь укажи короткий,
Чтоб убежать отсюда в град
Иерусалим!
Много пролил я крови, много
добыл я злата,
Стала душа томиться, и
опостылел свет.
Может быть, за горами легиня
ждет расплата,
Может быть, в светлом граде
буду держать ответ!»
Только ответил скорбно
праведник – реб Исроэль:
«Мы ведь туда дорогу сами
себе творим.
Но, так и быть, Олекса, путь
я тебе открою,
Ночью пойдем с тобою в град
Иерусалим!»
В сердце Карпат спустились –
из самоцветов стены
Пляшущим, зыбким светом были
озарены.
Духи ли из могилы, бесы ли
из Геенны
Вились под сводом – свитком
призрачной пелены.
Темным подземным ходом,
страхам уже не внемля,
Внемля одной лишь вере,
ведомой им двоим,
О, как попасть спешили оба в
Святую Землю –
Довбуш и реб Исроэль, – в
град Иерусалим!
Только Господень Ангел им
преградил дорогу.
Ярко сиял в деснице огненный
смертный меч.
«Вам воротиться должно!» – крикнул
Посланник строго.
Грозно нахмурил брови,
молвил такую речь:
«Поздно ты вышел, Довбуш,
поздно ты спохватился.
Будет тебе награда здесь, по
делам твоим.
Ты же, раввин Исроэль,
слишком поторопился.
Нет вам пути-дороги в град
Иерусалим!»
…Оба они вернулись – Довбуш
и реб Исроэль.
Вышли из гор Карпатских и
побрели домой.
Медленно, краем сонным,
утреннею порою,
Только сердца объяты плотной
глухою тьмой.
Очи смотрели долу, были
печальны лица,
А по траве струился
призрачный терпкий дым…
Небо над ними – словно
царская багряница.
Плыл в этом алом небе град
Иерусалим…
Существует несколько легенд, в
которых рассказывается о дружеских отношениях между основоположником хасидизма,
великим праведником и чудотворцем рабби Исраэле [Исроэле]
Бен Элиэзером Баал-Шем-Товом [Бештом] (1700–1760) – и
Олексой Довбушем (1700–1745) – знаменитым разбойником, «опришком», «карпатским
Робин Гудом». Согласно хасидским преданиям, рабби Бешт до конца жизни не
расставался с трубкой, подаренной ему Довбушем.
БАЛЛАДА О
КАПИТАНЕ ВОЗНИЦЫНЕ
Ах, какие над Невой яркие
зарницы!
Только звон колоколов и
тяжел, и груб.
Погоди-ка, погляди, капитан
Возницын, –
Для тебя давно готов тут
смолистый сруб.
«Колот шпагой, пулями в двух
местах прострелен,
И горел я, и тонул – вел со
смертью спор…
Но не ведал, Борух, что
жребий уж отмерен:
Нам с тобою – палачи да
Гостиный Двор…
Борух, что так плачешь ты,
мой дружок еврейский?
Вон они, солдатики – все
двенадцать в ряд.
Погоди-ка, погляди ты на люд
рассейский!
На миру и смерть красна – правду
говорят.
А жена законная курвой
оказалась
И надумала меня выдать на
позор.
В ноги бросилась попу – и
судьба досталась
Нам с тобою – палачи да
Гостиный Двор…
Борух, ты спроси, зачем я в
жиды подался?
Знаешь, братец, никому не
был я своим.
Погоди-ка, погляди – чужаком
остался!
Чужаком уйду сейчас в этот чёрный
дым…
И далек родимый дом – да и
нету дома.
И вовек не добежать до
высоких гор…
Да и сердце давит мне
смертная истома:
Нам с тобою – палачи да
Гостиный Двор…
Говорил нам твой сосед – добрый
малый Тóвит:
Мол, бегите вы в Литву,
убирайтесь с глаз…
Погоди-ка, погляди – баньку
нам готовят,
Чтобы до костей прогреть нас
в последний раз.
Помолись – и не пускай слёзы
на ресницы –
О себе и обо мне, помня
уговор.
Не тужи – с тобой идёт
капитан Возницын –
Что нам сруб да палачи – да
Гостиный Двор!..»
В небе гаснут без следа
яркие зарницы.
День уйдёт, и побегут тени
по земле.
