Тексты песен
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 22, 2006
* * *
И история сбились с пути.
В Ханаан из далёкого Ура
Авраам передумал идти.
Что-то злых вестей не жалеет век.
Мир от скуки и слёз продрог.
И стоит зашараханный человек
На развилке пяти дорог.
Вправо-влево – побег, впереди – пальба,
Позади по-над полем – дым.
И куда-то наверх в пустоту Судьба
Указует перстом худым.
Где-то там, где ветер да облака,
Птица белая бьет крылом,
И кричит надсадно издалека:
“Поделом тебе, поделом!”
Одиноко бродит по небесам
Полумесяц, звеня серьгой.
Всё, что душит меня, я затеял сам.
Только я, и никто другой.
Всё куда-то плыл я, не чуя дна,
Никому не сказав: “Прости!”
Неужели жизнь мне была дана
Ради пары монет в горсти?
Ничего откладывать на потом
Я себе не позволю впредь,
Чтоб увидев меня с изумленным ртом,
Соловью захотелось петь.
Да, тревожен мир! Да, конечен путь!
Да, раскаты грозы близки!
Но своей рукой наводить на грудь
Ни к чему острие тоски.
Нет, ещё попляшут в зрачках огни!
Свежий ветер в гортань проник.
А дурные мысли пинком гони.
Много чести им – петь про них.
8– 28.11.2004
ИЕРУСАЛИМ
И вопрос мой неутолим:
Для чего Судьба меня так вела,
Волокла в Иерусалим?
В этот город, сползающий с двух холмов,
Чей невидимый глазу свет,
Помутил не один миллион умов
За последних три тыщи лет.
Странный город ты выдумал, царь Давид, –
Охмурил он мою семью.
Вещих снов толкование он хранит
За печатями за семью.
Я молчанью этому даже рад –
Знать что проку грядущий день?
Пусть его заслонит от меня мой град,
Занавесит, затянет в тень.
Эта тень едка и горчит как дым,
Но пока ещё время есть,
Дай мне воздуху, о, Иерусалим,
Дабы встретить дурную весть.
И невесть откуда петух кричит.
Так же глухо кричит, как встарь.
Храм разрушен, но выстрела ждёт в ночи
Ненасытный его алтарь.
От тревог дорога белым-бела,
От озноба бела-белым.
Для чего Судьба меня так вела,
Волокла в Иерусалим?
В белый город, сползающий с двух холмов,
Чей невидимый глазу свет,
Помутил не один миллион умов
За последних три тыщи лет.
Он источен влагой солёных глаз
Глубже, чем дождевой водой.
Боже, может, хотя бы на этот раз
Ты его обойдёшь бедой!
Но уже назначен и день и час,
Равнодушия не тая…
Боже, что ты затеял на этот раз,
И зачем тебе нужен я?
октябрь-ноябрь 2003
* * *
А в окне мальчишка – так это я.
Что ему привиделось там, вдали?
Может быть, грядущая жизнь моя?
Матушка зовёт: “Остывает чай!”
Жив ещё отец – вот его рука
Ворошит затылок мой невзначай.
Мы стоим и смотрим на облака.
Мы глядим поверх суеты двора
На чудесный мир из огней и льдин.
Но отец уходит – ему пора.
Я отныне буду стоять один.
И уже не так будет прочен дом.
И не столь уютен и мягок свет.
Эти перемены с большим трудом
Я пойму, а он (тот мальчишка) – нет.
Эта песня вовсе не обо мне.
Если так почудилось – очень жаль.
Я давно уехал, а в том окне
Он стоит, мальчишка, и смотрит вдаль…
4.05.04
* * *
Мне ни днем и ни ночью
Неймётся, не пьётся, не спится.
Из разодранной в клочья
Души ностальгия сочится.
Не хватает чего
Этим вечнозеленым маслинам?
Рвется крик кочевой
Вслед за тающим в облаке клином.
Кто украл мой покой,
Тот едва ли признается в краже.
Лунный свет чумовой
На библейские льется пейзажи.
Здесь лишь камни да пыль,
Да неслыханно низкое небо.
В этой местности быль
Так легко погружается в небыль.
Сквозь прорехи столетий
Отсюда спускаются в Лету.
Мы, как малые дети,
За ниточку держимся эту.
Словно верим в спасенье,
Которого нет и в помине.
Даже ветер осенний
Бежит Иудейской пустыни.
Брошу нищенке грош
В ветхий фартук, изъеденный потом:
– Ты навстречу идешь,
Что там ждет меня за поворотом?
Желтый лист, возносясь к небесам,
Не дождется ответа.
Возлагал он надежды и сам
На грядущее лето….
15.12.03
* * *
Я знаю все доводы наперечёт.
В уютной ладони пригрелась синица.
Но кровь закипает, толкает, влечет
Куда-то лететь и к чему-то стремиться.
А срок нам отведен, увы, небольшой.
Дорога теряется в дымке нерезкой.
Ну что мне поделать с моею душой,
С любовью славянской и болью еврейской?
Случайной мелодией увлечена,
С восторгом неистовым и непокорным
Такие зигзаги выводит она,
Что скрипки сдаются, куда там валторнам!
С беглянкой-душой я б ужился вполне.
А может быть, ну их – прекрасные дали?
С такой сумасшедшей попутчицей мне
Уйти далеко ухитриться едва ли.
Весь мир мой в слезинке ее голубой.
Все счастье в улыбке ее благодарной.
Мне есть в чем покаяться перед тобой,
Висящий на ниточке лист календарный…
12-14.12.2004
* * *
Я глаза закрою и снова
Припаду скулой к валуну.
Нынче вместо волка степного
Мой черед завыть на луну.
На земле записка от милой,
А в письме недобрая весть.
То-то сердце так заломило –
Ни вздохнуть, ни дух перевесть.
Боль – она умеет стираться.
Я приучен горечь терпеть.
Это надо очень стараться,
Чтобы мне расхотелось петь.
Ежели я вырвусь из плена,
Одолею эту беду –
Обопрусь рукой о колено,
Отдышусь и дальше пойду…
Может, вспоминал бы я редко
О чугунной этой тоске,
Если бы не белая метка
На моем на левом виске.
23.02.05
* * *
Мы лениво живем, настороженно глядя под ноги.
Нет бы нам смаковать каждый день, как сосут леденец.
Но на смену одной вырастают две новых тревоги,
И сжимает рука пустоту, а не меч-кладенец.
Нас спасет от уныния разве что непостоянство,
Да причуды дороги, да детских фантазий полет.
Чтобы нам объяснить, сколько света вмещает пространство,
Одурев от любви, перелетная птица поет.
Забурлив, побежало по веткам целебное зелье.
Облака досмотрели последние зимние сны.
Нам с тобой не пристало причины искать для веселья –
Мы дожили еще до одной безмятежной весны!
Так давай восклицать, принимая в безумствах участье!
Я хочу куролесить! Я смерти не сдамся живым!
Если я увлекусь, мне напомнит о хрупкости счастья
Боевой вертолёт над притихшим кварталом жилым…
13.03.05