Стихи
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 29, 2008
Не торопись и ничего не жди,
Не жди чудес от жизни уходящей,
Не спрашивай, - а что там впереди,
Какой пейзаж, почти ненастоящий?
В осеннем парке дышится легко
Среди деревьев полуобнажённых.
Как беспощадно видно далеко,
Особенно для душ опустошённых.
Легко сказать - я прожил жизнь: зачем?
Зачем цветов неубранных не жалко?
И золото последних хризантем
Обречено на мусорную свалку.
* * *
За окном проходят тени,
Возвращаются и снова
Повторяют отраженье
Мельтешения дневного.
На стекле, как на экране,
Как в немой кинокартине,
Всё расписано заране:
Все герои, героини,
Расставания и встречи
И любовное горенье,
Неуслышанные речи -
Всё лишь чье-то повторенье.
Целый мир в оконной раме!
Но одно меня смущает:
Может, кто-нибудь за нами
Тоже где-то наблюдает?
Мы-то думаем - на воле
Сами по себе гуляем,
А всего лишь чьи-то роли,
Точно тени, повторяем.
* * *
Не плачьте обо мне.
Не надо никогда
Искать, по чьей вине
Надвинулась беда.
Что знаем мы о том -
О собственной судьбе,
О береге другом,
О мире, о себе?
А может быть, легка
И вовсе не страшна
Последняя строка,
Последняя страна.
Опустошённый дом
Свободен от всего.
Но я-то ни о чём
Не знаю ничего:
О мире, о стране,
Ни о себе самом.
Не плачьте обо мне.
Не плачьте ни о ком.
* * *
Над городом в час заката -
Негаданно-жёлтый свет,
И вот я иду куда-то,
И мне восемнадцать лет.
Латиница на афишах,
В театрах идет игра,
И на черепичных крышах
Узорные флюгера.
Конечно, дымок камина,
Конечно, почти Париж,
И запах кофе и тмина,
И за переулком тишь.
И в этом пейзаже мнимом
Я что-то изображал.
Но всё ж европейским дымом
Тогда я и впрямь дышал.
Сейчас я пройду по краю
Заката из дома в дом,
Но главное - не узнаю,
Что будет со мной потом.
ВМЕСТО ЭПИГРАММЫ
Мне говорят – “скорее полумертв,
Чем полужив”. Но что это за “полу”?
Боюсь, такой словесный поворот
Не сладится, и место дать глаголу
Придется: сочинял, играл, любил,
Страдал, негодовал… Необратимо
Добро и зло. Но всё-таки я жил,
А не вздыхал, что жизнь проходит мимо.
* * *
Я вдруг решил, что не обязан
Читать потоки чепухи.
Почти ни с чем уже не связан,
Закончить только бы стихи.
Над вечереющей землею
Сегодня пусто и темно.
А что там с миром и страною -
Неинтересно. Всё равно.
* * *
Мира при жизни, и ты никак не могла
Всецело что-то принять, и времени было мало,
И с библейских холмов подкралась летейская мгла.
Ты знаешь теперь обо всём, как никогда при жизни
Нашей суетной, спешной, но верила ты не зря,
Что мы соберемся когда-нибудь там, в небесной отчизне,
В обители мира, которого нет и под крышею монастыря.
Ад и рай уже близко от нас, ошую и одесную,
И там, за холмом, - Бейт-Лехем, а может, его и нет.
Да я ведь и сам почти уже не существую,
Глядя, как за окнами гаснет потусторонний свет.
СИКСТИНЫ
…der erste Stern ist wie das letzte Haus.
R. M. Rilke
Ну что сказать на сон грядущим,
Пропавшим где-то без следа,
Неупомянутым, но сущим,
И осужденным без суда,
Полузабытым, неимущим, -
Блаженны вы… Конечно, да.
II
Ты не отбрасываешь тени,
Столетье прошлое - вампир,
Твоих горячечных видений
Вовек не позабудет мир,
Твоих кровавых заблуждений
Чумной не завершился пир.
III
Наш мир пустеет постепенно,
Античный принимая вид.
Тут уцелели только стены,
А дом заброшенный стоит,
Совсем как римские арены,
Где время больше не бежит.
IV
Я двадцать лет живу в пустыне
И не участвую в игре,
Мне всё равно, какое ныне
Тысячелетье на дворе,
И нет и памяти в помине
О зле его или добре.
V
Последний дом - как день последний,
Как свет последний из окна.
А между тем уже в передней
Стоит на страже тишина.
Какие сны, какие бредни
Ещё застанет здесь она?
VI
Когда звезда встаёт над лесом,
Над тёмным абрисом его,
И, рассыпаясь мелким бесом,
Блестят огни… Но что с того?
Грядущей тьмы крутым замесом
Не удивим мы никого.
* * *
Хорошо, что я пережил советскую власть,
А другие власти меня не интересуют,
И о чём толкуют на улице, отродясь
Я не имел понятия, и что там за ветер дует –
Восточный, западный… Куда приятнее созерцать
Сосны и облака, проплывающие над ними,
С точки зрения вечности, и никогда не знать,
Какой там строй на дворе и чьё превозносят имя.
Всё равно, кто правит – Цезарь, или Помпей,
Или республика… А если и требовать что у власти,
Так только это – не тронь моих чертежей,
И вообще отойди отсюда, солнца не засти.
* * *
Но если искры гаснут на лету,
То и костёр когда-нибудь погаснет.
Как холод пробирает поутру,
Как ветрено и пасмурно ненастье!
Лиха беда начало. Нет, лиха
Конечная беда, непоправимо
Встаёт рассвет, ни одного стиха
Не кончено, и день проходит мимо.
А вот и мост. Прощаемся. Беда
Лиха вначале. А в конце – тем боле.
Друг друга нам не встретить никогда,
Ну, разве что мы поменяем роли.
Вот ночь прошла. И заново – рассвет.
На этот раз заря желтоволоса,
Совсем как ты. Мы поняли ответ,
Но всё ещё не задали вопроса.
Вопрос – зачем мы встретились? Ты не…
Ты смолоду совсем не изменилась.
А может быть, мы встретились во сне?
Тогда не снись, исчезни, сделай милость.
* * *
Я ещё пройду по променаду,
Я ещё отбрасываю тень,
Оценю вечернюю прохладу,
Разговоры, шум и дребедень.
Это праздник без конца и краю…
То-то, доморощенный эстет,
Самого себя, поди, узнаю
В зеркале давно ушедших лет.
Вот он я – бездельник и зевака,
За душой, конечно, ни гроша,
Арлекин, кофейный задавака,
Прохожу по краю не спеша.
Что там говорят – какое поле…
Жизнь прожить – как школу прогулять!
А кому неможется на воле,
Им-то век свободы не видать.
Вот она – подруга-коломбина,
Вся-то неприступная на вид,
Где-то у цветущего жасмина
За кофейным столиком сидит.
С нею мы легко и без заботы
До утра прошляемся вдвоём.
Это – жизнь, а мелочные счёты,
Как всегда, оставим на потом.