Погоди-ка, погляди, русская
столица, –
То ли облако летит, то ль
курьер в седле…
Чёрен пепел, горек дым и мутна водица.
Не гудят колокола, не горит
костёр.
И ушёл в небесный флот
капитан Возницын,
И забылся до утра сном
Гостиный Двор.
Отставной
флотский офицер капитан-поручик Возницын по неизвестным причинам вдруг перешёл
в иудаизм – с помощью еврея-откупщика Боруха Лейбова. Об этом стало известно
властям (донесла жена, получившая за донос имение Возницына и сто душ
крепостных). За отступничество и нежелание раскаяться он и его «соблазнитель»
Борух Лейбов были приговорены к смертной казни через сожжение. 15 июля 1738
года они были сожжены в Санкт-Петербурге, в Гостином Дворе, в специально
сложенных для этого срубах. Рассказывают, что по дороге к месту казни Возницын
все время поддерживал своего друга-еврея, повторяя: «Погоди, Борух, не
торопись!». Это была последняя подобного рода казнь в России.
КАПРАЛ И
ШПИОН
Знамёна да ружья, трава да
песок,
За лесом овраги да логи.
Французская армия шла на
восток
По старой Смоленской дороге.
Солдатская жизнь – то поход,
то привал –
И в кости играет, и в
прятки.
Солдатам полковник
Вержė приказал
У рощи поставить палатки.
А тусклое солнце клонится
уже,
И ночь в ожидании скором.
И близкую рощу полковник
Верже
Велел осмотреть гренадёрам.
Из рощи солдаты пришли не
одни,
К палатке Верже прошагали,
Ему доложили, что в роще они
Торговца-еврея поймали.
Полковник вскричал: «Ты
лазутчик, еврей,
Для русского войска
старался!»
Торговец твердил, что
случайно, ей-ей,
Он здесь на французов
нарвался:
«Купил для вола на базаре
ярмо,
Про лагерь солдатский не
знаю!»
Но в сумке большой у еврея
письмо
Нашлось – к генералу
Барклаю…
«Ну что же – теперь можешь врать иль молчать,
Нам правду бумага сказала!»
Шпиона полковник велел
расстрелять,
И кликнул солдат и капрала.
…Скупою слезою усы оросив,
Не глядя в солдатские лица,
Капрала бесстрастно еврей
попросил,
Позволить ему помолиться.
Ответил капрал: «Скоро
солнце зайдёт,
Пора!» И добавил сурово:
«Тебя без молитвы Всевышний
поймёт,
Коль выписан пропуск
свинцовый».
Рукою взмахнул и
скомандовал: «Пли!»
Лес дрогнул от птичьего
крика.
И залп прогремел… В
придорожной пыли
Остался лежать горемыка.
…В молчанье солдаты сидят у
костра,
Их лица и смутны, и строги.
Под гром барабанов им завтра
с утра
Шагать по Смоленской дороге.
Забвенья искали в дешёвом
вине,
Потом разбрелись по
палаткам.
Мечтали они о предутреннем
сне
Солдатском – глубоком и
кратком.
…Капрал у костра оставался
один.
Лишь хмурое утро подкралось,
Из ранца достал он сидур и
тфилин
И бережно сложенный талес.
Набрякшие веки прикрыли
глаза.
Негромко, без вздоха и
стона,
Прочел он молитву еврейскую
за
Еврейскую душу шпиона.
Во время войны 1812 года
еврейские подданные Российской империи занимали однозначно патриотическую
позицию. Великий князь Николай (будущий Николай I) писал в своем дневнике:
«Удивительно, что они [евреи] в 1812 отменно верны нам были и даже помогали,
где только могли, с опасностью для жизни». Удивительно или нет, но евреи, по
призыву р. Шнеура Залмана [«Алтер Ребе»] – основоположника движения ХАБАД,
рискуя жизнью, становились русскими разведчиками, секретными курьерами,
проводниками партизанских отрядов. Французы поначалу удивлялись такому
поведению – ведь Наполеон был активным сторонником еврейской эмансипации,
в его армии были евреи-офицеры и даже генералы (генерал-майор Роттенбур,
бригадный генерал Вольф). Однако очень скоро им стало понятно, что под
еврейским традиционным платьем, как правило, скрывается русский «секретный агент».