Стихи
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 28, 2008
Перевод Дов Конторер, Алекс Тарн
В небе бесятся тучи, ревёт ураган.
Дело сделано, мачта им в глотку!
Поднимай, капитан, поскорее стакан
За свою немудрящую лодку.
Этот путь, капитан, как и ты, безымян,
И у Ллойда отмечен едва ли.
Но на картах истории он осиян
Блеском мужества, светом печали.
Этот маленький, бедный, занюханный флот
Воспоют и стихи, и романы,
А тебе позавидуют, мой мореход,
Всех земель и морей капитаны.
Наших славных парней ты видал, капитан –
Да святятся их сильные плечи,
Что несли свой народ через ночь и туман
К берегам заповеданной встречи.
Так давай же скорей поднимай, капитан!
За ветра, за опасные галсы!
За твой маленький флот, за прибрежный туман!
И за тех, кто ещё не добрался!
За ребят, обманувших британский корвет
В темноте, без огней и компаса,
Мимо рифов и скал, среди мин и торпед
Протащивших худые баркасы.
День придёт, и в углу своего кабака,
Над бутылочкой кьянти балдея,
Ты задумчиво сплюнешь ошмёт табака,
Улыбнёшься и скажешь: “Старею!
Повидал я немало и выжил, не стух,
Но запомнил – о, Санта Мария! –
Как я вымок тогда, словно глупый петух,
В темноте у камней Нагарии”.
Мы ж расскажем тебе, что победа – у нас,
Дело сделано, мачта им в глотку!
Дело сделано теми, кто, с морем борясь,
Принимали гружёную лодку.
Усмехнёшься: “Конечно, таких не возьмёшь
Ни огнём, ни водой, ни эсминцем!”
И такую солёную шутку ввернешь,
Что портовый кабак задымится.
Будет так, а пока – поднимай, капитан!
За ветра, за опасные галсы!
За твой маленький флот, за прибрежный туман!
И за тех, кто ещё не добрался!
Сочится розовым закат,
голубизной асфальт расцвечен,
и женские глаза блестят,
и дразнят подошедший вечер.
Цветут бутоны фонарей,
окрасив мир пахучим светом,
весна чем ближе, тем пьяней –
ну как пропустишь пьянку эту?
Весна – девчонка, сорванец,
махнула юбкой и умчалась,
меж наших дней, ночей, сердец
свою разбрасывая шалость.
Из суеты ночей и дней –
туда, где синие туманы,
где наши души в тишине
пасутся на траве дурманной.
А может быть, вон то такси
ее улыбка осветила…
Спаси, весна, и воскреси
всё то, что не было и было.
Один, без друга и жены,
я наблюдаю без стесненья,
как грудь вздымается луны
из-за соседнего строенья.
О, как я мал, ничтожен как,
но лоб высок, сознанье гулко,
когда я совершаю шаг
по звёздной пыли переулка.
Закат по улице течёт
в туннель, где синь, и темь, и площадь…
кто до конца ее дойдёт,
заплачет от избытка мощи.
Сочится розовым закат,
голубизной асфальт расцвечен,
и женские глаза блестят,
и дразнят подошедший вечер.
ОПОЛЧЕНЕЦ
День был сер и погода капризна.
Он сошёл на причал с корабля.
И ждала на причале Отчизна
в виде “виллиса” и патруля.
Его имя печатью прижала,
его вещи швырнула в мешок,
и присягой ужасной связала,
чтобы он передумать не мог.
Он усердно стрелял и гранату
по команде швырял далеко.
Но мы знали: без дома и брата
подниматься на штурм нелегко.
Ему выдать Страна не успела
ни друзей, ни угла, ни земли –
без которых мы все, как без тела,
и помыслить себя не могли.
Только новую жизнь – что осталось –
от неё получил он в строю.
Но и эту ничтожную малость
он вернул ей в вечернем бою.
* * *
Он ещё зазвучит, твой забытый напев,
и простором прозреет дорога.
Облака в высоте и дожди на тропе
ожидают тебя за порогом.
И восстанут ветра, и зигзагом крутым
вспыхнут молнии в небе порожнем,
и овца и косуля расскажут, что ты
их погладил и путь свой продолжил.
Что ты лёгок и нищ, что твой город – не твой,
что ты падаешь ниц пред листвою
этой рощи простой, смехом женщины той
и ресницами длинными хвои.