Стихи
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 29, 2008
однажды на выходе самом из детства
где кончился квас в трёхлитровых баллонах
не мысля паскудства чураясь эстетства
и в поисках лон мессалин эталонов
в парах этанолов наивен и палев
я выплыл из окон из бликов из спален
туда где несут временные стремнины
и в кровь раздирают и души и лбины
туда где нахрапом мы смелые смели
где нас и мели и прискорбно имели
и жали судеб долевые безналы
и ныли любви роковые финалы
и пели невнятно помятые лица
про то как однажды поручик голицын
ЙОМ-КИПУР
когда приходит судный день постись и пестуй
пока отбрасываешь тень впадай в сиесту
в реестр вин своих вотще что проку с нищих
коль всё накроется общественной винищей
у нас жара в москве пора в сиднее слякоть
когда приходят опера достать и плакать
когда попутаешь февраль с порою этой
чернила могут стать кристальнее сюжета
когда попутает барыш с разноебашем
когда сорвёт остатки крыш с лоскутных башен
когда природа ощетинится паскудно
не верь что будем прощены мы в этот судный
не верь не бойся не проси не пей с козлами
не на руси и на руси плетут узлами
плетут узорами взаправду нарезными
плетут земные опера и неземные
когда нагрянет судный счёт и судный пламень
когда по авелю всплакнёт озябший каин
повиснет робкое прости лапшой из теста
длиною в жизнь длиною в стих длиной в сиесту
ЖЕНЕ СКАКОВУ, В НИКУДА
проезд пятак сквозь полдень матов
садись и кати согласно билету
а там назначат за боль плату
кому в палату кому в лету
а там наставят вразбрызг знаков
и препинаний и погребений
а там отмерят взахлёб звуков
и строчек лесенкой сквозь ладони
по полной норме твоих распятий
по высшей мере а в этом мире
мелькает город автобус катит
а это значит ещё не время
угрюмо торкнет бирюк-кондуктор
накрошит дырок дурак-компостер
и будут в сетке вино и фрукты
и будет сдуру легко и просто
до остановки когда подкорка
сбрехнёт в запале пора на выход
и поведёт по холодным дуркам
под неуёмный шакалий хохот
и разорвутся слова и буквы
и расползутся по-земноводьи
и боль отпустит тебя как будто
и солнце станет теплее вроде
а дальше только тире да точки
морзянкой памяти телеграммы
где адресат навсегда просрочен
а дальше грянут иные драмы
иных попоек иные байки
одно твое и запомнил – это:
“…Противно всё-таки кричат чайки,
Как будто звякают с того света…”
МЁРТВОЕ МОРЕ
я мёртвое море вчера посетил
примерно в районе часов десяти
и судя по дохлого вида волне
я понял что море убито вполне
за что это море убили ответь
оно никого не обидело ведь
и тихо плескалось в объеме своём
географы звали его водоём
итак я у мёртвого моря стоял
нежнее лазури не била струя
не над и не под и не из и не от
в немом окруженье прибрежных пород
и вот я вошёл в убиенный раствор
и тело в растворе свое распростёр
и долго лежал бородатым буйком
неведомой силою кверху влеком
хоть мне средиземное море милей
но в мёртвом есть масса полезных солей
лишь чаек здесь нет и не крякнет баклан
вдали бушевал мировой океан
ПРУЖИНКА
люди львы и куропатки и сапёрные лопатки
всё смешалось в доме о
отворяй давай калитку пятилетку малолетку
и лиловое клеймо
в шумном воздухе томленье в мавзолее старый ленин
он скорее мёртв чем жив
он мурлычет по-зулусьи жили-были у бабуси
две веселые чижи
если вправду жили-были и летали в тучах пыли
то вопрос встаёт не прост
что набрать нам полны жмени что для нас всего важнее
дарфур или холокост
мама рада папа рада здравствуй ахмединеджада
в белом венчике из роз
над дорогой из хеврона каркнул ворон ли ворона
never never бля всерьёз
спят поля мао цзе-дуна море пива жаждет дюна
онанирует пол пот
не смотри обратно жинка поломается пружинка
говорил супруге лот
МЕТЕОСВОДКА
Живя ближневосточным февралём,
Не ощущаешь русские морозы.
Гидрометцентр выверяет позы,
Позывы к прозе мучают творцов
Вполне созревших. Глянцево пунцов
Свет лиц, колец, зарниц, гробниц, аллюзий;
Шары летят по изначальным лузам
И пешки гордо смотрят королём.
Общественность волнуется у касс,
Пространствам паствы наставленье “фас”
Рекут карикатурные пророки,
Шарманщики корежат караоке;
Мелодия проста – плюс-минус “до”.
И ветрено в районе Мегидо.
ДУРАКИ
небом синим семенят облака
в облаках расселись два дурака
и сбиваясь с каждой новой строки
всё считалочку твердят дураки
вышел месяц из тумана
вышла правда из обмана
вышла баба из ребра
если вышла будь добра
а под ними необъятная ширь
а один дурак совсем дебошир
глаз подбит в руке кастет драный фрак
ну ни дать ни взять полнейший дурак
а второй дурак как раз не совсем
он скорее собиратель лексем
и начитан и умён и толков
а на маечке два слова fuck off
вот сидят они беседы ведут
охраняют свой небесный редут
чай гоняют из небесных пиал
телик смотрят с кодировкою pal
а один дурак он белый насквозь
сквозь него продета млечная ось
а второй дурак чернее черна
и не вставлено в него ни хрена
хорошо им в небесах дуракам
ни охраны ни ментов по бокам
ни работы ни зарплаты ни бирж
гладь сплошная и такая же тишь
а куда же им податься мил друг
если в небе только небо вокруг
вот и в кайф им дуракам исполать
свысока свои считалки считать
шел трамвай десятый номер
пассажиры в полной коме
из окна поёт рожок
заходи скорей дружок